«Только в условиях конкурентной борьбы может развиваться спортсмен»

В октябре сборная России провела очередной сбор, сыграв два товарищеских матча — с иранцами и боливийцами. После него генеральный секретарь Российского футбольного союза (РФС) Максим Митрофанов рассказал специальному корреспонденту “Ъ” Алексею Доспехову о роли национальной команды в период международной изоляции, о тех изменениях, которые произошли в отечественном футболе в последние годы, а также об отношении РФС к корректировкам формата лимита на легионеров, инициированным Министерством спорта РФ.

— Сборная России в октябре выиграла товарищеские матчи у иранцев и боливийцев. Иранцы — участники чемпионата мира будущего года, боливийцы еще могут на него попасть. До этого, в сентябре, сборная играла с иорданцами и катарцами, тоже пробившимися на мировое первенство. В ноябре опять будут южноамериканцы — чилийцы и перуанцы. Набор соперников качественный. Как удалось этого добиться?

— Есть много факторов, которые влияют на выбор соперников. Прежде всего, это наличие свободного времени в графике. Вы знаете, что количество окон под матчи сборных в календаре FIFA (Международная федерация футбола.— “Ъ”) ограниченно. Сейчас их всего пять в году. Национальная сборная может собираться только в период окна и сыграть максимум два матча — во всяком случае, это предельное количество, которое идет в зачет рейтинга FIFA. А наши матчи учитываются в этом рейтинге. Большая часть окон занята официальными встречами отборочного цикла к чемпионату мира. Поэтому только те сборные, которые понимают, что у них будут слоты, готовы играть. А слоты есть у CONMEBOL (Конфедерация футбола Южной Америки.— “Ъ”). У нее октябрь и ноябрь свободны.

— И вы срочно связываетесь с теми, кто доступен?

— Мы каждый год заранее смотрим расписание разных конфедераций и начинаем переговоры с большим количеством ассоциаций, потому что должно быть пространство для маневра. Матч может сорваться по десяткам причин. Сейчас так вышло, что многие наши контакты из CONMEBOL сработали, и ряд команд согласились не просто провести матч с российской сборной, а провести его в России. Это для нас очень важно.

— Устроить товарищеский матч за границей легче?

— Намного. Но наша задача — проводить матчи с сильными соперниками дома, чтобы российская аудитория видела международный футбол.

— Без него совсем нельзя? Как бы вы объяснили, зачем в принципе нужен в это время — время санкций, отстранения от международных турниров — институт сборных? Никто ведь не предскажет, когда российский футбол вернется на соревнования. Готовиться не к чему.

— Сборная — это не только команда, которая участвует в соревнованиях. Это еще и символ, представляющий нашу страну, наш народ, наше отношение к футболу. Мы проводим все матчи с флагом и гимном. Сборная традиционно является главным объектом интереса болельщиков. Причем, что для нас важно, объединяющим поклонников разных клубов. А для российских игроков она — ориентир, стимул. Я тоже слышал мнение, что можно было бы сэкономить деньги. Это же расходы — учебно-тренировочные сборы, переезды, приглашения команд, аренда стадионов... Можно освободить большое количество времени, сил и средств и ждать, пока нас вернут. Но тогда мы лишим наших игроков стимула развиваться. Есть главная команда страны, в которую всем хочется попасть. Для этого надо показывать себя, прогрессировать во внутренних соревнованиях. Кроме того, выступления сборной — индикатор того, что происходит в нашем футболе.

— И о чем он, на ваш взгляд, сигнализирует?

— Последние матчи показали, что наш футбол не останавливается, что развитие продолжается.

— Вы замеряете интерес к матчам сборной?

— Конечно. Как и к футболу вообще. И принципиально он в период санкций не изменился, футбол в нашей стране очень популярен. Работа института сборных — кстати, один из факторов, которые его поддерживают.

