«Где раз поднят русский флаг, там он спускаться не должен»
175 лет назад Россия объявила о присоединении Приамурья
13 августа 1850 года небольшой отряд русских моряков выстроился в шеренгу у флагштока на северном берегу реки Амур в нескольких километрах от его впадения в море. На флагштоке был поднят военно-морской флаг Российской империи, и капитан первого ранга Геннадий Невельской торжественно объявил, что отныне «прибрежье этого залива и весь Приамурский край… с островом Сахалин составляют российские владения». Иван Тяжлов — о том, как Приамурье стало российским, почему капитан Невельской действовал на свой страх и риск и как его поступок оценили в Петербурге.
Русское освоение Сибири и Дальнего Востока первоначально шло главным образом по рекам – и незадолго до середины XVII века одной из них стал Амур
Фото: Дмитрий Коротаев, Коммерсантъ
Русское освоение Сибири и Дальнего Востока первоначально шло главным образом по рекам – и незадолго до середины XVII века одной из них стал Амур
Фото: Дмитрий Коротаев, Коммерсантъ
Говорят, Россия по площади сопоставима с планетой Плутон. Это самая большая страна мира, со своим 17 миллионами квадратных километров она оставляет далеко позади другие страны первой пятерки — Канаду, США, Китай и Бразилию.
При этом живут в России лишь 146 млн человек (показатель без учета новых регионов). Это меньше 2% населения земного шара. И лишь каждый четвертый человек в России живет к востоку от Урала.
Между тем Россия немыслима без восточных территорий. Их освоение, начавшееся в Средние века, превратило страну из периферийного восточно-европейского государства в мировую державу.
Присоединение Сибири и Дальнего Востока — захватывающая эпопея продолжительностью в 400 лет, большинству россиян известная лишь в общих чертах.
Новгородцы в поисках пушнины дотянулись до Поморья и Урала, потом казаки двинулись по рекам в Сибирь, затем побрели и поехали ссыльные и каторжане, задымили железоделательные заводы, развернулась крестьянская колонизация, загрохотали поезда по Транссибу, вспыхнуло промышленное освоение.
Но, как и почти всегда в истории, самое интересное — в деталях. Русское покорение Сибири и Дальнего Востока не менее захватывающе и драматично, чем испанская Конкиста в обеих Америках или европейская гонка за Африку. Это настоящий эпос, в котором хватает дальних странствий, битв и героев, неутомимо раздвигавших границы страны.
Ерофей Хабаров увековечен в памятниках и топонимах, но если бы не он, отношения первых русских поселенцев с коренными жителями Приамурья могли бы сложиться благополучнее
Фото: Михаил Кухтарев / РИА Новости
Ерофей Хабаров увековечен в памятниках и топонимах, но если бы не он, отношения первых русских поселенцев с коренными жителями Приамурья могли бы сложиться благополучнее
Фото: Михаил Кухтарев / РИА Новости
«Не хотя напрасною смертью помереть»
В русском продвижении в Сибирь поражает его скорость — с учетом огромных расстояний, которые приходилось преодолевать первопроходцам по рекам, покрытым лесами горам и бескрайним болотам. В 1587 году был основан Тобольск на Иртыше, а уже в 1604-м — Томск, в 1628-м — Красноярск, в 1632-м — Ленский острог, ныне известный как Якутск.
Отчасти этому быстрому проникновению способствовала низкая плотность населения: некоторые историки полагают, что на огромном просторе от Урала до Тихого океана в 1000 году жили всего около 100 тыс. человек. Это число могло удвоиться к 1500-му и утроиться к 1700 году. Но все равно было невелико.
Установление русской власти на этих территориях означало прежде всего, что местные жители теперь должны платить ясак — натуральный налог, который взимался пушниной. Но сибирские просторы таковы, что на них легко могли разминуться крохотные группы тех, кто подать собирал, и тех, кто хотел уклониться от внесения.
