Вчера в Уфе на Госсовете, посвященном невинной теме региональных инвестиций, президент России Владимир Путин обрушился с критикой на Министерство сельского хозяйства, которое "явно недорабатывает" в кризисной ситуации роста цен на продовольствие. Специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ, кроме этого, стал свидетелем того, как в условиях предвыборной кампании одна старушка может повысить ежемесячное содержание пенсионерам всей страны.
Знакомство с Уфой президент России начал с его высшей точки — с мемориала "Дружба народов", к подножию которого он возложил цветы. Дальше все стелилось к подножию Владимира Путина. Спустившись вниз, он увидел крестный ход из бояр и простого люда с хоругвями и посохами в руках.
Еще минуту назад, пока он возлагал цветы, это представление казалось мне театрализованным. Его организаторы нижайше просили ряженых бояр:
— "Царя" пойте громче!
Я понял, что имелось в виду, когда бояре выполнили просьбу. Как только Владимир Путин подошел к ним, они грянули:
— Приветствуем тебя, наш царь!
Отступать Владимиру Путину было некуда. В знак ответного приветствия он едва заметно склонил голову (в опере "Борис Годунов" этого не было).
После этого президент пошел еще дальше — к башкирским бабушкам, которые хотели танцевать и петь для него. Они слишком долго ждали президента и успели очень сильно замерзнуть. Чтобы согреться, они по двое, прижавшись спина к спине как сиамские близнецы, заворачивались в один национальный коврик, лежавший у входа в башкирскую юрту. Каждая из этих юрт готова была принять президента России (а их было не меньше десятка на его пути). Столы в юртах ломились от башкирских яств.
Бабушки, перед самым появлением президента скинувшие с плеч тяжелые ковры, приободрились.
— К нам приехал гость наш дорогой, президент родной! — хором пели они с такой страстью, что я уже даже сомневался, они ли это, запечатавшись в ковры, в течение предыдущих двух часов послушно сходили на нет.
Справа от президента около сотни девушек, встав на высокий откос, ведущий к реке, прикидывались российским и башкирским флагом. Более или менее изобразить цвета этих знамен им помогали разноцветные зонтики, которыми они прикрывались как артистки варьете. Когда я спрашивал девушек, которым в ожидании президента, кроме этих зонтов и прикрыться-то было нечем, в отличие от старушек, почему девушки надели синие накидки с надписью "Единая Россия" и символикой этой организации, торжествующе шагающей по планете, то девушки с неподдельной страстью убеждали меня, что не имеют к ней никакого отношения, что на самом деле они студентки и что накидки им выдали для того, чтобы они выглядели в них одинаково.
Нельзя было не согласиться с тем, что в накидках с этой надписью такой эффект достигался максимально быстро.
— А зачем вам это единообразие? — напоследок все-таки спросил я их.
— Потому что из нас хотят сделать одно большое пятно,— охотно объяснила одна студентка.
Впрочем, господин Путин не успел, по-моему, даже обратить внимания на девушек, им всецело завладели бабушки. Он прошел сквозь подвижный строй, увлекшийся знаменитым башкирским танцем "Гульназира", с довольно рассеянным видом. Казалось, мыслями он уже на медовой выставке, к воротам которой ему еще только предстояло подойти.
На выставке стояли несколько десятков деревянных домиков с медовым содержимым. Здесь были кроме собственно меда в туесках, баночках и флягах торт медовый, желе медовое, пряники медовые, пирог медовый и, наконец, гусь в медовой корочке. Все это торжество медовой справедливости держалось в жесточайшей неприкосновенности на случай, если в какую-нибудь избушку зайдет президент. Господин Путин и правда зашел в одну из этих избушек и не показывался оттуда минут семь. Примерно столько времени и требуется человеку, чтобы не спеша выпить медовухи и закусить ее пряником.
После этого уже легче, наверное, было воспринимать окружающую действительность. А действительность-то между тем, как обычно, была богаче, чем любая выдумка. Господина Путина ждала сосна, на которую, едва увидев президента России, проворно полез какой-то человек. Причем казалось, что его обуял просто какой-то животный ужас. Он быстро двигался к вершине, а мэр Уфы Павел Качкаев объяснял господину Путину, что так в Башкирии добывают мед.
— Лазает и ворует у пчел! — восторженно рассказывал он, показывая на человека, облепившего руками и ногами быстро сузившийся кверху ствол сосны.— И ворует у пчел мед, по-нормальному так ворует!
Владимира Путина отвлекли от созерцания этого апокалиптического зрелища другим. Ему дали в руки длинную палку, в которую следовало подуть, чтобы извлечь из палки звуки музыки. Владимир Путин дунул в палку. Но она промолчала. Тогда позвали человека, который метрах в трех от толпы, окружившей президента, делал ножом дырку в такой же палке. Человек этот подошел к Владимиру Путину, забрал у него его палку, дунул в нее, и из палки полилась волшебная музыка.
Доехав наконец до уфимского Конгресс-холла, где его дольше, чем бабушки в коврах на берегу реки, ждали российские губернаторы, Владимир Путин всецело отдался региональным инвестициям.
В первую очередь он обратился к министру регионального развития Дмитрию Козаку (господин Путин делает это всякий раз, кажется, с облегчением и даже удовольствием, потому что, наверное, думает, что теперь-то наконец к его словам хоть кто-то будет прислушиваться).
