ЭПИГРАФ
В солнечносветлой Итаке живу я, ...много
Там и других островов, недалеких один от другого:
Зам, и Дулихий, и лесом богатый Закинф; и на самом
Западе плоско лежит окруженная морем Итака...
Лоно ее каменисто, но юношей бодрых питает.
Гомер. "Одиссея"
Наблюдая, как люди принимают решения, приходится поражаться тому, насколько они ошибаются, принимая за свое собственное решение результат подчинения обычаям, условностям, чувству долга или неприкрытому давлению.
Эрих Фромм. "Бегство от свободы"
КОНЕЦ ЭПИГРАФА
В героические времена древней Эллады, когда о подвигах людей и богов слагал свои бессмертные поэмы великий слепец, славу Ионическим островам принесла Итака — родина хитроумного Одиссея. Остров же Корфу не выделялся ничем — Гомер упоминает о нем лишь вскользь, и то как о месте, неподалеку от которого бог морей Посейдон превратил в скалу корабль феакийцев (скала эта, очертаниями своими напоминающая корабль, до сих пор возвышается близ Корфу). Но именно Корфу, или по-гречески Керкире, суждено было впоследствии стать самым известным из семи островов ионической гряды — "ключом Адриатики", "щитом материка" и "мостом между Италией и Грецией", как называл его Наполеон. История причудливым образом соединила Керкиру с Россией. В конце XVIII века остров, столетия находившийся под владычеством венецианцев и турок, стал главной операционной базой российского флота в Адриатике. Парадоксально, но факт: именно самодержавная Россия, где только за произнесение слова "конституция" человек мог угодить на каторгу, подарила их Керкире целых три за неполные десять лет, причем соавторами ионических конституций по праву считаются императоры Павел I, Александр I и командующий тогдашним Черноморским флотом адмирал Федор Ушаков. Благодаря России на островах было создано первое независимое греческое государство, находившееся под протекторатом Петербурга до 1807 года, когда по условиям Тильзитского мира с Наполеоном оно было передано под опеку Франции.
Много воды утекло с тех пор, и в наши дни на Корфу произошло событие, имеющее особое значение уже для давно утратившей прежнее имперское величие России. Борис Ельцин подписал там вчера соглашение о партнерстве с ЕС, которому суждено открыть для Москвы дверь в совершенно иной, непривычный мир. По словам российского президента, событие это означает ни много ни мало как "разблокирование России" со стороны Европы, предоставление ей доступа на огромный европейский рынок в качестве почти что "равноправного партнера со всеми странами Сообщества". Впрочем, для Европы перспектива иметь Россию "равноправным партнером" — дело скорее далекого будущего, а потому участников саммита ЕС на Корфу менее всего заботят дипломатические реверансы в сторону Москвы. Куда более близок французам, немцам и голландцам пока вопрос о контроле ЕС над квотами на торговлю молоком в Греции, Испании и Италии. Или безработица, достигшая в Европе 19 млн человек. Или перспективы расширения ЕС — с 1 января 1995 года его членами станут Австрия, уже высказавшаяся за это на недавнем референдуме, Финляндия, Швеция и Норвегия, где референдумы еще впереди, а шансы на "да — единой Европе" пока не столь велики. А на очереди — уже новые претенденты из Восточной Европы, сроки интеграции которых в ЕС должны обсуждаться в Корфу. Или выборы нового председателя КЕС; на место Жака Делора, которому некоторые прочат успешную политическую карьеру во Франции, претендуют и нынешний бельгийский премьер Жан-Люк Деан, и его голландский коллега — "триумфатор Маастрихта" Рууд Любберс, и заместитель Делора сэр Леон Бриттен, которому по праву принадлежат лавры одного из авторов соглашения с Россией. Он же склонил американцев к компромиссу на переговорах в рамках Уругвайского раунда ГАТТ, что и позволило успешно завершить раунд в этом году.