В 1638 году в Якутск из Москвы воеводой отбыл царский стольник Петр Головин с четырьмя сотнями казаков, а при нем — «письменные головы» Еналей Бахтеяров и Василий Поярков. В 1640–1641 годах Бахтеяров с полусотней казаков и провожатыми из тунгусов и якутов совершил разведывательный рейд, в ходе которого узнал о существовании страны Даурии по обеим берегам большой реки, текущей на восток, к Тихому океану. О наличии и нахождении в относительной близости океана уже осведомленность была: к Охотскому морю за год до того вышли отряды Дмитрия Копылова и Ивана Москвитина.
Бахтеярову было поручено добраться до реки Шилки, которая образует Амур, сливаясь с Аргунью. До Шилки он, судя по всему, не дошел, но составил карту пути и его подробное описание, которым в 1643 году воспользовался Поярков.
Поярков отправился в путь перед самой зимой и до пика морозов вышел к реке Умлекан в бассейне Амура.
Его зимовье осадили дауры, взять не смогли, но заставили голодать казаков, которым пришлось есть умерших, «не хотя напрасною смертью помереть».
Весной дауры отступили, а Поярков начал сплав по Умлекану — сначала в Зею, потом в Амур — и по Амуру до самого Охотского моря.
Поярков и его спутники были первыми русскими, узнавшими о существовании Сахалина. Отряд зимовал в устье Амура, а затем отправился в 12-недельное плавание по Охотскому морю, чтобы вернуться в Якутск по маршруту Ивана Москвитина.
Сейчас Амур образует границу России и Китая: туристы могут разглядывать территорию КНР и город Хэйхэ с набережной Благовещенска
Фото: Александр Манзюк, Коммерсантъ
Сейчас Амур образует границу России и Китая: туристы могут разглядывать территорию КНР и город Хэйхэ с набережной Благовещенска
Фото: Александр Манзюк, Коммерсантъ
«Мы их в пень рубили, а жен их и детей имали и скот»
Русские, которых в Восточной Сибири на тот момент, вероятно, было всего несколько тысяч, узнали, что страна вдоль берега Амура пригодна для земледелия. Им занимались некоторые дауры и часть дючеров — народа, обитавшего в нижнем течении Амура (по-видимому, никто из них не дожил до нашего времени). Это отличало их от гольдов (нанайцев) и гиляков (нивхов), которые жили в основном рыболовством и охотой.
Для русских было принципиально установить, что все эти народы не платят никому ясак, то есть никакая иностранная держава не претендует на суверенитет над ними. Из держав здесь могло присутствовать только Богдойское царство — так русские называли Китай.
С тех пор как русским стало известно о возможности землепашества в долине Амура, сюда тоненьким ручейком потянулись поселенцы-крестьяне. Отношения с местными жителями складывались, судя по всему, по-разному: несмотря на первые столкновения с отрядом Пояркова и другие конфликтные эпизоды, неизбежно возникающие в ситуации, когда пришлые претендуют на землю, пастбища и охотничьи угодья, дауры в ряде случаев помогали поселенцам обустраиваться и зимовать.
Экспедиция Ерофея Хабарова в 1649–1652 годах, собравшая бесценные данные о верхнем течении Амура, имела тяжкие последствия для отношений между русскими и коренными жителями. Хабаров ни в коей мере не стеснялся в методах обращения со встречными. «И яз Ярофейко тех аманатов пытал и жог, и они одно говорят, что де отсеките наши головы»,— писал он сам в своей челобитной о незавидной судьбе местных заложников.
«Плыли семь дней дючерами (землей дючеров.— “Ъ”), все улусы большие юрт по семидесят и осьмидесят... и мы их в пень рубили, а жен их и детей имали и скот»,— сообщал он.
