Немецкий концерн E.On, владеющий, по экспертным оценкам, газовыми и энергетическими активами в России стоимостью $25-26 млрд, планирует расширять свое присутствие в этих отраслях. Однако до сих пор у концерна нет договоренностей с "Газпромом" по обмену активами по Южно-Русскому месторождению в Ямало-Ненецком автономном округе. В первом интервью российскому изданию за последние два года об основных проектах, в которых участвует E.On, рассказал председатель правления концерна ВУЛЬФ БЕРНОТАТ.
— В чем заключается стратегия вашей компании в России? Какие цели вы преследуете и в какие сроки намерены их реализовать?
— Наша стратегия базируется на долговременных партнерских отношениях с российскими компаниями, прежде всего с "Газпромом", насчитывающих более тридцати лет. Около двух лет назад мы приняли решение активизировать свои шаги в энергетическом секторе, что увенчалось успехом — было приобретено около 70% акций ОГК-4. И я подчеркиваю, что это не какой-то спонтанный шаг, связанный с неожиданно возникшим желанием войти на рынок российской электроэнергетики, а логический вывод из долгосрочных отношений, существующих в газовой сфере. Мы владеем 6,5% акций "Газпрома", представляем свои интересы в совете директоров российской газовой монополии, являемся крупнейшим импортером российского газа. Если суммировать стоимость наших пакетов в акционерном капитале "Газпрома" (капитализация 6,43% акций "Газпрома" на 5 ноября составила $19 млрд.— Ъ) и ОГК-4, а также долю, которую мы планируем приобрести в Южно-Русском месторождении, то мы являемся крупнейшим зарубежным инвестором в России. Нет смысла говорить о сроках, потому что мы наращиваем инвестиции постепенно и логически, по ходу развития бизнеса. Об углублении наших отношений свидетельствует также и то, что мы владеем четвертью компании Nord Stream AG, которая занимается строительством Северо-Европейского газопровода.
— Наиболее успешно у E.On развивается бизнес в электроэнергетике. Каковы ваши планы относительно дальнейшего развития ОГК-4, что вы будете делать с этим активом?
— Мы намерены наращивать свою долю в ОГК-4 и сделаем соответствующее коммерческое предложение миноритарным акционерам. Как известно, 23% акций ОГК-4, которыми владеет РАО "ЕЭС России", в связи с тем, что оно прекратит свое существование в 2008 году, будут перераспределены между миноритариями. Но и те 70%, которыми мы уже владеем, позволяют нам успешно управлять компанией. В настоящий момент задача, которая перед нами стоит, заключается в том, чтобы планомерно интегрировать эту компанию в наш концерн. Речь идет о создании команды, в которую войдут представители E.On и ОГК-4, которые займутся подготовкой годовой бухгалтерской отчетности, поскольку мы хотим в этом году включить данные по ОГК-4 в годовой отчет E.On. На прошлой неделе у нас состоялась первая встреча с руководством и сотрудниками ОГК-4, мы познакомили их со своими планами.
— Вы намерены сменить ключевых менеджеров ОГК-4?
— В долгосрочной перспективе в России у нас будет команда управляющих, в которой немецкие и российские менеджеры будут работать сообща. Кстати, данный подход практикуется нами не только в России, но и во всех других странах, будь то Великобритания, Скандинавия, Италия или Испания, где мы приобретали активы: мы всегда решали, на каких позициях могут быть сохранены местные работники, а на каких представители нашего концерна были бы особенно сильны. В каждом отдельном случае речь шла о миксте.
— Замените ли вы гендиректора и заместителя по финансам ОГК-4?
— Мы делегируем ряд ведущих менеджеров нашего концерна для ускорения интеграции. Решение о замене менеджеров на ключевых постах должно быть принято много позже.
— Раньше E.On претендовал на "Мосэнерго" в рамках обмена энергоактивами с "Газпромом". Вы передумали или все еще рассчитываете на долю в этой компании?
