В аукционном доме Phillips de Pury & Company в Лондоне состоялись торги, на которых была продана коллекция современного российского искусства, собранная американцем Джоном Л. Стюартом. О том, как русские торги вписались в плотный график всевозможных лондонских арт-событий, рассказывает Ирина Кулик.
Позапрошлая неделя в Лондоне была буквально перенасыщена современным искусством. С 11 по 14 октября в гигантских шатрах, разбитых посреди Риджент-парка, развернулась одна из ведущих мировых ярмарок contemporary art — Frieze, на стендах которой можно было найти произведения чуть ли не всех мэтров, классиков и звезд последних 50 лет на любой вкус: от изысканных минималистских скульптур Карла Андре, произведений основоположника концептуализма Джозефа Кошута или внушительных масштабов инсталляций из неоновых бегущих строк Дженни Хольцер до узнаваемо эпатажных работ "молодых британских художников" — черепов Дэмиана Херста, устрашающе натуралистических мутантов братьев Джейка и Диноса Чэпменов и эротических набросков Трейси Эмин. В том, что представленные на ярмарке работы и вправду музейного уровня, можно было убедиться, зайдя в музей Tate Britain, где за несколько дней до ярмарки открылась ретроспектива лауреатов самой известной и скандальной премии в области современного искусства — Turner Prize. На Frieze легко можно было отыскать произведения победителей за все 23 года существования премии.
Одновременно с Frieze в Лондоне проходило еще несколько ярмарок, в том числе явно соперничающая с ней Zoo, о которой в этом году было хорошим тоном говорить, что именно там представлено не коммерческое, как на Frieze, а по-настоящему независимое современное искусство. Frieze предлагает искусство заведомо узнаваемое, звездное, зрелищное, аттракционное, явно музейного, а не интерьерного формата. И хотя представленные здесь работы явно обречены на рыночный успех, художники, сделавшие для ярмарки некоммерческие проекты и даже стенды некоторых галерей-участниц, постоянно обыгрывают и ставят под вопрос саму ситуацию продажности искусства. Так, на открытии выставки звезды современного британского искусства братья Чэпмен разрисовывали, как хулиганистые школьники — портреты в постылом учебнике, британские денежные купюры, предоставив публике возможность поразмышлять о том, обесценилась ли испорченная купюра или, напротив, возросла в цене, став произведением известных художников. Американец Ричард Принс установил посреди ярмарки внушительный американский автомобиль 1970-х годов (такой пришелся бы по вкусу героям Тарантино), который сладострастно, как в рекламе или клипе, мыли полуобнаженные девушки. Таким образом художник пошутил по поводу какой-то итальянской арт-ярмарки, которую спонсировала известная марка машин, навязчиво "украсившая" ее своей продукцией. А нью-йоркская галерея Gavin Brown Enterprise и представляемый ею художник Роб Прюитт превратили свой стенд в блошиный рынок с ценами куда выше, чем на обычной барахолке, но ниже, чем на арт-ярмарке,— вещи можно было покупать, разрушая, таким образом, произведение целиком. Zoo на фоне Frieze выглядела фрондерски скромной: вместо хай-тека и зрелищности — нарочито небрежные почеркушки, инсталляции, напоминающие, как в ранние 60-е, кучи мусора, и сменившие вездесущее видео допотопные кинопроекторы. Этакий хэнд-мейд вместо рэди-мейда — и в сущности, отстаивание почти консервативной фигуры художника, уже не переосмысляющего бесчисленные готовые образы, но выставляющего на суд зрителя плоды своих самых скромных трудов.
Русские художники присутствовали на стендах обеих ярмарок — пусть и в довольно малых дозах, но зато в полном соответствии с модными трендами. XL, единственная русская галерея, уже не первый раз участвующая в лондонской ярмарке, завлекала зрителя роскошным аттракционом от Аристарха Чернышева и Алексея Шульгина — поп-артными гигантскими очками, стекла-экраны которых показывали публике ее собственное изображение, но пропущенное через психоделические компьютерные фильтры. Пара западных галерей предлагала полотна Владимира Дубосарского и Александра Виноградова. А на стенде знаменитой парижской галереи Thaddaeus Ropac можно было приобрести произведение Ильи Кабакова — большой белый холст с теми самыми небрежными набросками и неразборчивыми надписями на русском, которые, если верить Zoo, и являются самым трендовым на сегодняшний день искусством. На самой Zoo русских галерей не было. Зато лондонская галерея Мэтью Боуна предлагала коробки с маленькими видеочеловечками от "Синих носов" (шереметьевские таможенники, отобравшие у лондонского галериста другое произведение тех же художников, все же не помешали ему пропагандировать русское искусство на Западе), а также работы Дмитрия Гутова и Натальи Мали.