«Этот необыкновенный посадский по сие время не усчитан в уронах, в бедствиях, какие он нанес краю, всей Сибири и даже государству,— писал о Хабарове в 1838 году историк Сибири Петр Словцов.— Во что поставить озлобление и отчуждение миролюбивых племен, по Амуру особняком живших и против воли вынужденных прибегнуть к покровительству маньчжуров? Не сами ли мы сделали соседей врагами себе в таком числе, в каком умножили подданных Китая? Если правительство ласкалось приобретением Амура, то видим ли какой-либо план в безместных шатаниях Хабарова по водам? На зиму укрепляют место, весною бросают его на разорение прибрежных жителей; где же опора, где пребывание власти?»
«Это благодаря его (Хабарова) инициативе, труду, мужеству и настойчивости обширное и богатое Приамурье вошло в состав Русского государства еще в середине XVII века»,— возражал Словцову советский историк Федот Сафронов (1914–1995).
Николаас Витсен. «Осада русского города Албазин», 1686.
Голландская гравюра осаду Албазина маньчжурами изображает почти как правильную европейскую войну, и свидетельствует: эхо этого сражения было слышно даже в 7,5 тысячах км к западу
Фото: Wikipedia / CC BY-SA 4.0
Николаас Витсен. «Осада русского города Албазин», 1686.
Голландская гравюра осаду Албазина маньчжурами изображает почти как правильную европейскую войну, и свидетельствует: эхо этого сражения было слышно даже в 7,5 тысячах км к западу
Фото: Wikipedia / CC BY-SA 4.0
«Един за единого, голова в голову, а назад без указа нейдем»
«Опорой» и «местом пребывания власти» на Амуре стал, тем не менее, основанный Хабаровым острог Албазин — ныне Албазино Амурской области с населением 357 человек, по данным 2018 года. Хабаров отбил у дауров городок, расположенный на Амуре ниже слияния Шилки и Аргуни, и заложил там деревянную крепость, назвав ее по имени владевшего городком даурского князя. В русском остроге Албазин остался гарнизон из 50 человек.
Но политика Хабарова по отношению к даурам и дючерам привела к тому, что те бежали от русских и спешили принять манчьжурское подданство. Маньчжуры к тому времени образовали военно-политическую элиту империи Цин — китайской империи, существовавшей с 1644 по 1912 год. Для них Приамурье было не просто далекой северной периферией, но и частью территории, которую они привыкли рассматривать как свою исключительную зону влияния независимо от того, были ли местные народы формально обложены податями.
Появление русского города на Амуре было воспринято ими как безусловно раздражающий фактор, и в 1658 году Албазин был ими взят и сожжен.
К этому моменту русским уже не надо было пробираться к Амуру из Якутска — в 1653 году они обосновались в Нерчинске, на одном из притоков Шилки. В 1665-м восстановили крепость в Албазине, а в 1671 году рядом с ней основали мужской Спасский монастырь, куда настоятель Ермоген принес чтимую по сей день икону Албазинской божией матери «Слово плоть бысть». В окрестностях Албазина стали расти слободки и деревни, в которых казаки и служилые «садились на землю» и обзаводились семьями.
Воссоздал Албазин человек, известный как Никифор Черниговский: с равным успехом он мог бы в эту эпоху оказаться карибским флибустьером. Польский дворянин по происхождению, он попал в русский плен во время Смоленской войны 1632–1634 годов, оказался вместе с женой в Вологде, пытался бежать в Польшу и был сослан в Енисейск и затем 30 лет служил на разных должностях в разных городках сибирского «фронтира».
В начале 1660-х он поднял мятеж на Лене, после того как илимский воевода Лаврентий Обухов изнасиловал жену Никифора. Убив воеводу и возглавив отряд мятежных казаков числом меньше сотни, он увел их на Амур и обосновался в Албазине, первоначально провозгласив там казачью республику.
За мятеж Никифор был приговорен к смерти. Но в 1671 году он благоразумно признал власть московской короны, был прощен, побывал в Москве и позже был причислен к привилегированной касте «детей боярских».