Особняком стоит вопрос об экономических санкциях нынешнего председателя Союза — Греции к бывшей югославской республике Македония. Два года назад Афины наглядно продемонстрировали всему миру, как можно заблокировать признание любого государства — даже пытающегося стать демократическим — мировым сообществом. На признание Македонии не решились даже США. А один намек итальянских правительственных кругов на возможное признание Скопье привел к тому, что по всей Греции начался бойкот итальянских товаров. За решительным демаршем Ельцина, объявившего в августе 1992-го, что Москве Афины не указ, последовало месяц спустя дипломатическое отступление — признать-то Македонию Россия признала, а вот устанавливать с ней дипотношения форсировать не стала, поскольку Греция пообещала тогда оказать России поддержку в заключении соглашения о партнерстве с ЕС, и Москва не устояла перед искушением. Стороны остались довольны друг другом: соглашение подписано именно на финише председательства Афин, а первый македонский посол приедет в Москву аккурат в двухлетнюю годовщину признания. Сегодня "македонский вопрос" доведен уже до полного абсурда: обвиняя Скопье в узурпации исконно греческого названия своей страны, символов греко-македонских царей и территориальных притязаниях к Греции, Афины объявили соседям экономическую блокаду. Конечно, доля истины в аргументах Греции есть: в македонских учебниках, например, "великим македонским (но не греческим. — Ъ) философом" назван ни кто иной как Аристотель, а его ученик — Александр Великий считается не греческим, а исключительно македонским царем, предком нынешних обитателей этой славянской страны. Да и карты "великой Македонии", в которую включена добрая треть нынешней Греции, издаются в Скопье. Но в конце XX века это не аргументы, чтобы ставить только получившее независимость государство на грань экономического краха. С чем, собственно, солидарны во всех европейских столицах.
На этой неделе России вообще везло с партнерством. В штаб-квартире НАТО в Брюсселе Андрей Козырев подписал соглашение "Партнерство ради мира". История этой программы ведет свое начало с осени прошлого года — ее идею выдвинул (побуждаемый к этому Москвой) госсекретарь США Уоррен Кристофер в качестве альтернативы незамедлительному приему в альянс бывших советских союзников по ОВД. Правда, незадолго до этого Ельцин говорил, что демократическая Россия не будет возражать против свободного выбора соседей, но, видимо, советники отсоветовали. И после того как на январском саммите ЕС в Брюсселе "Партнерство" было официально принято, казалось, что Москва станет одним из первых партнеров. Да, видимо, скоро только сказка в первопрестольной сказывается. Как уже неоднократно случалось в новейшей российской истории, внешнеполитическая проблема переросла во внутреннюю: раздались голоса, что решать, участвовать России в программе НАТО или нет, исполнительная власть не вправе, что акт этот нуждается в ратификации Федеральным собранием, что присоединение к "Партнерству" сделает Россию "сателлитом США". В итоге, не желая срывать кампанию "гражданского согласия", Ельцин объявил в апреле (устами своего пресс-секретаря Вячеслава Костикова), что торопить события не намерен, а потому откладывает подписание "месяцев на 6-7".
Последовавшие за этим события доверия между потенциальными партнерами отнюдь не укрепили. Москва требовала чуть ли не в ультимативной форме предоставить ей право вето на решения НАТО по расширению блока и обязательных консультаций по ключевым мировым проблемам, на что получила решительный и однозначный отказ — как и на свою инициативу подчинить НАТО СБСЕ в будущем миропорядке. Впрочем, аналитики газеты FRANKFURTER ALLGEMEINE ZEITUNG полагают, что демарши Москвы не столь уж и абсурдны, как кажется на первый взгляд: Россия, по их мнению, специально выдвигала заведомо неприемлемые максимальные требования, чтобы затем, в качестве платы за свои якобы уступки, получить поддержку со стороны НАТО своей "ведущей роли" в СНГ и признания блоком доминирования Москвы в СБСЕ. Так это или нет — покажет время. Пока же у России задачи поскромнее — добиться от великих держав признания себя хотя бы равноправным партнером (в чем, правда, на минувшей неделе прогресс был достигнут). И тогда, очевидно, окажется прав русский дипломат начала прошлого века, прозорливо заметивший, в подражание Наполеону, что Корфу — еще и "ключ к Неаполитанскому королевству".
СЕРГЕЙ Ъ-ЦЕХМИСТРЕНКО