— Я с удовольствием внесу ясность в этот вопрос, поскольку прямой обмен энергоактивов с участием "Мосэнерго" никогда не входил в наши планы. Четыре года назад мы обсуждали с Алексеем Миллером вопросы, связанные с нашим сотрудничеством на энергетическом рынке России. Предполагалось, что "Газпром" будет участвовать в нем за счет тех позиций, которые он здесь занимает, а мы внесем наш опыт и технологические ноу-хау, полезные "Газпрому" при выходе на новый для него рынок. В конечном итоге ничего не получилось, поскольку "Газпром" решил действовать без нас, и мы обратили внимание на другие объекты, в частности на ОГК-4.
— Есть ли еще энергоактивы в России, интересующие E.On? Как скоро вы намерены их приобрести или построить? Идет ли речь исключительно о газовой генерации или угольной и гидрогенерации?
— Прежде всего на данном этапе мы займемся вопросами интеграции ОГК-4, в которой работает 5,5 тыс. сотрудников и объекты которой разбросаны по всей стране. Расстояние между крайними электростанциями составляет 4 тыс. км. А поскольку в ОГК-4 есть электростанции, работающие как на газе, так и на угле, это очень подходит стратегии развития E.On. Параллельно процессу интеграции мы планируем инвестировать в создание новых мощностей, чтобы удовлетворить спрос на электроэнергию. Время не ждет. Наши расходы на покупку ОГК-4 составят суммарно $5,7 млрд, из которых $1,8 млрд пойдут на увеличение уставного капитала, за счет которого будет профинансирован планируемый ввод новых генерирующих мощностей. Мы считаем, что ОГК-4 — это прекрасная платформа, на основе которой мы можем обеспечить наращивание мощностей.
Что касается других активов, мы займемся ими в соответствующий момент. Пока окончательное решение не принято, и мы рассмотрим его, анализируя состояние конкретных объектов. В настоящий момент на ваш вопрос я не могу ответить ни да ни нет. Тем более что мы конкурируем с другими компаниями и не следует раскрывать им свои планы.
— То есть от вас можно ожидать в любой момент, что вы купите еще какую-то долю в ТГК?
— Мы будем внимательнейшим образом анализировать соответствующие объекты, прежде чем примем решение о покупке.
— В чем заключается сегодня сотрудничество с "Газпромом" в области электроэнергетики? В свое время вы отказали газовой монополии России в доступе к энергоактивам E.On в Германии. Вы боитесь, что русские будут демпинговать на вашем внутреннем рынке?
— Ничего подобного. Мы никогда не препятствовали выходу "Газпрома" на германский энергорынок. Мы всегда вели переговоры об этом, в том числе и через обмен активами. А в процессе переговоров тема сузилась до обсуждения венгерских активов, которые E.On приобрел у MOL в ходе приватизации, а также в сфере электроэнергетики. Однако спустя какое-то время "Газпром" решил сосредоточиться на газовых электростанциях в Западной Европе. Поэтому сейчас мы говорим о долевом участии в имеющихся в активе E.On газовых электростанциях в Европе, в том числе в Германии, а также о совместном строительстве новых.
— "Газпром" совсем отказался от венгерских активов?
— О деталях переговоров я ничего сказать не могу до тех пор, пока мы не договоримся с "Газпромом", но интересы его сместились в сторону газовых электростанций в ЕС.
— E.On готов предоставить "Газпрому" долю в британской электростанции? Речь идет о блокирующем пакете или контрольном?
— "Газпром" интересуется долями в электростанциях Великобритании, но не в нашей дочерней E.On UK. Сейчас не следует обсуждать детали переговоров в прессе, поскольку переговоры находятся в активной стадии.
— Сроки окончания переговоров по разработке Южно-Русского месторождения уже неоднократно переносились и теперь названы новые — конец ноября. Что заставляет вас уже два года не соглашаться на условия "Газпрома"?
— Прежде всего нужно сказать, что "Газпром" по многим причинам сам просил о переносе сроков окончательного соглашения. И Александр Медведев (зампред правления "Газпрома".— Ъ) говорил о том, что ему приходилось работать параллельно над целым рядом проектов, вести переговоры с ВР и Shell и не хватало возможностей вести итоговые переговоры по Южно-Русскому. Сегодня мы должны выделить два блока вопросов: это пакет активов, тут более или менее согласие достигнуто, и оценка доли в Южно-Русском — по этому блоку еще нет договоренностей, но я полагаю, что мы к ним придем.
