Зоология человека

Степень магистра зоологии самый известный и самый титулованный антрополог в Российской империи Дмитрий Николаевич Анучин получил после защиты им магистерской диссертации «О некоторых аномалиях человеческого черепа и преимущественно об их распространении по расам». Присвоение за это ученой степени по специальности «зоология» сейчас выглядит крайне неполиткорректно.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Но такова уж была судьба антропологии, как самостоятельная наука она сформировалась только при советской власти.

Антропогенез по Дарвину

Книга Чарлза Дарвина «О происхождении видов с помощью естественного отбора, или О сохранении благоприятных рас в борьбе за жизнь» («On the Origin of Species by Means of Natural Selection, or the Preservation of Favoured Races in the Struggle for Life») была опубликована в Лондоне в 1859 году. А его сильно нашумевший труд «Происхождение человека и половой отбор» («The Descent of Man, and Selection in Relation to Sex») вышел в свет 12 лет спустя, в 1871 году. Историки науки приводят разные причины, которые, по их мнению, заставили Дарвина повременить с обоснованием «сохранения благоприятной расы обезьян», ставшей человеком, но в одном они солидарны.

Главной причиной было опасение Дарвина, что подобный пассаж в его многолетнем труде о происхождении видов отвлечет его ученых коллег от главного его вывода — эволюции путем естественного отбора. Не говоря уже об общественном мнении, взрыв возмущения произошедшей от обезьяны публики мог похоронить его, Дарвина, научную карьеру и главный труд его жизни. Опасение было вполне здравое. И без происхождения человека его теория моментально породила социал-дарвинизм с парадигмой «выживание сильнейшего» и вытекающих из этого социальных теорий под лозунгом Homo homini lupus est.

12 лет были достаточным сроком, чтобы теория естественного отбора Дарвина, как говорится, овладела если не массами, то хотя бы научным сообществом. Так оно и вышло, даже несогласные с ней создавали ей такую громкую рекламу, каковой могла позавидовать любая научная теория. За нее можно было не опасаться, и Дарвин в 1871 году выпускает толстый, в 400 страниц, том под названием «Происхождение человека и половой подбор» с иллюстрациями.

Его первое издание в оригинале, на английском языке, свободно доступно в интернете, любой может его полистать и убедиться, что вопреки расхожему мнению Дарвин там ни разу напрямую не сказал: «Человек произошел от обезьяны». Эти слова говорили за него его критики, да и первые переводчики этого его труда на другие языки, например на русский, тоже слегка перестарались, видимо, решив, что они лучше Дарвина сформулируют его главную мысль.

Сам же Дарвин выбирает более обтекаемые выражения. С них Дарвин начинает: «Все кости скелета человека могут быть сопоставлены с костями обезьяны, летучей мыши или тюленя. Тоже относится к его мускулам, нервам, кровеносным сосудам и внутренностям. Мозг, важнейший из всех органов, следует тому же закону, как показали Гексли и другие анатомы. Бишофф, из враждебного лагеря, допускает, что каждой главной борозде и извилине в мозге человека соответствует аналогичная ей в мозгу оранга (орангутана.— Ред.)… Вюльпиан замечает: “Действительные различия между мозгом человека и высших обезьян очень малы”… Человек по анатомическим признакам своего мозга гораздо ближе к человекообразным обезьянам, нежели эти обезьяны не только к другим млекопитающим, но даже к известным четырехруким, каковы геноны (Cercopitheci, мартышки) и макаки». И даже разбавляет научные рассуждения чисто английским юмором: «Некоторые породы обезьян обладают пристрастием к чаю, кофе и спиртным напиткам. Одна американская обезьяна Ateles (обезьяна-паук), напившись допьяна водкой, ни за что больше не дотронется до нее, доказывая, что она умнее многих людей». Даже при драках обезьяны ведут себя как люди, пишет Дарвин, «нападают друг на друга, стараясь схватить за горло».

