Затянувшаяся дипломатическая возня вокруг участия России в "Партнерстве ради мира" с НАТО становится почти анекдотической. Москва продолжает заверять, что вообще-то она ее подпишет — и даже без особых дополнительных протоколов. Хотя и намекает, что нечто "особое" в партнерстве с блоком не помешало бы. Вирус "особости" подхватили и восточноевропейцы. Теперь они тоже затребовали для себя "специфических отношений" с НАТО. В самом же блоке явно устали от этих капризов и вчера почти в императивной форме затребовали представителей России в Брюссель для внесения полной ясности, чего на самом деле хочет Москва. Ситуацию анализируют обозреватели Ъ ГЕОРГИЙ Ъ-БОВТ и НАТАЛЬЯ Ъ-КАЛАШНИКОВА.
Решение вызвать россиян для "немедленных консультаций" вынашивалось несколько дней после стамбульской сессии Совета Североатлантического сотрудничества (о ее итогах Ъ писал 15 июня). Послам стран НАТО потребовалось время, чтобы переварить впечатления от поведения в Стамбуле Андрея Козырева, удалившегося с сессии почти по-английски — не дожидаясь не только принятия ее итогового документа, но и его доработки. Теперь в НАТО называют демарш Козырева не иначе как "экзерсис в чисто советском духе", настоятельно предлагая ему приехать в Брюссель уже на будущей неделе. Выберется ли Козырев в Брюссель — неизвестно. Пока он отказал во встрече даже госсекретарю США Уоррену Кристоферу — по причине перегруженности рабочего графика (как сообщил 15 июня представитель МИД Михаил Демурин). Хотя еще на днях российский министр говорил, что такая встреча планируется в ближайшее время — и именно по вопросу партнерства с НАТО. Более того, вчера из Брюсселя срочно убыл в Москву российский представитель в ЕС, занимающийся вопросами отношений с НАТО.
Что же именуют в НАТО тем "раздраем" (а именно так характеризуют нынешние отношения блока и Москвы послы НАТО в Брюсселе), по которому надо срочно консультироваться? Блок по-прежнему хочет, чтобы Россия сдержала обещание и подписала рамочное соглашение о партнерстве. В Стамбуле была предложена и "спецпрограмма" для Москвы, включающая дополнительные направления сотрудничества: урегулирование в Боснии, контроль за ядерными вооружениями и миротворчество.
Предложения НАТО, впрочем, совпадают с российскими желаниями лишь отчасти. Козырев приехал в Стамбул уже после того, как генерал Павел Грачев выступил в Брюсселе с восьмистраничным перечнем "параметров" участия Россия в "Партнерстве". Среди них — и приоритет СБСЕ над НАТО в обеспечении евразийской безопасности, и создание "эффективного механизма консультаций по всем вопросам европейской и мировой безопасности как на чрезвычайной, так и на регулярной основе". Это интерпретируется НАТО как мягкое пожелание Москвы заполучить право вето, в частности, в таких вопросах, как принятие в блок новых членов, европейская безопасность и контроль за всеми видами вооружений.
"Никакого вето" — в этом все без исключения страны НАТО сегодня едины. Правда, как пишет немецкая SUEDDEUTSCHE ZEITUNG, Козырев предпринял на сессии ССАС отчаянные усилия, дабы нащупать "слабое звено" в натовских рядах. Это "звено" он узрел в лице главы МИД ФРГ Клауса Кинкеля (с которым у российского министра теплые личные отношения и общая страсть к теннису). Но и Кинкель не решился открыто выступить за некий "особый протокол" с Россией и не пошел в Стамбуле дальше размытых заявлений о необходимости учесть пожелания Москвы, на которую НАТО "все равно не имеет полного влияния".
История с партнерством рискует стать еще более запутанной: Восточной Европе надоело наблюдать со стороны за дипломатическими изысками Москвы и блока на тему "особости". Экс-соратники СССР по Варшавскому договору не только возвысили голос против любых привилегий для Москвы (о чем, в частности, заявил на днях глава МИД Чехии Йозеф Зеленец и его польский коллега Анджей Олеховский), но и выступили за привилегии для себя. Каждый заговорил о "наболевшем". Например, Венгрия хотела бы привлечь НАТО к обсуждению проблем венгерского меньшинства в Румынии, Словакии и на Украине, страны Балтии — интернационализировать максимально вопрос о выводе российских войск. Между тем рамочное соглашение о партнерстве подразумевает более тесные военные связи, но не расширение политических консультаций с НАТО.
Любопытно, впрочем, другое: не кто иной, как Кристофер "мигнул" восточноевропейцам: мол, "пора!". Признав, что есть сферы, где Россия имеет право на "сепаратные консультации с НАТО" вне рамочного соглашения, он теперь добавляет: "Но и другие страны вправе иметь право на аналогичные консультации по схеме '16+1' (в НАТО входит 16 стран. — Ъ) вне рамок стандартного соглашения. Вспоминая, что именно в диалоге Козырева и Кристофера полгода назад родилась идея "Партнерства", можно было подумать, что теперь они — когда программа не клеится по первоначальному плану — снова сошлись в спарринге, дабы довести ее до абсурда. Это, конечно, не так: Кристофер как раз решил довести до абсурда и полностью выхолостить всяческие притязания на формализованные "особые отношения" — с Россией ли, с Восточной Европой ли. Так что может статься, что все усилия Москвы в попытке добиться особого статуса в отношениях с НАТО, предпринимаемые на протяжении последних месяцев, пойдут насмарку. А "партнерство без особости" может состояться. Но без России.