Еще через десять лет, в 1682 году (в Москве в тот год были венчаны на царство Петр I и Иван V при регентше — сестре Софье), в Албазине было учреждено воеводство, то есть установлена полноценная русская администрация. Воеводой стал Алексей Толбузин, сын нерчинского воеводы Лариона. К сожалению, воеводство его не продлилось долго: в 1685–1687 годах маньчжурская армия с пушками дважды осаждала Албазин, и во время второй осады Толбузин погиб.
В первый раз осада длилась около трех недель. Несмотря на артиллерию и как минимум десятикратное численное превосходство, маньчжурам не удалось взять русский городок штурмом, и воевода выговорил право гарнизона и большей части жителей покинуть крепость и отступить в Нерчинск.
Это произошло в конце июня, а уже в начале июля русские разведчики вернулись в Албазин и обнаружили, что маньчжуры отступили за Амур, даже не уничтожив посевы в брошенных деревнях и слободах. Тогда, не желая «побежную славу учинить» (то есть дать повод для слухов о русском отступлении), поселенцы и казаки восстановили город с окрестными слободами, а затем собрали богатый урожай. Это в итоге позволило им выдержать вторую осаду продолжительностью 11 месяцев с июня 1686-го по май 1687-го.
В этот раз в крепости было несколько пушек, а гарнизон ее превышал 800 человек, и включал пару сотен конных под командой Афанасия Бейтона. Когда пятитысячное маньчжурское войско подошло к стенам, жители и защитники Албазина на кругу приняли решение стоять насмерть: «Един за единого, голова в голову, а назад без указа нейдем».
Маньчжуры действовали одновременно с реки и с суши, подогнав к Албазину суда и устроив осадные городки. Воеводе Толбузину ядром оторвало ногу, когда он поднялся на одну из башен, чтобы обозреть ситуацию под стенами. Через несколько дней он умер. У Бейтона, который принял командование, под конец осады отекли ноги, и он передвигался на костылях, но крепость не сдавалась.
Из 670 русских, погибших при второй обороне Албазина, около 500 умерли от цинги и обморожений зимой. Потери осаждавших при этом кратно превосходили потери осажденных.
В октябре 1686 года, на четвертый месяц осады, в Пекин из Москвы прибыло русское посольство для переговоров о границе, и маньчжуры согласились на прекращение огня в Албазине. Но до места событий вести об этом дошли лишь к концу декабря, а отвести войска от полуразрушенных стен маньчжурские военачальники согласились только в начале мая 1687-го.
Амур так могуч, что в течение столетий никому и в голову не приходило использовать его как межевую черту – хотя с определенного момента к этому стала располагать политическая карта Азии
Фото: Василий Шитов, Коммерсантъ
Амур так могуч, что в течение столетий никому и в голову не приходило использовать его как межевую черту – хотя с определенного момента к этому стала располагать политическая карта Азии
Фото: Василий Шитов, Коммерсантъ
«От имени российского правительства»
Албазин просуществовал еще три года, хотя маньчжуры перевели на южный берег Амура и вглубь империи всех дауров, лояльных к русским, и старались препятствовать пахоте, севу и сбору урожая.
В 1689 году в Нерчинске был подписан мир, по которому русские должны были оставить Приамурье и считать пределом своих сибирских владений приток Шилки — реку Горбицу и дальше — линию вершин Станового хребта. Таким образом, все северное Приамурье оставалось за маньчжурами.
Город Албазин было постановлено снести вместе со слободами и деревнями. Русские ушли из Приамурья на следующие 160 лет.
Интерес к Амуру вновь возник на фоне быстро менявшейся международной обстановки в середине XIX века. Россия довольно активно осваивала регион Охотского моря, рассматривая как главную базу Петропавловск на Камчатке. Не стоит забывать, что к этому моменту Россия располагала владениями и в Северной Америке.
