Слишком неудобное прошлое
Росархив приостановил доступ исследователей к делам жертв политических репрессий
Российские архивы стали отказывать исследователям в выдаче дел реабилитированных жертв политических репрессий. Предполагается, что причина — мартовский приказ Росархива №38, который устанавливает порядок внесения документов в закрытый перечень «служебной информации ограниченного распространения». Росархив подтвердил, что данные «об архивных документах, содержащих сведения о жертвах политических репрессий» получили статус «Для служебного пользования». Одновременно в ведомстве сообщили, что отвечающая за перечень комиссия еще «не рассматривала» вопрос о жертвах политических репрессий». Историки говорят, что пояснение Росархива «ничего не прибавило к пониманию сложившейся ситуации».
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ
О проблемах с доступом к делам реабилитированных жертв политических репрессий “Ъ” рассказал исследователь Олег Новоселов, который с 2018 года изучает документы в Государственном архиве административных органов Свердловской области (ГААОСО). Ранее господин Новоселов никогда не сталкивался с проблемой доступа к материалам, но в конце сентября сотрудники архива сообщили ему, что не могут выдать запрошенные им документы из дел реабилитированных лиц (обвинялись в антисоветской агитации, распространении нелегальной литературы, участии в контрреволюционной организации). «На вопросы: "Как же так? Почему?" — мне сообщили, что еще в марте пришло распоряжение Росархива не выдавать дела репрессированных,— сказал исследователь.— Я напомнил, что отказ противоречит 125-ФЗ "Об архивном деле". Сотрудники согласились, но сказали, что ничего поделать не могут, так как имеют указания не выдавать дела без подтверждения родства».
Отметим, что ФЗ №125 «Об архивном деле в РФ» ограничивает доступ к архивным документам, содержащим «сведения о личной и семейной тайне гражданина, его частной жизни, а также сведения, создающие угрозу для его безопасности», на 75 лет со дня создания. После этого их могут получить не только родственники.
Олег Новоселов добился официального ответа от ГААОСО. В письме от 2 октября ему сообщили, что заказанные дела находятся в работе у сотрудников архива.
После этого господин Новоселов предположил, что отказ связан с приказом Росархива №38 от 20 марта 2025 года. Он устанавливает порядок внесения архивной информации в перечень «служебной информации ограниченного распространения», поскольку ее распространение может создать «потенциальную угрозу интересам РФ».
Согласно приказу, этот перечень разрабатывается по предложениям «федеральных органов государственной власти», чьи документы находятся на хранении в госархивах. Окончательное решение о внесении в список или исключении из него принимается на основании заключения специальной комиссии Росархива.
В Росархиве сообщили, что перечень уже утвержден, «приказ зарегистрирован Министерством юстиции РФ, но не опубликован, поскольку содержит информацию ограниченного распространения, в том числе в области обороны и обеспечения государственной безопасности, и имеет ограничительную пометку "Для служебного пользования"». Перечень «включает информацию об архивных документах, содержащих сведения о жертвах политических репрессий», подтвердили в Росархиве, но добавили, что документ не ограничивает доступ к материалам дел родственникам репрессированных. Однако в том же сообщении говорится, что профильная комиссия еще «не рассматривала вопросов, касающихся сведений о жертвах политических репрессий». В пресс-службе Росархива не смогли объяснить “Ъ”, как информация о жертвах политических репрессий попала в перечень без рассмотрения комиссией.
Разобраться в ситуации с приказом Росархива №38 от 20 марта 2025 года пытался столичный адвокат Владимир Редекоп.
Он рассказал “Ъ”, что с 2022 года восстанавливает историю своей семьи и активно работает с разными архивами от Запорожской до Амурской областей. Среди его предков были жертвы политических репрессий, но за давностью лет он не смог документально подтвердить родство. Некоторые архивы отказывались предоставлять материалы дел, но адвокат успешно оспаривал такие решения в судах. В апреле 2024 года господин Редекоп снова получил отказ в доступе к копии архивного дела реабилитированного. На этот раз решение вынесло ОМВД Амурской области, где заявили про наличие «служебных сведений ограниченного распространения» в документах. «Действовавшее на тот момент законодательство прямо запрещало это,— сказал адвокат.— Но, видимо, в ОМВД уже знали, что готовится новый документ». В октябре 2024 года были внесены изменения в постановление правительства от 3 ноября 1994 года о служебной информации ограниченного распространения, с тех пор к ней могут относиться несекретные данные архивов, «распространение которых может создать потенциальную угрозу интересам РФ». Вскоре был издан приказ Росархива №38.
«И сам перечень, и основания внесения в него находятся под грифом "Для служебного пользования". И никто не знает, что там вообще происходит»,— возмутился адвокат. В мае 2025 года он обратился за пояснениями в администрацию президента РФ. Там заявили, что расширение полномочий Росархива вызвано «необходимостью защиты интересов РФ в условиях беспрецедентного экономического, политического и информационного давления на РФ и совершения в отношении РФ, российских юридических лиц и физических лиц недружественных действий иностранными государствами и территориями». В письме говорится, что сведения Росархива нужно защищать от искажения исторических фактов, их ложной интерпретации либо использования «в интересах недружественных государств и территорий», и добавляется, что среди пользователей архивными документами «могут быть в том числе иностранные граждане». Также в администрации президента РФ добавили, что в российских архивах хранится около 4,5 млн архивных дел, «содержащих чувствительную информацию, использование которой может нанести ущерб интересам РФ».
«Понятно, что на региональном уровне действительно есть отказы для исследователей, но на какой основе они делаются, непонятно. Разъяснение Росархива ничего не прибавило к пониманию сложившейся ситуации»,— сказал “Ъ” историк, директор фонда «Историческая память» Александр Дюков.
Он считает «абсолютно отрицательным явлением» закрытие доступа к документам репрессированных. Ученый напомнил, что ранее архивы пытались закрыть доступ под предлогом «тайны личной жизни». Однако в большинстве случаев, утверждает господин Дюков, никакой «тайны личной жизни» в архивах нет: «Напротив, в документах реабилитированных лиц содержится масса важной и полезной информации для историков, причем касающейся не только вопросов политических репрессий. Попытки просто так отбросить все показания, которые давались реабилитированными лицами, с научной точки зрения неправомерны. В показаниях содержится много очень важных фактов, деталей, которые важны для исторической науки».
Что касается дел нереабилитированных лиц, добавил господин Дюков, то они и раньше были закрыты для исследователей. По его мнению, это тоже «абсолютно неправильно», поскольку ученые лишены доступа к делам тех, кто был осужден законно: «Если мы говорим о нацистских преступлениях ОУН (Организация украинских националистов, признана в РФ экстремистской и зарещена.— “Ъ”), УПА (Украинская повстанческая армия, запрещена в РФ как экстремистская организация.— “Ъ”), каких-нибудь прибалтийских "лесных братьев", то они как раз находятся в этих самых делах нереабилитированных. И исследователи не имеют к ними доступа». Ранее открыть доступ к таким делам предлагало петербургское «Яблоко» (см. “Ъ” от 30 апреля).
Адвокат Марина Агальцова, неоднократно представлявшая в судах потомков жертв репрессий, сообщила “Ъ”, что в прошлые годы архивы не отказывали в выдаче материалов дел, если уже прошло 75 лет. «Это что-то абсолютно новое,— говорит защитница.— По сути, это ограничение прав по сравнению с федеральным законом об архивном деле на основании подведомственного акта. И мне кажется, что это можно оспорить».