// ПЕРЕМЕЩЕННЫЕ ЦЕННОСТИ
На сцене театра "Новая опера" пройдет московская премьера оперы "Борис Годунов", написанной Иоганном Маттезоном за 160 лет до первой редакции одноименной оперы Мусоргского.
"Русских" опер европейские композиторы до поры до времени писали крайне мало. В XVIII веке, когда литературу и искусство время от времени охватывала повальная мода на самую разнообразную экзотику, экзотика русская была задействована еле-еле. За столетие написали по меньшей мере сотню опер на турецкие сюжеты. Пару десятков — на китайские. И считанные единицы — на русские. Первой из них стал "Борис Годунов" Иоганна Маттезона, написанный в 1710 году.
Маттезон, оставшийся в памяти потомства в основном благодаря дружбе с молодым Генделем и своим теоретическим трактатам, работал в Гамбурге, который был одной из оперных столиц тогдашней Германии, но очень своеобразной. Во-первых, здесь не было резиденции какого-нибудь курфюрста или герцога. Это был вольный город, а значит, и музыкальную моду диктовали не аристократические вкусы двора, а вкусы самой широкой общественности. Самым радикальным проявлением этого было то, что в гамбургском оперном театре спектакли шли не на священном итальянском, а на общепонятном немецком, и только отдельные арии для пущей красоты исполнялись на том же итальянском или французском. Влиял социальный контекст и на сюжеты опер. В Гамбурге большим успехом пользовались вещи более легкие, чем тогдашний итальянский "мейнстрим", часто — с комедийными элементами, а иногда и с аллюзиями на актуальное международное положение.
"Борис Годунов" — именно такой. Умело закрученный сюжет о восхождении к трону молодого Бориса не лишен оттенка трогательной барочной водевильности: помимо политических интриг, здесь есть и интриги любовные, причем с участием не только русской аристократии, но и иноземных принцев (шведского и датского). С одной стороны, замени всех этих персонажей, исторических и выдуманных, на каких-нибудь древних персов или римлян — вроде бы ничего катастрофического не произойдет. С другой — русская тема все-таки не может не быть существенной, если учитывать, что опера написана в разгар Северной войны, после Полтавской победы, когда Европа самым пристальным образом интересовалась этим загадочным Czar Peter. А уж гамбуржцы поневоле были особо пристальны: шведско-русский конфликт напрямую затрагивал интересы города. Победы Петра, правда, им были в силу политического расклада крайне неприятны, но тут та же ситуация, что и с турками: в 1683 году те чуть не захватили Вену, однако вызвало это не только ужас, но и любопытство, в том числе музыкальное. Итак, любопытство плюс образ героического владыки дикой державы, плюс отрывочные сведения о Смуте и о неспокойном детстве самого Петра, плюс общие каноны оперных либретто — вот и нарисовался Годунов по Маттезону. И это, естественно, не мучимый совестью лиходей, а персонаж хоть и хитрый, но добродетельный, отважный и благородный, которого подданные в конце концов возводят на престол с видимой радостью.
Приключения маттезоновского "Годунова" и сами по себе диковина. Опера так и не была поставлена в свое время, партитура ее считалась пропавшей, пока не оказалось, что ее вывезли из Германии советские войска. После некоторых мытарств рукопись обнаружилась в Ереване, откуда и вернулась в Германию. Мировая премьера оперы прошла пару лет назад в Бостоне благодаря совместным усилиям тамошнего фестиваля старинной музыки и фестиваля Earlymusic. Теперь тот же Earlymusic, показав оперу в Гамбурге, представляет новую постановку в Петербурге и Москве — причем со всеми красотами барочного театра, включая аутентичные балетные сцены.
Рубрику ведет Анна Толстова