— У вас есть уже планы относительно товарищеских матчей в ближайшем будущем? После встречи Владимира Путина и Дональда Трампа в Анкоридже говорили про вариант со встречей со сборной США…

— У нас есть базовое правило: мы стараемся не комментировать переговоры. В футболе они тоже любят тишину, тем более в таких обстоятельствах. Могу сказать, что ведется подбор соперников на два окна в первой половине 2026 года — мартовское и июньское. В марте с большой вероятностью проведем встречи на территории России с интересными командами. В рамках июньского окна хотели бы сыграть со сборными, которые сыграют на чемпионате мира. Если договоримся, скорее всего, эти матчи пройдут в Америке. Команды будут находиться там, готовиться к турниру.

— Как вы отреагировали на недавнее заявление президента Джанни Инфантино по поводу сборной Израиля и требований исключить ее из соревнований? То заявление, в котором говорится о том, что футбол не может служить средством решения геополитических проблем, а значит, отстранять израильтян нельзя.

— С заявлением президента FIFA сложно спорить. Правда, нам бы очень хотелось, чтобы международная федерация была последовательной и применяла те же принципы в отношении России. Мы не сторонники отстранения ни Израиля, ни какой-либо другой страны. Конфликтов в мире происходит много. Если бы FIFA наказывала любую страну, участвующую в таких конфликтах, сама идея федерации как объединяющего звена умерла бы. Есть сложности, возникающие между странами, политиками. Но FIFA должна оставаться в стороне. А варианты проведения соревнований с участием конфликтующих стран всегда можно найти.

— Про то, что у РФС плотные контакты с CONMEBOL, я уже понял. А какие они с UEFA и FIFA?

— Мы не участвуем в официальных соревнованиях, но коммуникация с FIFA и UEFA, как личная, так и официальная, хорошая. Идет взаимодействие по широкому спектру вопросов. Это вопросы развития футбола, инфраструктуры, методики обучения и подготовки специалистов. Мы продолжаем участвовать в разработке регламентов соревнований.

— Но возвращать Россию никто не торопится…

— В одном из интервью Александр Чеферин (президент UEFA.— “Ъ”), кажется, довольно подробно все объяснил. Он сказал, что сам за возвращение России. Но UEFA как организация находится под огромным давлением со стороны различных политических сил как внутри Европы, так и вне ее. И он, к сожалению, ничего с этим не может сделать. К тому же когда международная организация принимает решение о допуске, нужно учитывать вопросы логистики, визового обеспечения.

— Вы вспоминаете драматичную ситуацию из 2023 года по юношеским сборным России?

— В том числе. Тогда UEFA принял решение о допуске, а потом изменил формулировку на «проработку технической возможности». И уже позже столкнулся с ситуацией, когда технической возможности нет, потому что в некоторых странах, например, предусмотрена уголовная ответственность за участие в соревнованиях с российскими спортсменами. Так что давление есть. При этом многие ассоциации признавались, что, когда UEFA отстранял Россию, он с ними не советовался. Вполне возможно, многие были бы против такого жесткого решения. Я думаю, что, создав прецедент, UEFA и FIFA еще и сами себя загнали в ловушку: им самим очень сложно отыграть ситуацию назад. Впрочем, это не означает, что отыгрывать ее не нужно.

— Но вы даете понять, что в целом у РФС с ними нормальные отношения.

— Доказательство, что к России относятся как к равному партнеру,— это и наше представительство в комитетах FIFA и UEFA. А оно большое по сравнению со многими странами. Недавно президент РФС Александр Дюков вошел в комитет по соревнованиям клубных мужских команд, Полина Юмашева — в комитет по управлению и аудиту, Лариса Захарова — в апелляционный комитет. Я являюсь членом комитета по футбольным технологиям, инновациям и цифровой трансформации. У нас долго не было представителей в этих органах.

— Давайте перейдем к внутренней повестке. Как бы вы сформулировали, что произошло с нашим футболом за минувшие несколько лет?

