«Ни о какой рецессии речи и близко не идет»

В сентябре гостем «Коммерсантъ Клуба» стал экс-министр финансов России, экономист Михаил Задорнов. В интервью «Деньгам» он рассказал о причинах замедления экономического роста в России, о рекордном дефиците бюджета страны, а также об отсутствии резонов для резкого ослабления курса рубля.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«Спад спроса идет по всему спектру товаров»

— Вас что-то удивило в развитии российской экономики в этом году?

— В целом ничего. Сценарий развития, который мы наблюдаем сейчас, был предсказуем еще в начале года. Единственное, что стало неожиданным, несмотря на крепкий рубль,— не было роста внутреннего потребления ряда товаров: автомобилей, бытовой техники, транспортных средств промышленного назначения — строительной и дорожной техники, грузовиков. И это сильно сдерживало импорт: запасы, накопленные в четвертом квартале прошлого года, оказались настолько избыточными, что импортеры могли долго не закупать новые партии товаров, распродавая старые. Это помогало и до сих пор помогает укрепляться рублю.

— С чем вы связываете падение внутреннего спроса?

— С эффектом высокой базы. В 2023–2024 годах потребление росло очень высокими темпами. Это была реализация отложенного спроса: в 2022 году и граждане, и предприятия были в несколько шоковом состоянии, предпочитая не совершать приобретения, не являющиеся предметами первой необходимости. В 2023–2024 годах к этому фактору отложенного спроса добавился резкий рост доходов населения и потребление стало расти. Сейчас этот фактор перестал действовать.

Я внимательно изучил данные по складским запасам и реализации автомобилей и бытовой техники, вплоть до самой мелкой. Спад спроса идет по всему спектру товаров. Со статистикой по промышленному оборудованию ситуация сложнее, она во многом закрыта, динамику импорта по товарным группам сложно отследить. Но и там все-таки видно, что в 2023–2024 годах было оживление, скорее всего, в связи с завершением старых инвестпроектов. А поскольку новые в последние годы запускались редко, то и импорт оборудования в этом году также замедлился по сравнению с прошлым.

— Как вы оцениваете текущую ситуацию с госбюджетом?

— Да, у нас в этом году, видимо, будет самый высокий бюджетный дефицит за последние десять лет — в абсолютном и относительном выражении. По итогам семи месяцев он, по данным Минфина, составил 5 трлн руб., по итогам года, по моим оценкам, эта цифра вырастет до 6,5–7 трлн руб. Это 3–3,5% ВВП, и это очень высокий уровень. Подобные значения у нас наблюдались в посткризисном 2016 году и «ковидном» 2020-м, но в обоих этих случаях дефицит сопровождался запуском большого количества льготных программ для стимулирования экономического роста, сейчас — на фоне сворачивания таких программ.

Ничего удивительного в этом нет. Мы заходили в этот год с неверно подсчитанным бюджетом. Например, бюджетный дефицит был заложен на уровне всего 0,7%, а среднегодовой уровень ключевой ставки Банка России — 15% годовых. Между тем в конце ноября — начале декабря, когда бюджет рассматривался и принимался Госдумой, ставка ЦБ уже была на уровне 21% годовых, а текущий ее среднегодовой уровень — порядка 19%. Разница — это 2,5 трлн руб. дополнительных расходов.

— Как снизить бюджетный дефицит?

— Первый способ — еще раз, как и в этом году, поднять налоги и сборы. Увеличение ставки НДС с 20% до 22% — наиболее простой для правительства способ сокращения дефицита бюджета. Правда, такой шаг означает прямое изъятие из экономики дополнительных ресурсов в пользу государства. Очевидно, что правительство пойдет по пути сокращения налоговых льгот. В первую очередь будут пересмотрены правила «упрощенки» для индивидуальных предпринимателей и льготы для малого бизнеса. Кроме того, помимо налогов можно повышать и прочие фискальные сборы. Уже в этом году мы видим заметный рост акцизов на табак, водку, импортное вино и крепкие импортные напитки. Плюс продажа реквизированной собственности по искам прокуратуры в пользу бюджета — там счет уже на сотни миллиардов рублей. То есть правительство из всех источников пытается получить доходы. Эта тенденция сохранится и в будущем году.