— Мы расширили ваши полномочия. Если чего-то не хватает, скажите прямо сейчас: добавим! — сказал он министру.— Мы ждем от вас эффективной работы.
Президент был заметно раздражен тем, как в регионах чиновники работают с частным бизнесом.
— Валентина Ивановна (губернатор Санкт-Петербурга госпожа Матвиенко.— А. К.) здесь? — спрашивал он.— Вот она знает, сколько прошло времени, пока мы пробили инвестиционные проекты в Санкт-Петербурге... И это при моем непосредственном участии! А если вот так не заниматься "вручную" управлением?
Проблема состоит, очевидно, в том, что выстроенная Владимиром Путиным система эффективно работает только при управлении ею вручную, причем если ею управляет только один человек — он сам. На то, чтобы выстроить такую систему, Владимир Путин потратил немало времени и сил. Но именно она господина Путина теперь и не устраивает.
От нового министра экономического развития и торговли России Эльвиры Набиуллиной Владимир Путин потребовал обеспечить эффективное сотрудничество государства и частного бизнеса.
— Вы нам должны пообещать в Уфе,— сказал он...— Это ваше родное место, как я понял... что вы сделаете это.
Владимиру Путину удалось добиться по крайней мере одного эффекта: он продемонстрировал, что знает, откуда родом Эльвира Набиуллина.
Ни к кому не обращаясь, господин Путин говорил о долгострое, который "тянется у нас годами, а потом умирает" — оттого, что государство и частный бизнес никак не могут найти друг друга.
Губернаторы выслушали это сообщение как-то рассеянно, и только один из них, всем своим существованием символизирующий беспримерное единение этих интересов, слушал президента как-то даже жадно. Это был губернатор Чукотки Роман Абрамович.
Президент рассказал губернаторам, что проблема России — в ее имидже (над его формированием господин Путин также лично бьется не один год).
— Иностранных инвесторов пугают нерыночными методами ведения бизнеса и коммерческими рисками,— разъяснил он и предложил губернаторам поработать над исправлением сложившегося имиджа.
Дмитрий Козак, на которого так полагается Владимир Путин, в свою очередь, положился на частный бизнес.
— Только привлечение внебюджетных инвестиций может решить все социальные проблемы и проблемы безопасности страны,— заявил он.
Осталось понять, на что тратятся деньги из федерального бюджета, выделяемые на решение социальных проблем и проблем безопасности страны.
Губернатора Краснодарского края Александра Ткачева беспокоит (по понятным причинам) то, что большая часть кубанской земли находится в федеральной собственности.
— У нас система такая, что все делается как бы по понятиям и на личных контактах! — признался губернатор.— Сумел договориться инвестор о продаже земли — вот и хорошо...
Еще больше его беспокоит (и тоже по понятным причинам) то, что подавляющая часть региональных налогов уходит в федеральный бюджет. От этого страдают, он подчеркивал, прежде всего инвесторы, которые не получают нужных им налоговых преференций от региональных властей.
То есть господин Ткачев хотел попробовать, пользуясь лбами инвесторов, пробить стену, возведенную федеральными чиновниками для защиты от региональных амбиций. Господин Путин обратил на это внимание.
— Так у регионов же вроде есть права давать преференции,— сказал он Александру Ткачеву.
Тот сначала говорил, что он плохо слышит, а потом, после того как господин Путин еще два раза повторил это, все же услышал и сказал, что "краевые налоги — это мизер, это ничто, инвесторы просят льготы федеральных ведомств"... Губернатор закончил уже не очень уверенно, понимая, что президент вынудил его сказать вслух то, что он только имел в виду.
— Тогда вы просите права распоряжаться федеральными налогами! — просиял господин Путин.— Я вас услышал, поговорим об этом позже.
Вряд ли этот разговор будет приятным для Александра Ткачева.
Владимир Путин выслушал всех губернаторов, но в своем заключительном слове говорил не об инвестициях, а о том, что его на самом деле сейчас интересует больше всего: о росте цен на продовольствие.
— Мы начали вкладывать в агропромышленный комплекс сотни миллиардов рублей! — говорил он.— В некоторых регионах исторический максимум урожая достигнут! А цены растут!
Господин Путин предложил избавляться от спекуляций и на удивление мягко произнес, что он "не уверен, что для этого делается все необходимое в министерствах и ведомствах".
Потом Владимир Путин рассказал губернаторам про старушку. Она подошла к нему на празднике (очевидно, это была одна из тех, кто перед танцем не только сбросил с плеч ковер, но и расправил крылья) и попросила поднять пенсию. Президент поднял, и не только ей: с 1 декабря 2007 года базовая часть пенсии увеличится на 300 рублей — в нарушение имеющегося у Министерства финансов графика, но в соответствии с предвыборной платформой "Единой России". После этого президент с большим выражением сказал прессе "спасибо" и попросил губернаторов остаться "на несколько объявлений".
Между тем микрофоны в пресс-центре работали, и журналисты, лишенные возможности подглядывать, стали подслушивать.
— По поводу роста цен,— озвучил президент первое объявление.— Давайте еще раз к этому вернемся. Перекупщики там... Монополисты, связанные с местными администрациями. Минсельхоз тут явно недорабатывает!.. Недопустимо! Абсолютно недопустимо! Я Гордееву несколько раз говорил об этом... "Да-да, мы все сделаем..."
Трансляция была наконец-то отключена. Впрочем, я думаю, губернаторы сами не хотели бы услышать то, что не смогли услышать журналисты.