«Китайцы производят много молока, но пьют его меньше, чем россияне»

На рынке существует мнение, что российские молочные компании могут обогнать своих коллег из Китая по объемам производства и нарастить экспорт своей продукции в эту страну. Председатель совета директоров Health & Nutrition (ранее «Danone—Россия») Руслан Алисултанов в колонке, написанной специально для “Ъ”, предупреждает, что гарантированного «обгона» пока не может быть, в том числе из-за нынешнего профицита производства молочной индустрии КНР. Но, по его мнению, есть окно возможностей, зависящее сразу от двух факторов — собственного ускорения и прогнозируемого чужого замедления.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Молочное производство у нас и в КНР развивается по разным траекториям: различаются объемы потребления на душу населения, структура спроса и логика госполитики по обеспечению продовольственной безопасности. В 2018–2024 годах Китай увеличил производство сырого молока примерно на треть: совокупный прирост составил 31,6%. Среднегодовой темп заметно выше российского, где рост колеблется в диапазоне 1–2% в год. При сохранении такой скорости Китай продолжил бы удерживать отрыв по валовому объему. Однако в 2023–2025 годах в КНР впервые проявились избыточные объемы сырого молока. Это привело к убыточности ряда мелких хозяйств, так как закупочные цены просели. В итоге переработчики обратились к государству за поддержкой.

Что же касается России, то страна может нарастить выпуск молока сверх текущих 34 млн тонн в год за счет повышения продуктивности и глубокой переработки. В оптимистичном сценарии — при среднем приросте 3% в год — наша страна способна выйти к началу 2030-х годов на уровень 40 млн тонн. При условии, что китайский темп опустится до 1% в год (с текущих 4,5–5%.— “Ъ”), разница может сократиться до статистической погрешности. Вот здесь и может открыться окно возможности для наших производителей молока.

В России молочные компании пользуются субсидиями, льготным кредитованием и мерами, заложенными в различных отраслевых программах. Только в 2024 году на поддержку молочного сектора государство направило более 80 млрд руб. Это позволяет модернизировать фермы, субсидирует закупку роботизированных доильных залов, компенсирует часть процентной ставки, стимулирует цифровую прослеживаемость. Цель — поднять средние надои с нынешних 9,5 до 11 тонн на корову к 2030 году и расширить переработку внутри страны. В то же время частный бизнес в России так же активно вкладывается в развитие отрасли. Так, Health & Nutrition принял решение инвестировать 100 млрд руб. до 2030 года в расширение и обновление производственных мощностей.

Китай, в свою очередь, действует через укрупнение хозяйств и жесткое санитарное регулирование. После меламинового скандала (в 2008 году выяснилось, что ряд китайских производителей пищевых продуктов добавляли в продукцию меламин для повышения измеряемой концентрации белка, что опасно для здоровья.— “Ъ”) государство заставило рынок перейти к гигантским мегафермам, вертикальной интеграции и строгим стандартам безопасности. В результате в КНР производственный рост опередил рост потребления, что и вызвало нынешнее давление на цену сырого молока.

Несмотря на большие объемы производства молока в Китае, его потребление внутри страны остается не таким большим. Если в России потребляется около 250 кг молочных продуктов в пересчете на молоко на человека в год (при этом более 60% приходится на кисломолочные напитки, творог, сырковые и десертные категории), то в КНР — лишь 42 кг на человека, хотя в стране производство свыше 40 млн тонн в год, что на 15% больше, чем в РФ. Причем 80% этого объема — обычное питьевое молоко. Спрос китайских потребителей на ферментированные продукты и сыры только начал формироваться, хотя их стоимость в стране остается высокой, что влияет на объемы потребления. Кроме того, на большой разнице в объемах потребления молока между россиянами и китайцами сказывается и отсутствие в КНР исторической привычки употреблять в больших количествах такую продукцию в силу массовой непереносимости лактозы у взрослого населения. Тем не менее новое поколение охотно включает молоко в рацион, а городские жители тянутся к премиальным напиткам. Иными словами, Китай вышел на пик объемов производства молока, но сталкивается с регулированием и низкой конверсией в потребление. Россия только завершает цикл импортозамещения и начинает экспортировать высокомаржинальные продукты.

Как раз Китай остается крупнейшим мировым импортером молочного сырья и ингредиентов, включая сухое молоко, компоненты для напитков. Но пока более 50% этих поставок приходится на Новую Зеландию и европейские страны. При этом в прошлом году власти КНР инициировали расследование программ субсидирования молочной промышленности в Европе. Отдельные инструменты поддержки в ЕС, с точки зрения китайских властей, являются неконкурентными. Итогом расследования может стать введение дополнительных тарифов в отношении европейских стран. Импорт из США сейчас столкнулся с тарифами в 125%.

В то же время с сентября 2025 года в КНР вступает в силу правило, ограничивающее использование восстановленного молока в розничных питьевых продуктах. Это означает, что экспортировать в Китай просто сухое молоко «для разбавления» станет значительно труднее. В выигрыше окажутся поставщики готовых стерильных решений с длительным сроком хранения, а также ферментированных и безлактозных напитков. Таким образом, очевидно, что китайский рынок молочной продукции является достаточно сложным и конкурентным, но при этом окна возможности для российских поставщиков там сохраняются. Health & Nutrition уже сейчас экспортирует молоко в Китай под брендом «Простоквашино», видит растущий спрос на сухое молоко, безлактозные продукты, творог. Сегодня российская продукция имеет конкурентные преимущества в виде более низкой себестоимости, прослеживаемости и качества, признанного китайскими регуляторами.