— Российская пресса назвала стоимость активов в сделке "Газпрома" с BASF, доля которого в Южно-Русском аналогична вашей — $1,3 млрд. Прокомментируйте, пожалуйста, эту сумму.
— Я не знаю, во сколько точно был оценен тот пакет, но там применили иную формулу оценки активов. Речь шла, насколько я помню, о совместной деятельности компаний в Ливии. И там логика абсолютно понятна: вместе с ростом цен на нефть растет цена на газ, это влияет на рыночную оценку активов и в этом случае цена пакета не имеет первостепенного значения. У нас формула обмена активами предусматривает наличие разницы между стоимостью активов в рамках одного сектора, скажем, газового, где цены растут или падают в соответствии с ростом или падением цен на мировом рынке, и стоимости газовой генерации. Это усложняет оценку.
— В прошлом году в прессе фигурировала сумма обмена между "Газпромом" и E.On в $800 млн. Я правильно понимаю, что вы предоставите для обмена долю в электростанции Великобритании или Италии и доплатите деньгами?
— Да. С самого начала мы предлагали большую часть оплатить активами, а остальное — деньгами. В этом вопросе ничего не изменилось.
— Когда же завершатся переговоры и на чьем поле сейчас находится мяч?
— Мяч сейчас в центре поля. И не имеет смысла называть новый срок каждые две недели. Нам предстоит обсудить целый ряд тем, прежде чем придем к пониманию. Переговоры завершатся в ту минуту, когда будет подписано соглашение.
— Уточните, пожалуйста, как продвигается развитие проекта Nord Stream. В чем заключаются принципиальные разногласия между участниками в рамках этого проекта?
— Существует совет акционеров, который решает принципиальные вопросы, связанные с деятельностью компании. Управляющие менеджеры решают все вопросы технического обеспечения. Мы выдерживаем график запланированных работ. Никаких спорных пунктов между партнерами не существует.
— Найдено ли финансирование Nord Stream? И сколько все-таки стоит этот проект-- €5 млрд или $12 млрд? В бюджете E.On запланированы затраты на проект, в каком объеме?
— Цифра $12 млрд мне абсолютна не знакома. Я оперирую суммой затрат на две нитки газопровода в €5 млрд. Если возникнут обстоятельства, приводящие к увеличению этих затрат, то акционеры их обязательно рассмотрят. Хотя мы, безусловно, предусмотрели определенную сумму в нашем бюджете на случай непредвиденных расходов.
— Прокомментируйте, пожалуйста, инициативы ЕС по либерализации рынка газа, предусматривающие разделение видов бизнеса на транспортировку и продажу конечным потребителям.
— Мы неоднократно заявляли с трибуны ЕС и отдельным комиссарам, что не считаем разделение на добывающие и транспортные компании правильным шагом и что реализация этой инициативы не приведет к увеличению конкуренции или уменьшению цен на энергоносители. Я знаю, что BASF, Total и "Газпром" выступают также против этих инициатив. Однако каждый формулирует свою позицию раздельно.
— В чем заключается преимущество вашего концерна перед другими стратегическими инвесторами в России на рынке электроэнергетики и газа? Стоит ли ожидать от E.On проектов в других сферах бизнеса?
— Мы по-прежнему будем концентрировать свои усилия в сферах добычи и продажи природного газа и электроэнергии, а также на источниках возобновляемой энергии, которые в конечном счете позволят также производить электроэнергию. Наше преимущество по сравнению с другими стратегическими инвесторами заключается в том, что мы присутствуем практически на всех энергетических рынках Европы, от России до Турции. Это дает нам преимущество в связи с нарастающей тенденцией создания единого европейского энергорынка. Мы поддерживаем эту идею и выступаем не столько за отмену границ на энергорынке ЕС, сколько за улучшение физических связей между отдельными частями этого единого рынка. На мой взгляд, в этом и заключается основное стратегическое преимущество E.On.