Премьера
В публицистической драме "Львы для ягнят" (Lions For Lambs) Роберт Редфорд излил свою озабоченность неправильной внешней политикой США и отсутствием активной гражданской позиции у большинства населения. Возмущение американского либерала разделяет ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
Несмотря на актерский опыт Роберта Редфорда, "Львы для ягнят" сделаны как-то удивительно топорно именно в плане работы с актерами. В начале фильма матерая журналистка в исполнении Мерил Стрип приходит раскалывать сенатора (Том Круз) на эксклюзив: тут должна по идее разыграться психологическая дуэль между людьми, которые стремятся манипулировать друг другом, а получается какая-то протокольная пресс-конференция на две персоны. Когда режиссер хочет показать, что схватка достигла кульминации, он заставляет Тома Круза встать и нависнуть над сидящей в кресле Мерил Стрип: "Вы хотите выиграть войну? Да или нет?" — а потом наглядно показать ей на карте "ось зла", проходящую из Ирака через Иран в Афганистан. Сенатор предлагает публицистке в подробностях осветить новый американский военный план в Афганистане, который может увенчаться реальной победой.
Попикировавшись с сенатором, журналистка садится в такси и по дороге в редакцию рассматривает, что она записала в блокнотик (диктофон, наверное, слишком передовая техника для женщины за пятьдесят). Выясняется, что не так уж и много: лист покрыт сплошными закорючками, а разборчиво выделяется только одна ключевая фраза: "Любой ценой". Ворвавшись в кабинет к начальнику с криком: "Вот смотрите, что я вам сейчас покажу!" — журналистка тычет его носом в эту сенсационную запись, после чего принимается метаться по кабинету, заламывая руки: "О боже, боже, это же вьетнамское мышление в новой упаковке..."
Видно, что бескомпромиссной американке небезразличны судьбы отечества, но непонятно, что она, собственно, предлагает: не сообщать зрителям, что началась военная операция в Афганистане, потому что она слишком похожа на Вьетнам? Начальник, поняв, что фактов вместо эмоций он не дождется, говорит журналистке: "Тебе 57 лет, и, если я тебя уволю, кому ты будешь нужна?"
Это не единственный из множества вопросов, которые в "Львах для ягнят" ставятся самым что ни на есть ребром, но так и остаются без ответа. После сенаторского кабинета действие переносится в американскую казарму, из которой как раз готовится вылетать десант в Афганистан, а потом в "один из калифорнийских университетов". Профессор, которого играет сам Роберт Редфорд, велит одному одаренному студенту, отличнику, но прогульщику, прийти к нему в кабинет часиков в семь утра и, повесив на дверь табличку "До восьми не беспокоить", старается достучаться до неокрепшего юношеского сознания, занятого девицами и гавайскими рубашками.
Для усиления эффекта препод ставит студенту в пример двух его выпускников — негра и мексиканца из бедных семей, которые пошли не в Гарвард учиться бабло рубить, а воевать. Профессорский месседж сводится к тому, что надо смотреть новости и читать газеты, нельзя просто есть и спать, а надо совершать поступки, нельзя просто так сидеть, а лучше вот хотя бы, как те два студента, записаться в армию и лежать в заснеженном ущелье под огнем талибов, чем и занимаются два выпавших из подстреленного вертолета солдата одновременно с тем, как профессор обрабатывает студента, а сенатор — журналистку. В жизненности этой сцене не откажешь: пожилой человек с высоты своих лет говорит молодому что-то вроде "Ты посмотри, на кого ты похож. Как ты вообще жить собираешься?", но прямого ответа на встречный вопрос "Что вы сейчас конкретно, папаша, от меня хотите, чтоб я записался добровольцем?" добиться невозможно.
Оттого что этот беспредметный разговор завел персонаж Роберта Редфорда, ничуть не легче. Актер искусно поигрывает всеми морщинами, которые он успел за долгие годы натренировать на своем мудром добром лице, но и с ним случилась та прискорбная вещь, которая может, увы, произойти с самыми прекрасными людьми: чем богаче становится лицевой ландшафт, свидетельствующий о большом жизненном опыте, тем глаже делается рельеф мозга, не способного переработать весь бесценный опыт прожитых лет в нечто большее, чем пара общественно-политических банальностей о том, что идеалы демократии опять рушатся, а всем плевать.