Сегодня спектаклем "Добрый человек из Сычуани" по пьесе Бертольда Брехта прославленный грузинский Театр имени Шота Руставели завершил свои московские гастроли на сцене Театра им. Евгения Вахтангова. Рассказывает РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Гастроли были объявлены еще зимой, но из-за финансовых трудностей их пришлось отложить на несколько месяцев. В Тбилиси сегодня театры нищенствуют, спектакли иногда приходится доигрывать при свечах (так случилось, например, на премьере "Доброго человека"), зарплаты у актеров (как, впрочем, и у всех остальных) мизерные, и работают они, что называется, на голом энтузиазме. И наверное, Театр Руставели, гастроли которого в России всегда сопровождались зрительским ажиотажем, приехал в Москву не только для того, чтобы показать три новых спектакля (помимо "Доброго человека" еще "Рождественский сон" Диккенса и "Счастье Иринэ" грузинского классика Давида Клдиашвили в постановке молодых режиссеров — учеников Стуруа) и до сих пор еще не сошедший со сцены "Кавказский меловой круг". Театр приехал еще и за проявлением любви русских зрителей, по которой соскучился.
Но на первых представлениях зал был пуст, хотя давали "Кавказский меловой круг" Бертольда Брехта. Возможно, театральная публика, помнившая девятнадцатилетней давности триумф этого спектакля, не пришла, опасаясь увидеть жалкие мемориальные руины. Однако покорившая в свое время весь мир постановка Стуруа отнюдь не развалилась, ее буффонада не растеряла своего задора и карнавальной безоглядности, ее лирика по-прежнему щемяща и человечна. Мир за это время изменился куда сильнее, чем спектакль, и торчащие на колах по кругу сцены отрубленные головы смотрятся уже не как площадные ритуальные муляжи, но как реальное напоминание о жестоких и кровавых распрях, потрясших страну. Эта постановка, оказавшая влияние не только на грузинский, но и на русский театр последних двух десятилетий, дает почти невероятную возможность: увидеть воочию первоисточник, когда уже закончилась сценическая жизнь многих "наследников".
Поставленный в прошлом году кальдероновский "Жизнь есть сон" Стуруа в Москву не привез, но показал своей второй брехтовский спектакль, выпущенный минувшей зимой. В "Добром человеке из Сычуани" режиссер сознательно и многократно цитирует свой шедевр двадцатилетней давности, настаивая на объединении обоих спектаклей в своеобразную дилогию. Но новый Брехт у Стуруа трезвее и скептичнее прежнего: в этой "китайской истории" слишком много связано с сегодняшней грузинской ситуацией, и Стуруа — художник, никогда не бежавший сценической публицистики — с полным на то правом впускает ее в эту постановку. И выводит на сцену новое поколение своих актеров, в котором лидирует Нино Касрадзе (кстати, изящно и тонко играющая и в "Счастье Иринэ").
Успех гастролей нарастал с каждым спектаклем. Когда "Круг" давали в последний раз, зал был забит до отказа, действие прерывалось овациями, а Роману Чхиквадзе, бессменному исполнителю роли Аваза, несколько минут не давали начать роль, а в конце спектакля публика приветствовала актеров и режиссера стоя.
Театру Роберта Стуруа не дали воспользоваться былой славой, а заставили вновь завоевывать московскую аудиторию. Это немилосердное испытание он выдержал достойно, с чисто грузинским благородством и непоказной гордостью.