В Петербурге продолжается фестиваль неигрового кино. Обозреватель Ъ СЕРГЕЙ Ъ-ДОБРОТВОРСКИЙ рассказывает о нескольких голландских фильмах, вошедших в программу фестиваля.
Голландия — не главная страна на карте мирового художественного кино. Зато голландская документалистика известна своими давними и непрерывными традициями. В классический кинофонд вошла деятельность группы "Фильм-лига", работы Йориса Ивенса и Берта Хаанстры, соединивших социальное высказывание с формальным экспериментом, публицистику и образную поэзию. Тем интереснее посмотреть, куда пришло сегодня это почти 70-летнее наследие.
В конкурсе Петербургского фестиваля показаны две картины из Голландии. Первую — "Брэм" (Bram) — сделал Йост Верхей. На протяжении всего фильма слепая музыкантша-авангардистка Брэм Кокс бродит с микрофоном по монастырю где-то в Чешской Моравии и записывает звуки: скрип часового механизма, колокольный гул, эхо под сводчатыми потолками молельни. Пропущенные через компьютер тембры и составляют партитуру. В финале Брэм разражается неистовым психоделическим концертом — чем-то средним между индустриальными симфониями 20-х годов и поп-механиками Сергея Курехина.
Документальное кино часто обращается к духовным и телесным недугам. Большинство фильмов о калеках, неполноценных и слепоглухонемых пронизаны гуманистической по форме моралью. Дальнейшее зависит от общей направленности культурного менталитета. Жизнелюбивые американцы предпочитают оптимизм, что-нибудь в духе олимпиады для увечных. Перестроенное русское кино, наоборот, живописует патологии как норму упадка и близкого апокалипсиса. Йост Верхей выбрал третий путь. Обаяние фильма и его героини в том, что Брэм абсолютно наплевать на людей вообще и на собственную слепоту в частности. Невозможность видеть она принимает скорее как подспорье в работе, позволяющее еще плотнее осязать фактуру звука и прикасаться к первооснове собственного искусства.
Приземистая старушка с короткими седыми волосами живет как ни в чем не бывало. Курит марихуану, пьет из горлышка "Столичную". Во время шоу подает себя с элегантной эксцентричностью Элтона Джона, надев радужные очки и наслаждаясь магической властью над кайфующей публикой. Если она и страдает, то высокой художественной мизантропией. "Люди куда хуже машин, — говорит Брэм. — Люди слишком много шумят, и к ним невозможно всерьез прислушаться". Ее интересуют новые звуки: шевеление бутылочных осколков на свалке стеклозавода, низкий свист, издаваемый пылесосным шлангом при встрече с ветром, шелест молнии, которую она записывает на пленку, сидя всю ночь у открытого окна. Упорно и терпеливо следуя за своей героиней, режиссер сделал странный и тонкий фильм. Притчу о творчестве и своеобразный "портрет художника в зрелости", когда чувства подчиняются выбранной задаче и главному делу.
Ян Керхоф назвал свою картину вычурно и фигурально: "Десять монологов из жизни убийц" (10 Monologues from the Lives of the Serial Killers). Но не стоит искать тут экзистенциальные драмы, прозрения и муки в духе Достоевского. Десять монологов о любви, сексе и насилии сочинены и разыграны актерами в ощутимом присутствии камеры, в традициях эпического театра Брехта и жесткой стилистике американского киноандерграунда 50-х. Последнее сравнение особенно актуально. Хотя фильм снят голландским режиссером и на деньги национального фонда поощрения искусств, он идет на английском языке и так или иначе замешан на американских проблемах. Стоя за тюремной решеткой, чернокожий насильник с мрачным псевдонимом Каин поет злую пародию на ветхозаветные родословные, перечень, кто и кого ухлопал в Соединенных Штатах. Актер, глядя прямо в объектив, читает монолог Чарлза Менсона, сатаны-мессии, зарезавшего беременную актрису Шарон Тейт. Трижды экран надолго пустеет. В темноте остается только закадровый голос, рассказывающий о поруганном детстве или несостоявшейся любви. Голый мужчина проецирует себе на живот узкопленочное изображение связанной женщины и бесконечно долго мастурбирует прямо в кадре. Вероятно, не найдя исполнителя на этот эпизод, режиссер снялся в нем сам. Если кто-то испытывает дефицит по части все еще подцензурного у нас зрелища, ему вполне можно рекомендовать "10 монологов". Во всем остальном лента безнадежно реанимирует эстетику "цветочной революции" 68-го года. Впрочем, Голландию, где на каждом углу раздают одноразовые шприцы и легально торгуют марихуаной, часто называют "страной победившего 68-го года". С романтической точки зрения, конечно, красиво. Но с точки зрения кино это пиррова победа.