Второй фактор, который может поспособствовать уменьшению бюджетного дефицита,— сокращение расходов. Это сейчас весьма целесообразно: на четвертом году специальной военной операции и бюджетная конструкция, и экономическое положение страны уже более или менее понятны. Хотя, естественно, на это потребуется политическая воля, поскольку последние три года расходы стремительно наращивались. В этом году, например, пока по итогам восьми месяцев при инфляции 8% прирост номинальных расходов федерального бюджета — 22%. В прошлом и позапрошлом годах ситуация была схожая. Всегда сложно тормозить после набора очень высокой скорости. Посмотрим, как при подготовке бюджета на 2026 год правительство будет проявлять политическую волю, необходимую для сокращения расходов.

Два других способа закрытия бюджетного дефицита — использование средств Фонда национального благосостояния (ФНБ) и государственные заимствования — выглядят сегодня существенно ограниченными. На 1 сентября размер ликвидной части ФНБ — 4,1 трлн руб., это 2% ВВП. А на 1 января 2022 года было примерно 8,5% ВВП. За счет этих денег в основном и наращивались дополнительные расходы бюджета. Более 1,5 трлн руб. тратить из ФНБ нерационально: какие-то средства в резерве правительство должно иметь — например, на случай новых санкций, падения цен на нефть и другие сырьевые товары.

«Наращивание госдолга — это изъятие ликвидности из экономики»

— Как вы смотрите на перспективы заимствований?

— Внешние долговые рынки для России сейчас закрыты. На внутреннем ситуация понемногу улучшается, ставки по рублевым бондам уже заметно снизились. Думаю, что правительство ближе к концу года сможет занять еще 2 трлн руб. в дополнение к тем 2,5 трлн, которые оно уже привлекло в этом году, хотя ему и придется заплатить премию ко вторичному рынку ОФЗ.

— Если Центробанк продолжит снижать ключевую ставку, заимствования в долгосрочной перспективе могут стать способом сокращения бюджетного дефицита?

— Здесь дело не только в ключевой ставке ЦБ, хотя к ней сейчас приковано всеобщее внимание. На самом деле, если правительство будет активно, допустим, пару лет, заимствовать по 2–2,5% ВВП, это приведет к росту доходности ОФЗ и, соответственно, росту стоимости трех-пятилетних заимствований в экономике, без привязки к ключевой ставке. Кроме того, не стоит забывать, что наращивание госдолга — это изъятие ликвидности из экономики, государство здесь выступает конкурентом рыночным заемщикам, что замедляет экономический рост.

— Переход ЦБ к снижению ставки, по-вашему,— это устойчивый тренд или возможен возврат к ужесточению денежно-кредитной политики?

— Это устойчивый тренд. Но темпы этого снижения будут зависеть как от инфляции, так и от ситуации с бюджетом. То есть ЦБ, сделав осторожное движение, взял паузу, чтобы понять конструкции бюджета на 2026 год. И дальнейшие действия он будет предпринимать, исходя из понимания этой ситуации.

— Что при этом будет происходить с курсом рубля? В последнее время все чаще слышны рассуждения, что рубль переоценен…

— Это всего лишь мнения отдельных людей, иногда преследующие лоббистские цели, они не базируются на конкретных расчетах. Для корректных оценок динамики курса национальной валюты необходим анализ счета текущих операций платежного баланса страны и оценка оттока капитала. В части торгового баланса, если посмотреть структуру экспорта—импорта, она с 2023 по 2025 год, то есть после разворота на Восток, очень мало меняется, прогнозы Минэкономразвития на 2026–2028 годы также не сулят существенных перемен. Объемы экспорта, конечно, меняются в зависимости от конъюнктуры сырьевых рынков, но почему вдруг могут резко измениться объемы импорта, непонятно. И, главное, мало кто видит и может прогнозировать капитальный счет, потому что эта статистика даже Центробанку не в полной мере доступна. Поэтому совершенно непонятно, на чем основаны прогнозы резкого ослабления рубля. Это похоже на механический перенос опыта прошлых лет, некий психологический момент. Но такой перенос некорректен. Нынешний курс вполне соответствует состоянию платежного баланса страны.

— Каковы ваши прогнозы по курсу рубля на конец года?

— В последние два месяца импорт все-таки начал расти. Кроме того, правительство обнулило норматив обязательной продажи валютной выручки, что также не способствует предложению валюты на внутреннем рынке. И при тренде на снижение ставки я ожидаю курс в районе 85–87 руб./$ на конец года. Потому что у нас торговый баланс очень близок к прошлому году, а отток капитала заметно сократился.

— В период высоких ставок произошел резкий рост объема банковских вкладов россиян. Насколько вероятен сценарий, когда при снижении ставки ЦБ и, соответственно, ставок по депозитам эти деньги хлынут на потребительский рынок, разгоняя инфляцию? Или на валютный, ослабляя рубль?

