История по шкале Рихтера
В Париже открылась выставка Герхарда Рихтера, одного из самых дорогих современных живописцев
В Париже открылась крупнейшая в истории ретроспектива немца Герхарда Рихтера. В Fondation Louis Vuitton выставлено 275 работ — живопись, рисунки, фотографии и скульптуры, охватывающие шесть десятилетий творчества. О раненном историей художнике рассказывает корреспондент “Ъ” во Франции Алексей Тарханов.
Выставка немецкого художника Герхарда Рихтера в Fondation Louis Vuitton
Фото: Алексей Тарханов, Коммерсантъ
Выставка немецкого художника Герхарда Рихтера в Fondation Louis Vuitton
Фото: Алексей Тарханов, Коммерсантъ
Любая статья о 93-летнем Рихтере начинается со слов «один из самых дорогих современных живописцев». Что подтвердил рекорд только что завершившейся ярмарки Art Basel Paris: «Абстрактное полотно» 1987 года продали за $23 млн. Хорошее напоминание о временах, когда картины молодого немца не продавались вовсе — или от отчаяния сжигались автором на костре. Урок современным мастерам: пишите, не останавливаясь, шестьдесят лет,— и известность у вас в кармане.
Масштаб выставки в Fondation Louis Vuitton не превзойдут никогда, что уже привычно в не стесненном в средствах фонде Бернара Арно. Двое кураторов — бывший директор лондонской Tate Николас Серота и много лет возглавлявший музей в Винтертуре швейцарец Дитер Шварц — обошли все музеи, всех частных коллекционеров. Итог — 275 произведений, предоставленных 104 владельцами, включая 25 работ из собственной коллекции Fondation Louis Vuitton. Сэра Николаса на открытии мучили журналисты, возможно, путая худощавого британца в тонких очках с героем выставки. Но Рихтер остался дома, в своей кёльнской мастерской, которая, судя по фотографиям, напоминает скорее офис швейцарского рекламного агентства, чем художественную берлогу a la Фрэнсис Бэкон.
Детство Рихтера прошло под американскими бомбами — он родился в Дрездене и видел последствия «Бойни номер пять». Учился и взрослел в советской зоне оккупации, присягал соцреализму в Дрезденской академии художеств. Съездил туристом в СССР — посмотреть, как там процветает изобразительное искусство. Набравшись впечатлений, бежал с женой на Запад как раз перед завершением строительства Берлинской стены и провел первую выставку в ФРГ под знаменем провозглашенного им с друзьями «капиталистического реализма». На самом деле ему было не до шуток.
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Начало выставки — это и есть начало жизни в распавшемся мире, который расплывается перед глазами. Что осталось от довоенного Дрездена и от жизни семьи? Альбом с фотографиями, которые Рихтер унес с собой за Стену. Портрет дяди Руди в форме вермахта — убит. Портрет отца, Хорста: воевал, был в плену, состоял в нацистской партии, как полагалось школьным учителям; в ГДР потерял работу. Сестра Марианна, страдавшая отклонениями в развитии, уничтожена вместе с другими «неполноценными». Как и у многих немцев, в каждом фото своя семейная тайна и свой ужас. Завершение серии в той же технике, с той же почти фотографической точностью: большой рулон туалетной бумаги.
Рихтер надолго стал известен как художник, «пишущий фотографии». Он было ушел от черно-белой гаммы в серии портретов своих близких, вместе с которыми хотел расстаться с социалистической и национал-социалистической серостью. На выставке — одна из самых известных его работ: обнаженная, спускающаяся по лестнице,— его первая жена Марианна (Эма) Эуфингер. И все же черно-белая жизнь возвращалась к нему — словно полный зал его 48 портретов из энциклопедии, где можно, конечно, угадать Эйнштейна или Чайковского, но от рядов малосимпатичных господ ждешь самого худшего. Или оптимистичная серия тел левацких террористов, покончивших с собой в тюрьме. Или панорама самолетов, летящих на бомбежку.
Рихтер оказался в поколении, пережившем Вторую мировую. Он не обязан был за нее отвечать хотя бы в силу возраста, но, как и все вокруг, оказался навечно виноватым за то, что безумный вождь развязал войну, настроив против немцев весь мир.
Досталось всем: взрослым и детям, восточным и западным. Травма надолго, если не навсегда, стала отличительным знаком многих германских художников — будь то Рихтер, Бойс или Кифер. Недаром в 1973 году Рихтер занял весь немецкий павильон Венецианской биеннале: один художник представлял всю Германию и ее комплексы.
Со временем Рихтер пытался сгладить, стереть тот ужас, который жил в его голове, перейдя к абстракции. Так, по крайней мере, кажется, когда он начинает размазывать краски по холсту — то шпателем, то валиком, то малярной линейкой. Он собирает свой мир заново из радостных цветовых кирпичиков, используя пиксельные композиции из 4096 цветов, различия между многими из которых человеческий глаз едва способен уловить. Возможно, именно так инопланетянин мог бы увидеть «Сикстинскую Мадонну» из Дрезденской галереи. Как раз из таких пикселей собраны знаменитые рихтеровские витражи в Кёльнском соборе.
Путь от фотоживописи к абстракции был пройден еще раз, когда Рихтер создавал свою серию об Освенциме, используя фотографии массовых казней. Те, кто в Москве видел эти работы в 2016 году в Еврейском музее и Центре толерантности, помнят, как художник, после многих попыток изобразить экзекуцию в своем раннем стиле, превратил серию в драматические, но ничего не изображающие плоскости с рваными цветами. В Париже на выставке напротив них по замыслу автора расположены серые зеркальные панели: приглашение взглянуть на себя в рихтеровском аду.