Впрочем, потребность в русском искусстве в Лондоне, где в последнее время образовалась значительная и вполне состоятельная русская диаспора, явно существует — иначе респектабельный аукционный дом Phillips de Pury & Company не стал бы затеваться с русскими торгами. Готовность приобретать работы российских художников местные коллекционеры подтвердили еще накануне торгов, на предаукционной вечеринке, устроенной недавно открывшейся в Лондоне русской галереей White Space. Владимир Дубосарский и Александр Виноградов устроили на ней перформанс — благотворительный аукцион. Прямо на глазах у публики они нарисовали вполне себе масштабное полотно из своей "книжной" серии — на этот раз на картине было изображено издание "Гамлета" на русском. И предложили купить его, чтобы собрать деньги для их больного друга — художника Бориса Матросова. Нарисованная стахановскими темпами картина ушла за 60 с лишним тысяч долларов — приобрела ее проживающая в Лондоне россиянка.
Куда более тщательно выписанные полотна тех же авторов отлично раскупались и на аукционе в Phillips de Pury — они бойко расходились по эстимейту и чуть выше. А картина "Снег", представляющая закаленного молодца, купающегося под легкими снежинками, была продана за $183 384 при эстимейте $60-80 тыс. Впрочем, американский коллекционер Джон Л. Стюарт, известный собиратель, меценат и арт-менеджер, еще с 70-х друживший и сотрудничавший с Энди Уорхолом, Джоном Кейджем и Филиппом Глассом, собирает не только русских арт-звезд последнего времени, но и настоящих классиков. В частности, ему принадлежит крупнейшее в мире собрание произведений Ильи Кабакова, но эти вещи он на торги выставлять не стал. Работа Ильи Кабакова, а именно программная инсталляция 1991 года "Коммунальная кухня", была выставлена на проходившие непосредственно перед продажей коллекции Джона Л. Стюарта другие торги в том же Phillips de Pury и после довольно-таки ожесточенной борьбы ушла за $1 222 560 при эстимейте $700 000-900 000. На предаукционной выставке работы из коллекции Джона Л. Стюарта были перемешаны с лотами других торгов. Так что произведения российских художников оказались перемешанными с работами международных арт-звезд. Так, 1989 года "Перестройка" Эрика Булатова, в которой буквы "т" и "р" превратились в серп и молот, оказалась ровно напротив выдержанных в такой же красно-черно-белой гамме "Серпа и молота" Энди Уорхола. Причем "Кухня" Кабакова не была единственным русским лотом в общих торгах. Здесь же были "Сталин и Мэрилин" Леонида Сокова, лубок на золотом фоне, и еще несколько работ наших авторов, некоторые из которых, в частности сюрреалистическо-соц-артный триптих Виталия Комара и Александра Меламида, были приобретены хозяином первого московского частного музея современного искусства ART4.RU Игорем Маркиным. Комара и Меламида русский коллекционер приобрел за $48 тыс.— очень выгодно при эстимейте $40-60 тыс.
Коллекция Джона Л. Стюарта была продана полностью, при большом стечении народу и ажиотаже. Вместительный зал аукционного дома был забит под завязку, люди толпились в проходах, а сотрудники, ведшие торги по телефону, то и дело по-кошачьи шипели на не в меру шумную и темпераментную публику, среди которой было немало узнаваемых представителей московского арт-сообщества. Однако ход аукциона оказался довольно-таки непредсказуемым. Аукционист Симон де Пюри не смог скрыть разочарования, отдавая ту самую "Перестройку" Эрика Булатова ниже эстимейта: оцененная в $1-1,5 млн, она была продана за $978 048. А хрестоматийный "Советский космос" того же художника, парадный и в то же время еретический портрет Брежнева, при эстимейте $1,5-2 млн ушел за $1 526 200. А вот портрет другого вождя — "Молодой Ленин" Сергея Волкова 1989 года — ушел куда ниже предполагаемой стоимости: $40 752 при эстимейте $60-80 тыс. Зато весьма удачно продавался друг и куда менее радикальный последователь Эрика Булатова — Олег Васильев. Его гиперреалистический, напоминающий засвеченный фотокадр пейзаж "Окно" ушел почти за $265 тыс. при эстимейте $180-240 тыс. Вполне стабильно продавались работы концептуалиста Ивана Чуйкова и разрисованные фотографии прославленного Бориса Михайлова. Но настоящим героем торгов неожиданно оказался гиперреалист Семен Файбисович, в общем-то не числящийся среди наиболее знаковых фигур отечественного contemporary art. Его полотно 1989 года "Солдаты" ушло за $530 тыс. при эстимейте $80-120 тыс., да и остальные работы были распроданы выше предполагаемой стоимости. Впрочем, отлично расходились и "мелочи". Так, оставленная без названия крошечная картинка Сергея Бугаева (Африка), изображающая утку-мишень из тира, ушла за $5298 при эстимейте $2-3 тыс. А наиболее стремительно возрос в цене отличный объект Андрея Филиппова "Ноябрь". При скромнейшем эстимейте $2-3 тыс. он был продан за $22 414.
В общем, аукцион можно считать успешным — хотя музейная и рыночная ценность актуального российского искусства пока что еще не совпадают.