— Я выделю самое важное и начну с 2019 года, с момента, когда Александр Валерьевич Дюков был избран президентом РФС. Мы провели анализ текущей ситуации и решили, что, чтобы добиться изменений, нужно проводить работу по развитию футбола одновременно и последовательно во всех нишах, на всех уровнях. Первый уровень — это любовь аудитории к футболу: чтобы он оставался самым популярным видом, им должны интересоваться, пусть не играя. Следующий уровень — массовый футбол. Каждый — малыш, который только начинает ходить, или человек, находящийся в очень зрелом возрасте, но стремящийся быть активным,— должен получить доступ к игре. И уже дальше нужно смотреть, как готовится резерв, футболисты для профессионального спорта. И это все находится в едином цикле, одно влияет на другое. Чем лучше играет национальная сборная, тем выше популярность футбола. Чем больше людей посвящает футболу досуг, тем больше людей говорят: мы хотим им сами заниматься на любительском уровне или отдать ребенка в детско-юношескую спортивную школу. А из нее он либо выходит профессионалом, либо по крайней мере человеком, увлеченным футболом, вовлекающим в футбол других.

— Что-то из вашей прелюдии должно вытекать вполне материальное, так?

— На подготовку резерва РФС в год тратит более 3,5 млрд руб. У нас два больших проекта, которыми мы гордимся. Первый связан с созданием системы подготовки резерва в детско-юношеском футболе — Юношеская футбольная лига. Второй относится к массовому футболу. Это программа «Футбол в школе». Попробую объяснить, почему гордимся.

Начнем с первого проекта. У нас есть детско-юношеские школы, которые находятся как в системе Министерства спорта, так и в системе Министерства просвещения. Их очень много — более 2 тыс. Притом что профессиональных футболистов в стране 3,5 тыс., чуть ли не в десять раз меньше, чем тех, кто ежегодно становится выпускниками школ. Но в действительности с профессиональным футболом связана лишь горстка ДЮСШ. Если брать Российскую премьер-лигу, то окажется, что свыше 70% всех игроков-россиян в ней подготовлены всего-то десятью школами.

— Это плохо?

— Плохо, что количество матчей, которые проводились в рамках первенств России в детско-юношеском футболе до 2019 года, равнялось всего 280. Это значит, что сильная школа встречалась с такой же сильной совсем нечасто. И мы создали Юношескую футбольную лигу. Это система соревнований для сильнейших футбольных школ в различных возрастных категориях. В настоящий момент в нее входят 16 школ на федеральном уровне соревнований, еще около 80 — на межрегиональном. РФС берет на себя все расходы по оплате проживания, питания и переездов. Играются полноценные чемпионаты из 30 туров, с домашними и выездными матчами. Был период, когда многие считали, что реализовать проект невозможно — хотя бы потому, что календарь нужно подстраивать под учебу в общеобразовательной школе. Но реализовали. Сейчас в системе ЮФЛ по всей стране проводится почти 3 тыс. матчей в год.

— Хорошо. Но какие-то понятные результаты вы можете привести?

— Около 2 тыс. игроков ЮФЛ подписали профессиональные контракты с клубами Второй лиги, Первой лиги и премьер-лиги. С РПЛ — примерно 80, из них 55 регулярно играют за свои клубы.

— С 2019 года?

— За минувшие два года. А в национальную сборную, если брать отрезок в три года, вызван 21 игрок, который является выпускником системы соревнований Юношеской футбольной лиги. Ребята выглядят достойно не только на фоне сборных Брунея и Кубы, но и в матчах с сербами, камерунцами, иранцами, нигерийцами. Эта система мотивирует игроков, тренеров. Важно, что в каждом матче они встречаются с сопоставимой по силе командой. А только в условиях конкурентной борьбы может развиваться спортсмен. Мы же до сих пор были заложниками Единой всероссийской системы классификаций и разрядов. В ней главная задача — выиграть региональные соревнования. А развитие игроков не оценивается. Получается, что какая-то школа постоянно побеждает на местных соревнованиях, забирает призы, становится самой привлекательной для региона. Но развития игроков в ней, строго говоря, не происходит. Только тренеры вешают на шею медали, получают звания. ЮФЛ все изменила.

Но мы пошли дальше, учитывая масштабы страны. Школы за пределами топ-16 сильно ниже уровнем. Нарушается логика соревнований. Не интересно ни тем, ни другим. Поэтому мы создали систему межрегиональных соревнований, опять же с поддержкой РФС. В них еще порядка 80 школ соревнуются и тоже готовят игроков как для регионального футбола, так и для лучших академий. Знаете, кстати, какая средняя посещаемость у этих соревнований с ребятами 15–16 лет, скажем, на Дальнем Востоке? Около 3 тыс. человек на матче — больше, чем у Первой лиги. Людям нравится. В рамках этого проекта растут тренеры (у нас есть специальная программа по их подготовке), судьи, менеджеры. А регионы получают игрока, на которого будут ходить болельщики, потому что они любят прежде всего своих, местных.

