Драма переходного периода — от летней свободы к зимнему подчинению — практически в обязательном порядке требует максимальной герметичности. Пусть погода сама решает проблемы своей очередной эволюции, нас это касаться не должно, утверждает Юрий Яроцкий.
Герметичность сама по себе вещь тоже малоприятная — в замкнутом пространстве собственного жилища нужно какое-то новое наполнение, иначе в голову полезут безрадостные мысли. Победить эту грозящую безрадостность и пустоту (нет-нет, стаканчик мы себе тоже практически неизбежно наполним, но не только же это) поможет музыка, которая либо примет всю безрадостность на себя, либо же, наоборот, придаст той беспечности и радости, которую так бесчеловечно пытается отнять у нас меняющиеся друг с другом времена года.
Конечно, велик соблазн поддаться чувству с кодовым названием "пропади оно все пропадом" и включить что-нибудь из The Clash или, скажем, Ministry с присущим этим коллективам бескомпромиссным угаром.
Но перед этим соблазном придется устоять — переходный период требует более бережного отношения. Почему бы не стряхнуть пыль с давно купленного по случаю и даже после этого с большим удовольствием послушанного, а потом зачем-то задвинутого на дальнюю полку "My Favorite Things" Джона Колтрейна? 1960 год, самое начало сольной карьеры великого Колтрейна. Нам, собственно говоря, достаточно заглавной композиции. Из красивой, но дидактичной темы из мюзикла "Sound of Music" саксофонист, поначалу сыграв ее со всем прилежанием, потом устроил такой вихрь чувств, что вихрь этот до сих пор способен вобрать в себя все, скажем прямо, тяготы, невзгоды и грусть.
Грустить, впрочем, совсем не обязательно. Это мы немедленно обнаружим, нажав кнопку "play" и поставив диск Берта Бакарака "The Very Best of Burt Bacharach". Даже если мы по какой-то страннейшей причине не знаем, кто таков, дай бог ему здоровья, Берт Бакарак (а он, возможно, самый выдающийся сонграйтер XX века), то немедленно узнаем практически все его песни. Особенно написанную им для фильма "Бутч Кэссиди и Сандэнс Кид" гениальную "Raindrops Keep Falling On My Head". В самом деле, это же чистейшая правда — "Raindrops keep fallin' on my head / But that doesn't mean my eyes will soon be turnin' red / Cryin's not for me / 'Cause I'm never gonna stop the rain by complainin' / Because I'm free / Nothin's worryin' me". Вот такие специальные слова, чтобы нам хорошо жилось даже тогда, когда живется хуже, чем обычно.
Слова, впрочем, не то чтобы совсем обязательны. Вот, например — почему не послушать что-нибудь из музыки Эрика Сати? Это француз был гениальным композитором, очень общительным человеком и выдающимся эксцентриком: в комнату, где он прожил последние двадцать семь лет его жизни, никто никогда не входил. Друзья, похоронив Сати, обнаружили в ней семь костюмов, каждый из которых был предназначен для соответствующего дня недели, коллекцию любовных писем от Сюзанны Валадон и ее же руки портрет композитора, кучу дневниковых записей, неплохую подборку зарисовок средневековой архитектуры, бесконечное количество нот и — обратим на это особое внимание — невообразимое количество зонтиков, многие из которых явным образом ни разу не открывались. В связи с последним обстоятельством можно заключить, что этот выдающийся романтик и новатор, называвший себя не столько композитором или музыкантом, сколько "фонометрографом", "фонометриком" и "гимнопедистом", знал толк в непогоде. Как раз его знаменитыми "Гимнопедиями" мы и попробуем спастись от внешних угроз. Средство должно подействовать: сам Сати называл эти фортепианные произведения "мебельной музыкой" — чувств они вызывать ни в коем случае не должны, зато должны услаждать слух так же, как услаждает зрение хорошо продуманный интерьер. На основе "Гимнопедий" много лет спустя Брайен Ино придумал музыку "эмбиент", по мотивам которой был придуман "нью эйдж" и весь прочий звуковой фэн-шуй. Но нам это все не нужно — при наличии оригинала, разумеется.
Кажется, впрочем, что еще нам совсем не помешает кое-что посовременней, хотя — время бежит довольно быстро — уже с некоторым налетом ретро. Английская группа Saint Etienne играет и поет уже почти двадцать лет, делает это хорошо, стильно и, можно сказать, скромно. Это классический инди-поп, то есть простые приятные песни, написанные не для того, чтобы блистать в чартах (хотя и такие у Saint Etienne очень даже имеются), а просто чтобы было хорошо. Именно это ведь нам и нужно. Мы воспользуемся сборником лучших вещей "Too Young To Die — The Singles" с очаровательной солисткой Сарой Крэкнелл на обложке. Слегка психоделический кавер-нейлянговской "Only Love Can Break Your Heart", романтично-танцевальная "Nothing Can Stop Us", снабженная легчайшим привкусом фламенко "Hobart Paving", нежная "Hug My Soul" и прекрасная "He's On The Phone" (а также все остальное на этом сборнике) напомнят о том, как много всего временно остается вне поля нашего зрения. Ну а хит "I Was Born On Christmas Day" напомнит, ради чего кончается лето и снова убедит в том, что жизнь не так уж плоха, даже когда за окном не светит солнце.