А заканчивает он так: «Главное заключение, здесь достигнутое и теперь усвоенное многими натуралистами, вполне способными к здравому суждению, состоит в том, что человек произошел от некоторой менее высоко организованной формы. Но с тех пор, как он достиг ранга человека, он образовал отдельные расы или, как их можно было бы назвать с большим основанием, разные подвиды. Некоторые из них, как, например, негр и европеец, настолько различны, что, если бы натуралисту прислали два подобных экземпляра без дальнейших пояснений, он несомненно счел бы их настоящими видами. Тем не менее все расы согласуются между собою в мелких подробностях строения и в душевных особенностях в такой мере, что эти сходства могут быть объяснены только унаследованием от общего предка, и предок с такими признаками, вероятно, заслужил бы название человека. …Мы должны однако, мне кажется, признать, что человек со всеми его благородными качествами — сочувствием, относящимся даже к низко падшим, милосердием, распространяющимся не только на других людей, но и на последнее живущее существо, богоподобным умом, постигшим движения и устройство Солнечной системы,— со всеми этими возвышенными способностями человек все еще носит в своей телесной организации неизгладимую печать низкого происхождения».

Таким было на самом деле хронологически первое утверждение Дарвина о том, что человек произошел от обезьяны. Очень, согласитесь, похожее на современную гипотезу происхождения человека и человекообразных обезьян от общего предка и столь же аккуратно сформулированную. Не сдержался он только через год, опубликовав в 1872 году свое исследование «О выражении эмоций у человека и животных» («The Expression of the Emotions in Man and Animals»). Здесь он уже дважды прямо написал: «Наши ближайшие предки — человекообразные обезьяны». В 1874 году выходит второе издание его «Происхождения человека», где он смелее пишет об обезьянах как о предках человека.

Антропогенез по Анучину

В том же 1874 году в России в первом номере «Вестника “Природа”» выходит статья «Антропоморфные обезьяны и низшие типы человечества» Дмитрия Анучина, соискателя магистерской степени (аспиранта) Московского университета, на тот момент преподавателя географии в гимназии. «Вестник “Природа”» не был тем журналом «Природа» Императорской Академии наук, который появился много позже и выходит до сих пор как научно-популярный журнал РАН. Та «Природа» тоже была научно-популярным журналом, который издавал секретарь Московского общества испытателей природы Леонид Сабанеев на грант металлургического магната Пастухова, выходил он ежеквартально большим для тех лет тиражом в 5 тыс. экземпляров. Иными словами, статья была популярная и написанная еще не титулованным ученым для широкого круга образованной публики на весьма злободневную тогда тему — неужто и впрямь все, включая высокое начальство и, страшно сказать, царственных особ, произошли от обезьяны.

Статья интересная, скорее этнографическая, чем антропологическая, ее можно почитать самостоятельно, она свободно доступна в Сети. Если коротко, то учитель гимназии Анучин там писал: да, человек произошел от обезьяны, но ничего страшного и тем более позорного в этом нет. Более того, раньше как раз царственные особы, например в Индии и не только там, гордились своей родословной от обезьяны, отказывая своим подданным в такой чести. В древнеиндийском эпосе «Рамаяма» фигурирует княжеский род, который произошел от обезьяны Ганумана и свято оберегал свой хвост, доставшийся им в наследство от божества.

А начиналась история Анучина об антропогенезе с прямо-таки библейского сюжета: «В начале вещей,— так рассказывают Оранг-Бирма (одно первобытное Малайское племя, живущее на полуострове Малакке),— в горных лесах Офира жили две белые обезьяны — “ункапуте”. Весело резвясь на ветвях деревьев, они вели мирную и невинную жизнь, были соединены между собой тесной, взаимной любовью и окружены многочисленным потомством. Когда последнее подросло и пища стала становиться скудной, родоначальники обезьян собрали своих детей и, показав с вершины горы широкие равнины, расстилающиеся у ее подошвы, предложили им спуститься вниз и населить землю. Напутствуемые пожеланиями своих родителей, обезьянки спустились в открытую, солнечную равнину, где все казалось им красивее и лучше, чем в сырых, болотистых лесах их гористой родины. …Рост обезьянок стал увеличиваться, они начали заметно поправляться и хорошеть… Волосы на их теле стали выпадать, руки — понемногу укорачиваться, и в одно прекрасное утро маленькие обезьянки проснулись настоящими людьми. …Пробудились страсти, возникли споры, вражда, и облагороженные из обезьян люди, наверное, все перебили бы друг друга, если бы не явились на кораблях иноземцы и не водворили бы порядка и законности».

