20 июня Юрию Визбору исполнилось бы шестьдесят. Почти десять лет как он умер, но до сих пор остается самой культовой фигурой в авторской песне. Его время было временем "путешествий дилетантов" — песни создавались в дороге и для дороги, а лучше всех пели те, у кого не было голоса. Его песни ("Домбайский вальс", "Одинокий гитарист", "Милая моя") поют до сих пор, но никто из профессионалов эстрады не смог или не пожелал их присвоить. Слушать их хотят только в исполнении автора. Он был журналистом, певцом и актером, и несмотря на то, что был хорошим актером, всегда играл самого себя. В фильме "Июльский дождь" Визбор сыграл рефлексирующего интеллигента, близкого именно негероичностью своей внешности. От него веяло недовольством собой и, главное, огромной усталостью. Как ни странно, похожим был и его Борман в "Семнадцати мгновениях весны". А потом от этой усталости не выдержало сердце у самого автора.
20 июня Юрию Визбору исполнилось бы шестьдесят. Почти десять лет как он умер, но до сих пор остается самой культовой фигурой в авторской песне. Его время было временем "путешествий дилетантов" — песни создавались в дороге и для дороги, а лучше всех пели те, у кого не было голоса. Его песни ("Домбайский вальс", "Одинокий гитарист", "Милая моя") поют до сих пор, но никто из профессионалов эстрады не смог или не пожелал их присвоить. Слушать их хотят только в исполнении автора. Он был журналистом, певцом и актером, и несмотря на то, что был хорошим актером, всегда играл самого себя. В фильме "Июльский дождь" Визбор сыграл рефлексирующего интеллигента, близкого именно негероичностью своей внешности. От него веяло недовольством собой и, главное, огромной усталостью. Как ни странно, похожим был и его Борман в "Семнадцати мгновениях весны". А потом от этой усталости не выдержало сердце у самого автора.