Свет, Коппола, мотор
Андрей Плахов — о райских и адских чертах Сан-Себастьяна как фестивальной столицы
Когда кончается очередной кинофестиваль, испытываешь знакомое странное чувство. Что это было? И что осталось в сухом остатке после просмотров, обсуждений и финальной раздачи наград? Большинство фильмов скоро забудется, лишь считанные осядут в памяти и в арсенале истории кино. Что точно сохранится — это ощущение энергии места, где проходит фестиваль. Одно из самых сильных послевкусий такого рода дает Сан-Себастьян.
Кинокритик Андрей Плахов
Фото: Григорий Собченко, Коммерсантъ
Кинокритик Андрей Плахов
Фото: Григорий Собченко, Коммерсантъ
Дело не только в красоте этого города, гениально вписанного в пейзаж океанской бухты с набережной в форме раковины (ее название Конча и означает раковину). Возможно, из-за особого света, приглушенного, иногда даже тусклого, но никогда не мрачного, заряженного каким-то внутренним электричеством.
Знаю людей, которые до смерти рассмешили снобов, поскольку на вопрос «Как вам Париж?» ответили: «Да как-то не очень, после Сан-Себастьяна». Между тем они знали, что говорили. Стоит пройтись тут вечером, когда замок Мирамар, остров Санта-Клара, похожий на перламутровую мидию, и главные здания в смешанном стиле «мудехар — неоготика — модерн» освещены магическим светом, чтобы понять: этот город стоит мессы.
Еще в юности я слышал о нем легенды, потом рассказы побывавших там первых кинематографистов. По их словам, Сан-Себастьян по-настоящему просыпается только в полдень, немедленно заполняет бесчисленные кафе и бары, после ланча опять погружается в сонную сиесту, а настоящая жизнь начинается часов с пяти, зато не затихает долго: народ пьет, ест, гуляет и иногда стреляет. Да, в этом раю бывают вспышки адского пламени.
За годы, которые мне посчастливилось бывать в Сан-Себастьяне, я видел взрыв пустого автобуса перед фестивальным дворцом, разгон демонстрации дымовыми шашками и множество воинственных надписей баскских сепаратистов на стенах Старого города. Вечерами молодежь довольно вызывающего вида кучкуется около бывшего Доминиканского монастыря, где ныне расположен Музей баскской истории. Лозунги на стенах (баскский язык не похож ни на один европейский) впечатляют своей воинственной графикой.
Тем более не пройдешь мимо напоминаний по-английски: «Турист! Добро пожаловать! Помни, что ты не в Испании и не во Франции, а в Стране Басков».
Но в текущем году такие напоминания практически исчезли, уступив место символике протеста против «геноцида в Газе». На некоторых листовках проводится параллель между Газой и Герникой — соседним баскским городом, стертым с лица земли франкистами и вдохновившим Пабло Пикассо на знаменитое антивоенное полотно.
Сан-Себастьян полон для меня личных, почти интимных воспоминаний. Однажды меня тут чуть не унесла морская волна, был и загадочный, так и оставшийся необъяснимым случай покушения на жизнь. Мы с женой, отмечая в номере отеля мой день рождения, откупорили бутылку кавы (испанского игристого) — и в этот момент в открытое окно 4-го этажа пролетел в сантиметре от моей головы и врезался в стенку некий фрукт неизвестного происхождения. Даже в подбитом виде он был очень твердый и ни на что знакомое не похож. Ближе всего к айве, но не она. Выйдя на широкую улицу и мысленно изучив траекторию полета, я убедился, что метнуть эту штуку так высоко и прицельно практические невозможно, даже обладая выдающимися метательными способностями. Наше воображение остановилось между двумя гипотезами. То ли телепортация неземного объекта, то ли сепаратистская атака на иностранцев.
Режиссер фильма «Воскресенья» Алауда Руис де Асуа. Картина получила главный приз фестиваля в Сан-Себастьяне «Золотая раковина»
Фото: Carlos Alvarez / Getty Images
Режиссер фильма «Воскресенья» Алауда Руис де Асуа. Картина получила главный приз фестиваля в Сан-Себастьяне «Золотая раковина»
Фото: Carlos Alvarez / Getty Images
В Сан-Себастьяне я впервые пообщался с братьями Коэнами и Квентином Тарантино, но больше всего этот фестиваль ассоциируется для меня с Фрэнсисом Копполой, которого я не раз встречал в здешних кинозалах: как настоящий киноман, он не пропускал ни одной ретроспективы. Я чувствовал перед классиком давнюю вину, поскольку, будучи начинающим кинокритиком и попав на ММКФ, пролил на него несколько капель апельсинового сока с балкончика кафе: знаменитый режиссер как раз проходил в этот момент по холлу гостиницы «Россия» наутро после премьеры фильма «Апокалипсис наших дней».
Спустя годы я попал в Калифорнию в винное хозяйство Копполы и, чтобы поддержать его бизнес, купил несколько бутылок вина, названного в честь его Софии, дочери режиссера и тоже успешной постановщицы.
Хоть это и выглядит немного смешно, но она уже обогнала папу: в его активе 58 наград и 59 номинаций, а у Софии — 65 и 83 соответственно. Правда, качество призов у отца повыше: пять «Оскаров» и две каннские «Золотые пальмовые ветви». У дочери — только один «Оскар» и венецианский «Золотой лев»; тоже, впрочем, нехило.
Так случилось, что судьба всей семьи Коппола связана с Сан-Себастьяном. Создатель «Крестного отца» именно здесь снискал свой первый европейский успех: в 1969-м он получил «Золотую раковину» за фильм «Люди дождя». София тоже представляла здесь свои работы. Детки в этой семье растут быстро. В 2024-м за фильм «Шоугерл» получила Спецприз жюри Джиа Коппола: представительница уже третьего поколения славной кинематографической династии продолжила режиссерскую традицию, начатую ее дедом. А в 2025-м Джиа уже заседала в Сан-Себастьяне в международном жюри.