И вообще, писал Анучин, даже такие серьезные ученые античности, как Геродот, Элиан Страбон, Плиний, да и другие тоже допускали, что человек может скрещиваться с животными и производить более или менее уродливые помеси; сохранились даже описания и изображения нескольких таких уродов — диких, человекоподобных существ, с длинными ушами или рогами, мохнатых, ходящих на четвереньках и т. д. А Линней в XVIII веке полагал, что не существует никакого признака для отличия человека от обезьяны, так как оба эти типа соединены между собой целым рядом промежуточных, антропоморфных существ — диких людей, пигмеев, сатиров, хвостатых людей, троглодитов.

Это выглядит анекдотично, но в одном старом португальском манускрипте, писал Анучин, описано племя индейцев, весьма замечательное тем, что они ходят обыкновенно на четвереньках, отличаются малым ростом и изобилием волос на теле, спят прямо на земле или на деревьях, не знают ни орудий, ни жилищ, ни земледелия и питаются только плодами, дикими кореньями и рыбой. Автор манускрипта не подозревал, что описанные им индейцы были обезьянами вида Ateles paniscus, теми самыми, которые у Дарвина были убежденными трезвенниками.

Уже в XIX веке, продолжает Анучин, Ламарк в своей «Philosophie zoologique» (1809) писал, что «из всех животных наиболее совершенным и близким к человеку по своей организации должен считаться шимпанзе, и этот вид обезьян скорее всего мог бы считаться нашим прародичем, некоторые потомки которого, оставляя мало-помалу вследствие стечения обстоятельств свою привычку лазить по деревьям и употреблять ноги вместо рук, приучались ходить по земле, держаться вертикально и употреблять свои задние конечности исключительно для хождения, что в совокупности, вызвав новые потребности, привычки и изменения органов, содействовало вместе с тем развитию умственных способностей и в конце концов обусловило происхождение человека со всеми особенностями его физической и психической природы».

Но под влиянием авторитета Кювье теория постоянства и неизменяемости видов приобрела в глазах ученых значение столь несомненной научной истины, что восставать против нее значило уронить себя в глазах коллег. Так продолжалось всю первую половину нынешнего столетия, пишет Анучин, до его 1860-х годов, когда появилась теория Дарвина, законы которой не могли миновать человека, и если сам Дарвин на первых порах и не счел нужным высказаться по этому поводу, то это сделали другие, а потом и сам Дарвин решился выступить в защиту теории происхождения человека от общего с человекообразными обезьянами предка. И далее Анучин очень кратко, тезисно пересказывает эту теорию Дарвина. Так российская интеллигенция ознакомилась со своей доисторической родословной.

Побочная наука

Не так гладко, как у примитивных народов и в науке прошлого, дело с происхождением человека от обезьяны шло в официальной российской науке. Только полвека спустя, в 1922 году, вышла книга «Происхождение человека» профессора Анучина. Это был уже полноценный учебник по антропологии для нового поколения студентов, которые, кстати, получили возможность изучать антропологию без всяких препон со стороны университетского начальства и Министерства народного просвещения только в 1919 году, то есть при советской власти.

В Российской империи впервые кафедра антропологии появилась на физико-математическом факультете Московского университета. Грант на ее организацию пожертвовал железнодорожный магнат Карл фон Мекк, а создана она была под Анучина, который в 1875 году отправился на почти трехлетнюю научную стажировку по антропологии в Берлин, Вену и Париж и по возвращении из нее начал в зимнем семестре 1879/80 года читать на новой кафедре первый в России курс физической антропологии. Но читал недолго, по новому университетскому уставу 1884 года антропология была исключена из университетского образования.

