выставка современное искусство
В Эрмитаже, в здании Главного штаба вчера открылась выставка "Америка сегодня" (USA Today) из собрания лондонской галереи Чарльза Саатчи. Выставка, впервые показанная в лондонской Королевской академии художеств в ноябре 2006 года, стала визитной карточкой проекта "Эрмитаж 20/21", суть которого привлечение в музей актуального искусства. Комментирует МИХАИЛ Ъ-ТРОФИМЕНКОВ.
Директор Эрмитажа Михаил Пиотровский дипломатично назвал "Америку" первым для музея опытом показа "небесспорного" искусства. На обычный язык это переводится "как в омут головой". Кажется даже, что, методично привозя в последние годы современных художников, музей готовился именно к этой выставке как некоей "точке невозврата". Такой точкой была 30 лет назад американская ретроспектива, где в зрителей целился Элвис Пресли с картины Энди Уорхола. Но даже живые мастера, выставлявшиеся в Эрмитаже, Сай Твомбли или Денис Хоппер — уже канонизированные классики. А тут молодая шпана: среди 21 участника никого старше 47 лет. А их эстетический "возраст" — совсем младенческий: по идее Чарльза Саатчи, это поколение, выражающее мироощущение "после 11 сентября".
Естественно, Эрмитажу в силу его специфики требовался проводник в лабиринте актуального искусства. Выбор на эту роль Саатчи, наверное, бесспорен. На его счету раскрутка громкого движения YBA ("Молодые британские художники"). И если "Америка" не изумляет, это проблема художников, а не организаторов. "Других художников у меня для вас нет",— может, как товарищ Сталин, ответить господин Саатчи.
Он патентованный провокатор, но настоящую, в духе братьев Чепмен из YBA, провокацию можно найти разве что в работах "этнических" художников, конечно же играющих со своей притворной непосредственностью и якобы "животной" сексуальностью. Китаец Теренс Коу мастерит магические барабаны и люстры из канатов, непременно "найденных после полуночи", измельченных насекомых, своей крови и спермы. Другое дело, что ни толченых жуков, ни сперму в этих объектах не разглядеть. Зато по-настоящему пугают коллажи кенийки Вангечи Муту, конструирующей каких-то мутантов с использованием иллюстраций из справочников о болезнях половых органов.
Но в целом выставка ассоциируется с только что открывшейся в Париже выставкой российского соц-арта. Изрядная ее часть — именно что соц-арт, только за океаном его называют иначе, например озабоченностью проблемами современности. И министр культуры не обзывает выставку "позором" хотя бы потому, что в США нет такого министра. Другое дело, что "их" соц-арт скучнее "нашего": дистанция между замыслом и воплощением минимальна, плакатна. "Изучение мира по-американски" Жюля де Баланкура — живописный "глобус Америки", где весь прочий мир ютится в уголке. "Верховный суд" Родни Макмиллиана — прорезанный и залитый акрилом холст пьяно сползает по стенке на подгибающихся колоннах. "К черту полицию" Дэша Сноу — 45 рамочек с газетными статьями о бесчинствах "оборотней в погонах". А неоновый "Большой белый петух" Теренса Коу просто "петушок" и есть: эмблема легендарного, давно закрытого нью-йоркского гей-клуба.
Политический и социальный элемент работает в полную силу, только когда художники не тычут пальцем в "отдельные недостатки", а с анархическим весельем сносят мир под корень, не жалуются, а воюют, инсценируя стихийное бедствие. Но разрушительная стихия должна быть чисто художественного свойства. Как у монументального абстракциониста Барнаби Фернаса: "Сражение за высоту 'Гамбургер'", один из самых апокалиптических и кровопролитных эпизодов вьетнамской войны, превращен в живописный аналог компьютерной игры, где среди взрывающихся, как шрапнель, пятен краски рассыпающиеся на части вояки отбивают мечами вьетконговские пули.
Самый же забавный апокалипсис замыкает выставку. В инсталляции Джона Пилипчука "Надеюсь, мне удастся пережить это, сохраняя хоть немного достоинства" десятки кукольных котиков, шатаясь, вылезают из то ли пирамиды, то ли пещеры, красочно блюют, падают без сил. Обладая особо извращенным воображением и зная концепцию господина Саатчи, можно принять это за метафору крушения ВТЦ. Или за посвящение обитающим в Эрмитаже котам, ставшим чем-то вроде талисмана музея. Но когда я поделился этим соображением с сотрудниками, их лица омрачились: "Ну вот, мы так и знали, что кто-нибудь это скажет!" Так что хоть локальная провокация удалась.