— Проект «Футбол в школе» так же успешен?

— Да. Мы решили, что нужно как можно больше детей вовлечь в занятия спортом, влюбить в игру, создать условия, чтобы ребята либо начали заниматься футболом, либо как минимум позитивно относились к нему. И обратились в структуру, которая лучше остальных системно занимается вопросами взаимодействия с детьми. Это общеобразовательная школа. На базе третьего урока физкультуры мы совместно с Министерством просвещения запустили уроки футбола, разработав программу дистанционного обучения учителей физкультуры. Это, по сути, электронный учебник, наглядно показывающий, как проводить урок, как объяснять тонкости, вплоть до наглядных анимационных картинок. Плюс разработали систему поддержки школ инвентарем, потому что, чтобы урок провести, нужен как минимум футбольный мяч, а желательно, и манишки с конусами. Придумали конкурсы вокруг футбола — рисунков, песен. Все это закольцевали созданием системы соревнований, так как учеба, как и тренировки, иногда становится скучной. А вот соревнования — это азарт, дополнительный инструмент вовлечения. И перезапустили совместно с Министерством спорта проект «Кожаный мяч».

Начинали с «пилота» — 180 школ страны в восьми регионах. 1 сентября 2021 года на уроки футбола пришло 5 тыс. человек. В феврале 2022 года, когда проводили промежуточный подсчет эффективности, занимающихся на них детей было уже 30 тыс. А сейчас мы представлены во всех регионах. На 1 сентября 2025 года в проекте участвуют 6 тыс. школ, каждая седьмая в стране, и, если отталкиваться от итогов прошлого года, почти 2 млн детей. Догадайтесь, какова доля девочек? Не поверите, но 47%! Причем их ведь никто не заставляет.

— Это тоже важная для вас цифра?

— Да. Потому что женщина, по сути, является менеджером семьи. Она во многом определяет, какой досуг выбрать, в какую секцию отвести ребенка. А «Кожаный мяч» вы помните?

— Я играл. В 1980-е.

— Как он проходил? Много отборочных матчей, но проигрываете один — вылетаете. Дети несколько раз до мяча дотрагивались. Мы создали систему соревнований, при которой муниципальный этап играется в период с сентября по май. Огромное количество матчей. Дальше отбор в несколько этапов с финалом в «Лужниках». В этом году около 2 тыс. человек со всей страны, из 49 регионов приехали. А всего в системе полмиллиона детей. Так вот, эти два проекта позволяют поддерживать интерес к нашему виду спорта и достигать позитивных результатов. А сборные, которых в ведении РФС 27, если брать разные игровые форматы и возрастные категории,— отличный ориентир для них.

— И тут я просто вынужден спросить вас об ужесточении лимита на легионеров, инициированном министром спорта Михаилом Дегтяревым. Цель ведь — увеличить приток молодых россиян на элитный уровень. А вы только что такую шикарную картину нарисовали. Это же непростая для РФС тема? Что вы про лимит скажете?

— Лимит — это механизм правового регулирования, создающий определенные условия при подготовке к каким-то соревнованиям. Допустим, к домашнему чемпионату мира, который в России был в 2018 году, вы с помощью него искусственно увеличиваете количество отечественных игроков в основных составах клубов, расширяя тем самым выборку для главного тренера национальной сборной. Хорошо это? Если лимит — единственная мера, ничего к нему не прилагается, такой протекционизм будет имеет обратную сторону. Игроки начинают чувствовать, что они гарантированно попадают в состав. А это снижение конкуренции. То есть вы уже формируете вместо благоприятных условий условия, при которых игроки не хотят развиваться. Им это не нужно, у них нет стимула прогрессировать. Зачем, если платят за паспорт? Даже когда игрок сидит на скамейке, потому что на замену выходить тоже должны россияне. В нашей футбольной истории есть целые поколения очень талантливых игроков, которые стали жертвами жесткого лимита.