Анучин преподавал ее как факультатив на историко-филологическом отделении университета. Потом в ее судьбе был еще один период просветления, ее разрешили изучать студентам с 1907 по 1912 год. Но окончательно реанимирована кафедра антропологии в Московском университете была в 1919 году, большевики ничего не имели против происхождения от обезьяны. Такая же ситуация была в Санкт-Петербургском университете, здесь с 1887 года была кафедра этнографии и географии, где читался отдельный курс антропологии, а самостоятельная кафедра антропологии появилась только в 1960-е годы уже в ЛГУ.

Вообще, с антропологией в Российской империи сложилась удивительная ситуация. Морфологическая и этническая антропология (расоведение) изучалась в курсах этнографии. А антропогенез относился к зоологии. Попытки этих трех частей антропологии слиться воедино и закрепиться в статусе самостоятельной научной дисциплины в университетских учебных планах раз за разом не удавались. Словно какое-то негласное табу мешало открыто готовить специалистов по «зоологии человека».

Между тем, при Московском университете в 1863 году было создано «Общество любителей естествознания», которое в 1867 году в связи с намечавшимся открытием Всероссийской антропологической выставки было переименовано в «Императорское общество любителей естествознания, антропологии и этнографии» (ОЛЕАиЭ). А сама эта выставка прошла в Москве в Манеже с большим успехом. В 1879 году на базе коллекций Кунсткамеры при Санкт-Петербургской Императорской академии наук был создан Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого, причем сделано это было по указу императора. В 1883 году открывается Антропологический музей Московского университета. В 1892 году в Москве проходит Международный антропологический конгресс. В 1900 году выходит первый номер «Русского антропологического журнала», который при советской власти стал просто «Антропологическим журналом». ОЛЕАиЭ регулярно проводит семинары, публикует статьи по антропологии. И при всем этом изучать студентам основы науки антропологии в университетах было не то чтобы нельзя, но делалось это чуть ли не тайком. Ее читали студентам-зоологам, географам, этнографам и гуманитариям в виде отдельного, часто факультативного курса в рамках их основных специальностей.

То же самое касается их преподавателей. Будучи фактически олицетворением российской антропологии, Дмитрий Анучин был награжден орденами Святой Анны II степени («Анна на шее»), орденами Святого Владимира III и IV степени, французским орденом Почетного легиона. Но научную степень магистра, которую выпускники университетов обычно получали за пару лет, он выстрадал только в 37 лет — и по зоологии. Потом он становится доктором наук без защиты диссертации, а по совокупности заслуг, но доктором географии. И профессором, а потом заслуженным профессором он стал тоже по географии. Его избирают в ординарные академики Санкт-Петербургской Императорской академии наук, а потом в почетные академики, но по зоологии.

Как вспоминал один из студентов Анучина, в незаметной комнате университетского Этнографического музея на Моховой («дверь направо, пред лестницей») профессор читал антропологию «попросту, можно сказать, по-семейному; приходили к нему человек эдак двадцать—пятнадцать; и все умещались за длинным столом, им возглавляемым».

Дмитрий Николаевич Анучин был удивительно работоспособным и плодовитым ученым, его перу принадлежит более тысячи работ в области географии, этнографии и антропологии, и его вклад в географию и этнографию трудно переоценить. Но будучи первым антропологом в нашей стране, он, наверное, по-настоящему ощутил себя таковым только в начале 1920-х годов. Советские историки биологии даже выделяли в развитии отечественный антропологии ее самый продолжительный, почти полувековой «анучинский период» — с середины 1870-х годов по 1923 год (год его кончины). А сейчас Анучин, как гласит «Летопись Московского университета», выдающийся ученый, географ, этнограф, археолог, антрополог, исследователь Сибири. Что верно.

В заключение, наверное, стоит сказать, что точно такая же ситуация с антропологией была и в Европе, где тоже была масса обществ антропологов, проходили их съезды, издавались журналы, но первые кафедры антропологии как самостоятельной специализации в науке появились там тоже только в начале XX века, и дух обезьяны Ганумана окончательно оставил ее в покое.

Ася Петухова