Многочисленная армия фанатов "Формулы-1" все еще не оправилась от громкого скандала вокруг предполагаемого акта промышленного шпионажа, совершенного командой McLaren против команды Ferrari. Болельщики итальянцев возмущены, ведь McLaren так и не была наказана за то, что каким-то явно незаконным образом раздобыла секретную документацию Ferrari. Между тем таковы правила мира промышленного шпионажа — здесь обычно не наказывают, а отвечают конкурентам действиями собственной промышленной разведки.
Китайская грамотность
Если бы не промышленные шпионы, научно-технический прогресс остановился бы, не успев начаться. Счастливые обладатели ноу-хау почили бы на лаврах, довольствуясь старыми, но проверенными технологиями, а их конкуренты годами бы пытались изобрести то, что уже давно изобретено. К счастью, промышленный шпионаж возник тогда же, когда появился первый секрет, скрываемый от конкурентов, то есть примерно в эпоху изобретения каменного топора. Первые случаи похищения экономических секретов произошли так давно, что остались в памяти людей лишь благодаря мифам и легендам. В Европе, например, древнейшим мифом о промышленном шпионе, безусловно, является легенда о Прометее. В Китае же существует легенда о принцессе, которая, чтобы угодить зарубежному возлюбленному, вывезла из Поднебесной шелковичных червей, спрятав их в цветах, украшавших ее прическу. Однако расцвет промышленного шпионажа пришелся на куда более поздние эпохи, когда от обладания технологиями или коммерческой информацией стало зависеть процветание или банкротство крупных корпораций.
Принципы коммерческой разведки веками оставались неизменными. Основную часть полезной информации давал анализ открытых источников, на втором месте стоял опрос агентов, завербованных на предприятии конкурента, и лишь на третьем — собственно шпионские операции, включая несанкционированное проникновение, копирование секретной документации и т. п. Все эти составляющие промышленного шпионажа использовались уже в XVIII веке, о чем говорят, в частности, письма иезуитского миссионера Пьера д`Энтреколя. Проповедуя в Китае, он не забывал попутно собирать информацию о технологии изготовления фарфора. Свои методы иезуит описывал так: "Помимо того, что я видел своими глазами, я многое узнал от моих вновь обращенных, из которых некоторые работали с фарфором, а некоторые торговали им. Правдивость их сообщений я подтвердил изучением китайских трактатов по данному вопросу, так что я многое почерпнул из этих книг, посвященных изумительному искусству фарфора". Помимо вербовки путем обращения в христианство ничего не подозревавших китайцев и изучения технической литературы, находившейся в открытом доступе, святой отец несколько раз проникал на императорские фарфоровые фабрики, куда чужакам был вход заказан. Хотя д'Энтреколь кое-что напутал в своих описаниях, информация, присланная им во Францию, оказалась бесценной. Вскоре французы приступили к производству собственного фарфора, и даже превзошли немцев, которые к тому времени самостоятельно научились производить фарфор. Затем секрет фарфора стал известен в Англии и других европейских странах, что пагубно сказалось на многовековой китайской монополии, но отвечало интересам потребителей и бизнесменов.
В XVIII веке Франция стала настоящей кузницей кадров для промышленных шпионов, причем шпионили в основном за соседней Англией, которая в области технологий заметно опережала другие страны Европы и при этом имела законодательство, запрещавшее вывоз станков и технической документации. Французские же законы признавали права изобретателя за каждым, кто привезет в пределы страны какое-нибудь техническое чудо, так что заниматься шпионажем в пользу французской короны многим казалось весьма выгодным делом. Одним из первых предпринимателей, решивших всерьез заняться перекачкой ноу-хау через Ла-Манш, был англичанин Джон Холкер. В своей деятельности он не видел ничего зазорного, поскольку имел зуб на английское правительство: будучи сторонником свергнутой династии Стюартов, он видел в шпионаже способ послужить правому делу. Холкер, попавший в Англии в тюрьму за свои убеждения, сумел сбежать и скрылся во Франции. Поскольку до ареста он был специалистом в области производства шерстяных тканей, он немедленно предложил свои знания французскому правительству. Информация, переданная им, была чрезвычайно ценна, но главная его услуга Франции заключалась в другом. Холкер создал на Британских островах шпионскую сеть, главной задачей которой стало переманивание во Францию лучших технических кадров. Организованная им утечка мозгов принесла его новой родине немалую выгоду. Сам он тоже не остался внакладе: 8,6 тыс. ливров, которые он ежегодно получал от французского правительства, были хорошей суммой для неимущего иммигранта. Французские покупатели тоже были рады, ведь отечественные товары стоили дешевле тех, что привозили из-за Ла-Манша.