Что касается цинского Китая, он в 1842 году проиграл Британии Первую опиумную войну и был вынужден подписать Нанкинский договор, содержавший целый ряд унизительных уступок Пекина западным державам, которые уже вели ожесточенную конкуренцию за колонии в разных частях света и рассчитывали поживиться за китайский счет.
В то же время из-за ряда противоречий в Европе Великобритания и Франция начали рассматривать перспективу войны против России.
В этой ситуации император Николай I стремился действовать с максимальной осторожностью. В 1844 году он санкционировал экспедицию на принадлежащем Российско-Американской компании бриге «Константин», которая должна была проверить доступность устья Амура. Задача эта, однако, решена не была, и, стремясь не привлекать лишнего внимания со стороны китайцев и англичан, император постановил пока отложить амурские исследования.
К вопросу вернулись в 1849 году, когда увлеченный географией Дальнего Востока 36-летний капитан-лейтенант Геннадий Невельской убедил командование флота назначить его командиром транспортного судна «Байкал», отправлявшегося из Балтийского моря на Камчатку с казенным грузом.
Невельской был полон решимости ответить на главный вопрос экспедиции 1844 года — доступно ли с моря устье Амура и является ли Сахалин островом или частью континентального массива. Офицер внимательно изучал параграфы Нерчинского договора и считал, что они ни в коей мере не касаются устья Амура и нынешней территории Приморья, на которые Российская империя, с его точки зрения, имела полное право претендовать.
Фото: И. Матюшин / Военная энциклопедия
Фото: Государственный Эрмитаж
Эта позиция Невельского была близка губернатору Восточной Сибири генералу Николаю Муравьеву, резиденция которого находилась в Иркутске, и морскому министру князю Александру Меншикову: если бы не они, Невельской, вероятно, мог несколько раз подвергнуться дисциплинарным взысканиям за самоуправство.
В результате сорокадневного крейсерского плавания вдоль берегов Приморья Невельской установил, что Сахалин — это остров, что устье Амура доступно с моря и что в этом устье есть удобная гавань, по своим характеристикам как минимум не уступавшая портам, которыми Россия располагала на Дальнем Востоке.
Обо всем этом Невельской сообщил в Петербург, чем вызвал негодование членов императорского Особого комитета, собранного для обсуждения «амурского вопроса». Особый комитет сетовал как раз на то, что любая активность в устье Амура может быть воспринята как нарушение Россией своих международных обязательств — тем более что «Байкал» действовал без высочайше утвержденной инструкции, фактически — на страх и риск своего командира. Однако Николай I, высоко ценивший в подданных патриотизм и попечение об интересах государства, поощрил Невельского званием капитана второго ранга, а офицеров и матросов «Байкала» — наградами и премиями.
В начале 1850 года Невельской отбыл из Петербурга в распоряжение губернатора Муравьева. В феврале он получил очередное звание и вскоре продолжил исследования побережья.
Русские моряки не только картографировали берега, но и отправлялись на шлюпках далеко вверх по Амуру, не без удивления выясняя, что живущие там племена не платят податей цинскому Китаю, а китайское правительство не держит на реке гарнизонов.
1 августа (по новому стилю 13) 1850 года Геннадий Невельской приказал поднять русский военный флаг над основанным им Николаевским постом. Это место ныне известно как Николаевск-на-Амуре в Хабаровском крае с населением на 2025 год — 17471 человек. «От имени российского правительства сим объявляется всем иностранным судам, плавающим в Татарском заливе, что так как прибрежье этого залива и весь Приамурский край до корейской границы с островом Сахалин составляют российские владения, то никакие здесь самовольные распоряжения, а равно обиды обитающим инородцам не могут быть допускаемы,— объявил Невельской.— Для этого ныне поставлены российские военные посты в заливе Искай и на устье реки Амура. В случае каких-либо нужд или столкновений с инородцами предлагается обращаться к начальникам постов».