Если мы возьмем статистику за десять лет, то есть учтем разные формы лимита, которые действовали в нашем футболе в этот период, то увидим — на количество игрового времени россиян и иностранцев ограничения практически не влияют. Да, был сезон-2022/23, когда доля времени легионеров упала до 29%. Но это исключение, связанное с решением FIFA позволить иностранцам приостанавливать контракты после начала СВО. В среднем же этот показатель в РПЛ — в районе 40%. Так было в сезоне-2015/16, так было и в 2023/24 году. По уровню доверия своим футболистам в топ-10 европейских лиг РПЛ уступает только Испании и Чехии.

Важно говорить и о других цифрах. Например, 78% футболистов, заявленных за клубы РПЛ в этом сезоне,— россияне. Их средний возраст стабильно снижается и сейчас составляет 25,8 года. Лига молодеет. 5,6% от общего игрового времени в РПЛ получают российские футболисты до 21 года. В Европе есть только три чемпионата, где молодежь играет больше. Это Франция (9,1%), Нидерланды (8,4%) и Бельгия (7,6%).

Впрочем, уверен, что у Михаила Владимировича Дегтярева, с которым мы часто общаемся, нет желания регулировать ради регулирования, что он просто хочет создать условия для еще более качественного развития детско-юношеского футбола и еще более качественной подготовки футболистов. И понимает, что тут нужно найти баланс, не навредить, не испортить перспективы, потенциал. А он огромный.

В России благодаря Владимиру Владимировичу Путину прошел чемпионат мира 2018 года. Про него многие — игроки, тренеры, функционеры, болельщики — говорят как про лучший в истории. После него РПЛ создает свой продукт на таких стадионах, что хоть завтра устраивай еще одно мировое первенство. Детско-юношеский футбол, как я уже сказал, активно развивается. Да, еще требуется определенное количество школ. Но мы их создадим, дайте время. Большое количество академий строится. Обсуждаются льготы, стимулирующие инвестиции в инфраструктуру. При поддержке министерства и в диалоге с ним — а у нас защищена программа развития футбола до 2030 года — мы добьемся результатов. Регулятор должен видеть наши достижения — как растет количество молодых футболистов, как мы участвуем в международных соревнованиях. А мы в них участвуем, невзирая на санкции. Недавно в Баку проходили Игры СНГ, и наша юношеская сборная U15 на них заняла первое место. Эти достижения позволяют надеяться, что после возвращения мы будем выглядеть достойно.

— На детско-юношеский футбол, если я не ошибаюсь, шли прежде всего букмекерские отчисления? Теперь большая их часть будет распределяться в федерации не напрямую, а через Российский спортивный фонд, который курирует Михаил Дегтярев. Как РФС относится к такому формату? Видите вы в этом проблему?

— Я думаю, что проблемой ни для РФС, ни для других федераций это не станет. Из документов следует, что будут установлены прозрачные механизмы расходования средств фонда для более эффективного их использования. В каких-то федерациях в те или иные годы есть, скажем так, просадка с точки зрения проведения мероприятий, в другие годы потребность в деньгах выше. Надеюсь, что новая система будет учитывать эти нюансы, а также ключевые показатели видов спорта — массовость, популярность, количество проводимых соревнований. А что касается детско-юношеского спорта, то в поручении президента России ведь говорится о том, что средства фонда как раз направляются прежде всего на его развитие, а также на массовый и адаптивный спорт.

— Но с планированием бюджета все равно же возникнут трудности? А букмекерские отчисления даже у РФС составляли значительную часть поступлений, до 30%.

— Мы все свои проекты планируем сохранить, ни от каких отказываться не готовы. Будем обращаться в фонд, в соответствии с правилами подавать заявки на получение этих средств. Сейчас переходный период, фонд находится в процессе формирования. Мы понимали это заранее и создавали определенные резервы. Могли тратить больше, но понимали, что будет период вынужденного простоя. Наши проекты средствами обеспечены.

— В целом финансовое положение РФС стабильно?

