раритет балет
Главный классический балет Великобритании "Ромео и Джульетта" в постановке Кеннета Макмиллана стал вторым спектаклем открывшегося балетного сезона в "Ковент-Гарден" (см. Ъ от 20 октября). Образцовое состояние спектакля и явление новой звезды в Королевском балете зафиксировала ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА.
Для британцев их "Ромео и Джульетта" то же, что для русских "Лебединое озеро",— святыня и национальная гордость. Однако в отличие от нас, за сто с лишним лет растерявших три четверти оригинальной постановки, свою классику они берегут надежнее. Впрочем, "Ромео и Джульетте" всего-то 42 года: свой балет Кеннет Макмиллан поставил в 1965 году для знаменитой пары той эпохи — Марго Фонтейн и Рудольфа Нуреева.
Однако не только они вдохновили 36-летнего шотландца на создание многолюдной трехактной балетной драмы — жанра, в те времена непривычного для западного балета. Образцом и оппонентом стала советская версия трагедии Шекспира в постановке Леонида Лавровского, показанная в 1956 году на первых, исторических гастролях Большого театра в Лондоне. Вопреки бытующей у нас интерпретации той сенсационной поездки понравилось англичанам далеко не все. Однозначный восторг вызвала Галина Уланова в роли Джульетты и навсегда стала для англичан эталоном балерины-актрисы. Поразила сценография Петра Вильямса: художник выстроил на сцене почти натуральную Верону и роскошный зал итальянского палаццо, а персонажи щеголяли в достоверных костюмах эпохи Ренессанса. Потрясла и сама возможность сделать из балета пьесу без слов, представив не просто сюжет, но все богатство характеров и взаимоотношений. Вот только с советской трактовкой Шекспира, согласно которой темные силы отжившего феодализма боролись с ростками Возрождения в лице юных любовников и покровительствовавшего им патера Лоренцо, англичане были решительно не согласны, социальный пафос постановки они нашли грубым и утрированным. А партии веронских любовников — хореографически бедными и пресными.
Кеннет Макмиллан, сохранив в неприкосновенности музыку Сергея Прокофьева и советское либретто Сергея Радлова (лишь в третьем акте он убрал сцену в Мантуе с горюющим Ромео, позволил, согласно Шекспиру, юному любовнику заколоть Париса в склепе над телом Джульетты и отменил примирение семей), повторил многие режиссерские ходы советских авторов и даже некоторые мизансцены. Обвинений в плагиате, впрочем, шотландец явно опасался, а потому часто шел от противного. Так, вместо хрестоматийного бега Джульетты Леонида Лавровского Кеннет Макмиллан посадил девушку на кровать, заставив неподвижную фигурку выражать всю бурю отчаяния, вложенную Прокофьевым в этот музыкальный фрагмент.
В массовых сценах Кеннет Макмиллан советских авторов не перещеголял: и Танец рыцарей, и сцена венчания, и пляски народа на площади, и гибель Тибальда с Меркуцио, и плач леди Капулетти над телом племянника в нашей редакции поставлены значительно сильнее. Но саму любовную историю шотландец рассказал гораздо убедительнее: в его версии дуэты Ромео и Джульетты разнообразны, чувственны, красивы, а главное — столь органично соединяют классические па и конкретные реакции, что у зрителя создается иллюзия, будто он слышит шекспировские диалоги.
Разумеется, макмиллановские "Ромео и Джульетта", имевшие фантастический успех на премьере 42 года назад, никогда не выпадали надолго из репертуара Королевского театра Великобритании. Только в этом сезоне постановка пройдет 24 раза — вдвое больше, чем какой-либо другой балет, благо актеров в труппе хватает на несколько составов. Первый спектакль доверили самым статусным солистам, однако не во всех случаях выбор был оправдан. Совершенно роскошными оказались все три шлюхи (в советской версии обычные служанки) — Франческа Филпи, Лаура Морера и Сиан Мерфи: смачные жестики, уморительные гримаски, эротические позочки не помешали им показать высочайший класс характерного танца. А вот Тибальд оказался неинтересным — актерская фантазия Беннета Гартсайда не залетела дальше банальных высокомерия и воинственности. Обильно танцующий Меркуцио у немолодого Хосе Мартина получился грубовато: с каверзами техническими актер справился, хоть и не без корявостей, однако сил для демонстрации интеллекта персонажа танцовщику уже не хватило.
Впрочем, главное в этом балете — веронские любовники. Джульетту танцевала Алина Кожокару — балерина, словно созданная для этой партии. Инфантильная крошка с угловатыми плечиками и несоразмерно крупной стопой, она выглядит на заданные Шекспиром 14 лет. Этот подросток, желающий немедленно получить лучшую игрушку на свете — живого мальчишку, неуловимо преображается в чувственную женщину, на ваших глазах постигающую запретные эротические игры, и затем — в трагическую менаду, готовую растерзать любого, вставшего на пути ее любви. Алина Кожокару умеет танцевать так, что невозможно расчленить роль на технику и актерство: все эти безукоризненные арабески, вращения, поддержки получаются будто сами собой и словно рождаются тут же, на сцене, настолько импульсивен, раскован и естественен ее танец.
Но сенсацией премьеры стала не Алина Кожокару, давно боготворимая английской публикой, а ее партнер — 21-летний Стивен Макрей, в театральной иерархии едва достигший положения солиста. На премьере сезона он заменил Йохана Кобборга, постоянного партнера балерины, и эта замена стала одной из главных удач спектакля. Рыжий мальчишка, легкий, радостный, такой же непосредственный и непредсказуемый, как эта Джульетта, явил себя не только великолепным танцовщиком, запросто отщелкавшим все технические навороты сложнейшей партии. Невысокий и худенький юнец оказался потрясающим партнером. Все тяготы изуверски сложных поддержек: выбросы и подъемы балерины на одной руке, вращения в падении, обводки одной рукой через спину и прочий высший пилотаж — он одолел играючи, так, будто протанцевал с Алиной уже сотню спектаклей. И во время самых изнурительных поддержек не упускал случая впиться в свою Джульетту поцелуем, дотронуться до груди или погладить ножку. Этот любовный дуэт привел в восторг не только публику, но и саму балерину — во время поклонов благодарная Алина Кожокару встала на колено перед новым партнером. Мальчишка хоть и смутился, но принял ее благодарность как должное, ведь всем стало ясно, что его первое выступление в главной партии стало началом звездной карьеры Стивена Макрея.