Особый комитет вновь впал в гнев, однако государь снова поддержал начинание. Невельской был награжден орденом Св. Владимира IV степени, а на склочной записке Особого комитета Николай написал фразу, ставшую знаменитой: «Где раз поднят русский флаг, там он спускаться не должен».
Фото: Игорь Онучин / РИА Новости
Фото: Государственный Русский музей Санкт-Петербург
«Не тщетно трудились мы»
Осторожность Особого комитета могла бы обернуться серьезными проблемами после начала в 1853 году войны между Россией с одной стороны и альянсом Великобритании, Франции и Турции с другой. Великобритания — с учетом колоний и флота — рассматривала себя как глобальную державу и располагала возможностями атаковать в том числе и дальневосточные рубежи Российской империи, что и не замедлила сделать. С учетом англо-французских планов на Китай судьба Приамурья могла бы оказаться иной, если бы не решимость Невельского, поддержанная императором.
Логика ситуации требовала дальнейших действий, причем Пекин на этот раз был куда сговорчивей, чем во времена Албазина. В 1854 году британская эскадра напала на Петропавловск. Но еще до этого губернатор Муравьев приказал построить на Шилкинском заводе два парохода, которые в сопровождении целой флотилии барок в середине июня 1854-го достигли устья Амура. В это же время началась казачья, крестьянская и военная колонизация левого берега реки.
Губернатор Восточной Сибири Николай Муравьев сам провел первый русский пароход по Амуру до его впадения в море и фактически принял в состав Российской империи весь этот край, а заодно Приморье и Сахалин
Фото: Российское историческое общество
Губернатор Восточной Сибири Николай Муравьев сам провел первый русский пароход по Амуру до его впадения в море и фактически принял в состав Российской империи весь этот край, а заодно Приморье и Сахалин
Фото: Российское историческое общество
Когда Крымская война кончилась, правительство Александра II инициировало переговоры с Китаем о новой границе. Они начались в 1857 году. К этому моменту Китай уже год вел очень тяжелую для него войну против англичан и французов, прозванную Второй опиумной, а на ее фоне во внутренних провинциях полыхало восстание тайпинов. Пекин менее всего хотел в этой ситуации осложнений с Россией. В мае 1858 года в городе Айгунь, когда-то бывшим опорной базой в походах маньчжуров под Албазин, был подписан договор, согласно которому обе империи признавали Амур своей естественной границей и соглашались не допускать на реку каких бы то ни было иностранных судов.
Еще через два года в Пекине делегация графа Николая Игнатьева добилась подписания соглашения, по которому в состав Российской империи входило и все нынешнее Приморье — до корейской границы, как и провозглашал в 1850 году Невельской.
Амурская экспедиция под его командованием продолжалась до 1855 года. Объявляя о ее официальном окончании, губернатор Николай Муравьев издал приказ, в котором говорилось: «Товарищи, поздравляю вас. Не тщетно трудились мы: Амур сделался достоянием России. Святая православная церковь молит за вас, Россия благодарит. Да здравствует император Александр II и процветает под его кровом вновь приобретенная страна».
Николай Муравьев, сыгравший немалую роль в присоединении Приамурья и Приморья, получил титул графа Амурского и служил губернатором Восточной Сибири до 1861 года. Он оставил должность, после того как было отклонено его предложение разделить эту территориально выросшую провинцию на два генерал-губернаторства.
Будучи членом Государственного совета, он периодически участвовал в заседаниях, но жил в основном в Париже, где и умер в 1881-м в возрасте 72 лет. В 1990 году останки Муравьева-Амурского были торжественно перезахоронены во Владивостоке.
Геннадий Невельской стал вице-адмиралом в 1864 году, полным адмиралом — в 1874-м. В апреле 1876-го он скончался в Петербурге в возрасте 62 лет.