— Международное финансирование по программам развития FIFA и UEFA сохраняется. Есть целевые отчисления от азартных игр, доходы от других партнеров. Мы всем им очень благодарны. Мы понимаем, что у некоторых партнеров могут появляться иные приоритеты. Но важно, что российский футбол по-прежнему их привлекает, что они видят работу по продвижению нашего вида спорта.

— РФС продлил спонсорский договор с компанией «Фонбет» по Кубку России. Вы наверняка считаете новый формат этого турнира, запущенный в 2022 году, успехом?

— Формат интересный. Как вы помните, мы рассматривали вопрос замещения еврокубковых матчей, пауз в календаре. Рассматривали несколько вариантов, в том числе похожий на тот, что сейчас используется в Лиге чемпионов. Остановились на смешанном: классический групповой этап плюс play-off, как в киберспорте, с двойным выбыванием. Факт, что он интересен и болельщикам, и спонсорам. Обратите внимание на посещаемость. Она довольно внушительная, как и телевизионные рейтинги.

— Клубам, я знаю, тоже интересен.

— Они получают возможность протестировать молодых игроков и ею активно пользуются. Многие игроки РПЛ начинали с адаптации в Кубке России.

— После международного возвращения придется с таким Кубком России распрощаться?

— После возобновления выступлений в еврокубковых соревнованиях мы проработаем вариант, чтобы играть параллельно с ними.

— В настоящий момент РПЛ ведет переговоры об основных партнерских контрактах — на медиаправа, титульное спонсорство. На ваш взгляд, стоимость российского футбола как продукта в минувшие годы выросла?

— Думаю, да. Прежде всего благодаря тому, что огромное количество менеджеров клубов, лиги осознали необходимость по- другому заниматься развитием своего сегмента, создавать условия для болельщиков, для партнеров и спонсоров, относиться к ним не как к жертвователям, а заинтересовывать задачами по продвижению и футбола и их продуктов. Сейчас в этот процесс вовлечены не два-три клуба, а практически вся РПЛ, вся Первая лига. Потенциал для роста точно есть.

— На нем не сказалась череда неприятных происшествий в конце прошлого сезона, с которыми приходилось разбираться и РФС? Я имею в виду банкротство «Химок», арест владельца «Торпедо», обвиняемого в манипулировании результатами матчей, ставки, связанные с игроком «Сочи» Владимиром Писарским.

— Все это разные ситуации. И они вообще-то являются прямым следствием той работы, которую мы проводим постоянно и которая в том числе связана с противодействием договорным матчам. Вы считаете, что ею не надо заниматься? Нам что, скрывать полученные данные? Нет, наша осознанная позиция заключается в нулевой толерантности к такого рода явлениям. Как только РФС получил достаточный объем информации по «Торпедо», мы подключили правоохранительные органы. Это же не против клуба работа, это работа на благо российского футбола. Все попытки влиять на результат будут пресекаться. Кто-то будет прекращать работу в российском футболе, кто-то будет общаться с правоохранительными структурами.

Теперь ситуация с «Химками». Поймите, от нее не застрахован, к сожалению, никто, никакой бизнес. А суть в том, что организация или лицо, которое финансирует футбольный клуб, не соизмеряет свои возможности с желаниями. В случае с «Химками» все финансировалось за счет оборотных средств. Это создавало риски.

— И РФС почему-то она устраивала.

— Есть требования РФС в области лицензирования, финансовой устойчивости. На начало сезона «Химки» всем критериям соответствовали. Но, перестав корректно финансироваться, набрали огромное количество долгов, что затем привело к банкротству клуба. Долги, к слову, не отдали до сих пор. А там долги в том числе и перед РФС, который выделял «Химкам» деньги на развитие детско-юношеского футбола. Но повторю: такие ситуации возникают в любом сегменте бизнеса.

Случаи со ставками вообще десятками в течение года рассматриваются РФС. У нас субъекты футбола, к сожалению, иногда забывают, что им запрещено делать ставки на футбольные матчи. А субъекты — это не только футболисты и тренеры, но и сотрудники федераций, лиг, клубов. Поэтому наш департамент защиты игры проводит постоянную работу с Единым регулятором азартных игр. Любые явления, связанные с незаконными действиями в футболе, будут пресекаться.

Интервью взял Алексей Доспехов