— Такой опасности нет. Во-первых, поведение людей абсолютно рационально. Они начнут стремительно тратить сбережения только тогда, когда ставки уйдут в реально отрицательную зону и будет высокая инфляция. У нас пока ставки по вкладам значительно выше инфляции, им есть куда снижаться. Даже ставка по депозитам в 10% при инфляции в 5–5,5% все равно дает хороший доход, от которого массовый депозитчик отказываться не будет. Конечно, какая-то часть денег уйдет с депозитов, но она переместится в альтернативные виды сбережений, прежде всего — на фондовый рынок. Но и до этого еще очень далеко.

«Внутренний спрос будет играть ключевое значение в следующие три года»

— Судя по всему, прежние ожидания правительства по росту экономики не совпадают с реальными результатами…

— За первое полугодие рост в годовом выражении составил 1,5%, за восемь месяцев, по предварительным оценкам,— 1,2–1,3%. Экономика в этом году вырастет примерно на 1–1,2%. ЦБ еще прошлой осенью при обсуждении бюджета прогнозировал рост в пределах 1,5%, ставя, правда, цель по инфляции на конец года в 4,5%. Правительство же тогда считало, что инфляция будет 4,5–5,3%, но экономический рост составит 2,5%. Эта недостаточная согласованность действий ЦБ и Минфина привела не только к росту дефицита бюджета, но и дезориентировала всех экономических субъектов. Надеюсь, в этом году такая ситуация не повторится.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— А какой динамики ВВП ожидать в будущем? Насколько велика вероятность рецессии?

— Я не ожидаю дальнейшего замедления темпов роста экономики. По крайней мере в этом году ситуация останется стабильной. В пользу этого будут работать несколько факторов. Во-первых, у нас хороший урожай. В отличие от прошлого года, когда примерно на 3% сократилось производство аграрной продукции, что довольно серьезно повлияло на динамику ВВП в конце прошлого и первой половине нынешнего года. Аналогичная ситуация в рыболовстве: в этом году улов лососевых на Дальнем Востоке втрое больше, чем в прошлом. Помимо вклада в ВВП это повлияет на инфляцию, поскольку именно цены на продовольствие вносят в нее основной вклад.

Во-вторых, четвертый квартал всегда лучше третьего, потому что все стараются закрыть балансы, завершаются многие строительные проекты, вводятся в эксплуатацию жилье, промышленные объекты. И, наконец, снижение ставки ЦБ все-таки окажет определенное позитивное влияние на кредитование. Я ожидаю, что по итогам года рост ВВП составит примерно 1%, ни о какой рецессии речи близко не идет.

— А в долгосрочной перспективе?

— В более долгосрочной перспективе прогнозировать сложно, так как очень многое будет зависеть от внешних факторов: конъюнктуры сырьевых рынков, введения или снятия санкций. Но если предположить, что существенных перемен не будет, можно ожидать, что российская экономика продолжит расти темпами 1–2% в год. В текущей ситуации это неплохой результат. Многие, говоря о замедлении экономики, сравнивают нынешние темпы роста с теми, которые были в прошлом и позапрошлом годах. Но тогда действовал мощнейший бюджетный стимул, а на этой игле нельзя сидеть вечно, рано или поздно нужно возвращаться в реальность. Чем раньше это сделать, тем менее болезненно пройдет процесс.

— Вы говорили, что одним из факторов замедления экономики в этом году стал спад внутреннего спроса. С точки зрения не вклада в экономику в целом, а вклада именно в темпы роста, что для России важнее — конъюнктура мировых сырьевых рынков или внутренний спрос?

— Россия — экспортно ориентированная страна, у нее всегда была очень большая доля внешнеторгового оборота. Так будет и в дальнейшем. Другое дело, что у нас все же довольно активно развивается импортозамещение. И, что главное, как у любой страны, ведущей военные действия, идет мобилизация внутренних ресурсов. Речь не только об оборонных предприятиях, требуется наращивать мощности по производству топлива, металла и т. п. То есть влияние внешней торговли на экономику объективно снижается.

Поэтому я считаю, что внутренний спрос будет играть ключевое значение в следующие три года, это станет главным фактором экономического роста. После окончания военных действий он будет поддерживаться необходимостью восстановления новых регионов.

Но это не значит, что мы должны отказаться от развития экспорта. Напротив, надо искать новые экспортные ниши как с точки зрения номенклатуры товаров, так и в плане расширения географии традиционного российского экспорта.

Петр Рушайло, Михаил Малыхин