Выставка
В Третьяковской галерее проходит выставка Ольги Булгаковой и Александра Ситникова, известнейших советских художников 1970-х годов. На выставке побывал ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН.
Выставка проходит в 81-82 зале здания Третьяковской галереи на Крымском валу. Это место маркированное. Там последовательно выставляют заслуженных художников, нонконформистскую соль застоя, которым теперь, несомненно, следовало бы быть художественными генералами. Время, однако же, отправило их в отставку, они вне внимания модных галерей, критики, больших выставок. Супружеская пара Ситников--Булгакова относится к числу лидеров так называемого левого МОСХа 1970-х годов, со всеми атрибутами судьбы, положенными таким людям: нашумевшими когда-то, в глухих 1970-х, молодежными выставками, премиями каких-то триеннале в Софии и фестивалей в Праге, участием в Венецианской биеннале в 1980-х, персоналками в важных музеях, потом, в перестройку, миграцией в сторону американской провинциальной галереи, которая собирает их коллекцию и позволяет достойно существовать. Ну и как промежуточный итог — персоналка в Третьяковке, в зале отставных генералов.
Это своеобразный жанр — выставка отставленных. Послание здесь в том, что художник продолжает творить, несмотря на то что общество его не замечает. Воспринять послание надо в том смысле, что вот такое творчество оказалось невостребованным и незамеченным и куда мы катимся. И то и другое — ритуальные рассказы, потому что свои $10-20 тыс. каждое из представленных на выставке полотен (а их больше 100) стоит. Условная невостребованность — просто если бы об этих художниках говорили взахлеб, они стоили бы в три-пять раз дороже.
И не знаешь, как выбраться из этих условностей. Я не любил этих художников. Их нужно было выучивать для собеседования, когда поступал в университет, тогда они полагались приличными для мальчика из интеллигентной семьи. Репетитор натаскивал: "Кого из современных художников вы знаете?" — "Мне нравятся работы Ольги Булгаковой и Александра Ситникова. Эти художники, мне кажется, представляют современное мироощущение. Для них характерны неоднозначность, символизм. Я не все понимаю, но мне интересна их глубокая погруженность в мир культуры. Например, Ольга Булгакова сегодня по-новому обращается к образам Пушкина, Гоголя, пытается передать внутренний мир наших великих классиков в диалоге с историей. А Александр Ситников обращается к образу испанского поэта и драматурга Федерико Гарсиа Лорки (1898-1936). Мне это близко". Их же надо было учить на пятом курсе, опять про современное мироощущение, традиции сюрреализма, авангарда, Пикассо, негритянскую скульптуру у Ситникова, портрет современника в картине Ольги Булгаковой "Театр. Портрет актрисы Марины Нееловой". Я их не любил почти как Продовольственную программу КПСС, которую тоже полагалось изучать и приветствовать.
Ну и вот они, отмененные. Их больше не надо учить, они выпали из программы. Они выставились вместе, семьей, как-то беззащитно. Наверное, если бы гоголевских Пульхерию Ивановну и Афанасия Ивановича заставили выставляться в Третьяковке, они бы тоже не могли друг без друга, потому что и на выставке художнику нужен человек, который его понимает. Старосветские художники. Тут есть пронзительный момент. Это еще не старые люди: Ольга Булгакова родилась в 1951 году, муж старше ее на шесть лет. Вот был ты, жена, время крутилось вокруг тебя и вдруг ушло в сторону, и это нельзя переиграть. Как жить отмененным? К чему обращаться? О чем думать?
Они были плоть от плоти семидесятых. Фигуры на их картинах застывали в сонной неподвижности, люди разговаривали друг с другом с закрытыми ртами и ушами и глядели закрытыми глазами. Вокруг людей крутились символы, знаки и аллегории, намекая, что все не так просто, но что именно — непонятно. Время останавливалось, сознание распадалось, впрочем, не без декоративной изысканности: вуали, камзолы, флейты, ренессансные шутовские трико в шахматную клетку, к этому цитатка из раннего Маяковского. Потом пришли 1980-е, и они пошли на большую тему. Ведь были великие, для чего же мы пребываем в полудреме символов и аллегорий? Булгакова действительно занялась Пушкиным, Гоголем, Ситников пошел на штурм Пикассо 1930-х, времени "Герники", пережившего сюрреализм. Быки, неглубоко зашифрованные сексуальные аллюзии, Лорка.
Ну и все, все вдруг кончилось. С этим багажом — сюрреализм, футуризм, Эйдельман-Неелова, Пушкин-Гоголь, Пикассо-Лорка и т. д.— к этому "вдруг" пришло последнее поколение советских интеллигентных людей, потомственных художников, писателей, филологов, читателей Лотмана и Эйдельмана, почитателей Нееловой и Ахмадулиной, тех, кто так хотел отменить советскую власть, не подозревая, что одновременно отменят и самих себя. Что дальше?
Это странный сюжет. Когда рассматриваешь их работы до катастрофы, видно, насколько он сильнее ее. Он старше, опытнее, раскованнее, он хулиганит и ведет. Те образы полусонных романтиков, которые у нее в начале 1970-х, у него еще в середине 1960-х. У нее еще автопортрет с мужем — "Молодые художники", задумчивые, застылые, он в водолазке и джинсах, она в пышной юбке, у него уже "Парень и Афродита" — два иероглифа с выраженными половыми признаками в сексуальном танце. А после катастрофы все меняется. Он еще некоторое время продолжает играть с зашифрованными сексуальными аллюзиями, делает несколько быков на женщине, но все как-то формальнее, декоративнее, а потом вообще уходит в знаки и иероглифы. Из вещей истекает жизнь — головные, вторичные, декоративные, строго центричные композиции. Бильбоке на темы советской истории — композиции из пил с красным диском "Любимый Сталин", коллажи с цифрами и надписями, все чистое, аккуратное, понятное, идеально подходит для офиса или банка. А у нее совершенно неожиданно, если судить по прежним работам, откуда-то вырастает витальная энергия.
Работы Ольги Булгаковой рубежа 1990-х и 2000-х — серия "Ангелы" (красные на красном фоне), "Имена", картины "Матриархат", абстрактные полотна — это вообще самые сильные вещи всей выставки. Здесь вдруг появляются большой художник и масштаб, какая-то цветаевская безоглядность силы. Он всю жизнь заигрывал с хтоническими культами, быками, пожиранием и сексом, но опереться на них не смог, и все это можно смыть волной времени. А она...
Понимаете, когда глядишь на ее "Имена" и "Ангелов", вдруг понимаешь, что это вообще не важно, отменили тебя или нет, течет время через тебя или где-то мимо. Есть просто факт бытия, твое пребывание в физическом мире, и это исполнено такой самодостаточной силы, что неотменимо. Глядя на ее полотна, вдруг думаешь, что какой-нибудь вождь и шаман в германских лесах античности удивился бы, узнав, что время течет не через него, а где-то в Риме, через Цезаря и Цицерона. Как не через него, когда к нему на пир собираются все силы мироздания и он просто руками чувствует жар творения и холод смерти, косность материи и юркость небытия.
В общем, на мой взгляд, неправильная, возмутительная история про то, как женщина победила мужчину. Но что поделаешь. Вероятно, Ольга Булгакова права: если выпасть из истории, то наступает матриархат. Это страшная сила.