Агент 64
Хотя тайное переманивание сотрудников, владеющих технологическими и коммерческими секретами, до сих пор входит в компетенцию промышленных шпионов всего мира, этим их деятельность не ограничивается. Если Холкер в основном охотился за специалистами, то другой французский шпион — Ле Тюрк — искал чертежи, станки и техническую документацию, то есть был промышленным шпионом в современном смысле этого слова. Как и Холкер, Ле Тюрк был предпринимателем. Он пытался наладить производство фламандских кружев, но не преуспел, а потому решил попытать счастья в новом качестве.
В 1785 году Ле Тюрк, получив от французского правительства 10 тыс. ливров, направился в Англию с целью добыть образцы новых ткацких станков, появившихся в Ноттингеме. Вывозить эти станки из Англии было запрещено, однако предприимчивый француз нашел способ провезти их контрабандой. Операция прошла успешно, и с тех пор Ле Тюрк занялся промышленным шпионажем на постоянной основе. Образцы английских машин он провозил, спрятав их в ящиках с товарами, разрешенными к вывозу, а также среди сувениров, которые он скупал под видом добропорядочного туриста. Ле Тюрк стал настоящим мастером конспирации и даже задолго до Джеймса Бонда придумал для себя цифровое обозначение. Вся его шпионская переписка имела подпись — "64". С годами его осторожность росла и в конце концов превратилась в паранойю: ему повсюду начали мерещиться английские шпионы и контрразведчики, которые мечтают увести его прямо в Тауэр.
Ле Тюрк мечтал основать во Франции собственную текстильную фабрику, которая бы работала на ворованных станках с применением ворованных технологий, однако мечтам его не суждено было сбыться. С началом революции во Франции он лишился финансирования. Помещение под фабрику, которое он просил, ему не дали. В результате ему пришлось ограничиться открытием небольшой мастерской, которая занималась пошивом трехцветных кокард для революционных парижан. Свои дни Ле Тюрк окончил в государственной лечебнице нищим и полусумасшедшим стариком, однако ремесло промышленного шпиона привлекло впоследствии еще многих искателей приключений и коммерческой выгоды.
В XVIII и XIX веках профессиональных промышленных шпионов было немного. В основном этим делом занимались сами предприниматели, желавшие подзаработать за счет чужой интеллектуальной собственности. Те же Ле Тюрк и Холкер были в первую очередь бизнесменами, пытавшимися организовать собственное производство. То же можно сказать и о знаменитом Альфреде Круппе, который, по легенде, сумел построить бизнес благодаря своим шпионским талантам. Его отец Фридрих Крупп, основавший сталелитейный завод, умер в 1826 году, когда Альфреду было всего 14 лет. В тот момент семейный бизнес был отягощен долгами и почти не приносил прибыли, поскольку качество вырабатываемой стали заметно уступало английскому. В 1838 году 24-летний Альфред Крупп уехал в Англию, где прожил несколько месяцев. По неподтвержденной информации, в Англии он под чужой фамилией устроился работать на одном из сталелитейных заводов, где и овладел секретами британского мастерства. Так или иначе, когда он вернулся в Германию, дела у его фирмы быстро пошли в гору, поскольку качество продукции значительно улучшилось. В пользу шпионской версии успеха Круппов говорит и та продуманная система контршпионажа, которую Альфред Крупп создал на своих предприятиях. Главный принцип этой системы сам пушечный король сформулировал так: "На заводе нужно иметь вторых доносчиков, чтобы они контролировали первых, и третьих, которые бы следили за вторыми". В уставе, который Альфред Крупп ввел на своих заводах в 1872 году, говорилось: "Независимо от издержек необходимо, чтобы за каждым рабочим постоянно наблюдали энергичные и опытные люди, которые получали бы премию всякий раз, когда задерживали саботажника, лентяя или шпиона".
"Меня били четверо негров-наемников"
Круппу было от чего волноваться, потому что к концу XIX века ситуация в мире индустриального шпионажа стала быстро меняться. Чем больше стран вступало на путь промышленной революции, тем большее значение приобретали технологии, а также информация о том, что задумали конкуренты. Крупные бизнесмены стали обзаводиться собственным штатом агентов, которые занимались сбором сведений, составляющих чужую коммерческую тайну. От их успеха порой зависело благосостояние их нанимателя. Агенты не брезговали и прямым вредительством, так что меры предосторожности Круппа не были напрасными.
Мастером подковерных интриг конца XIX века по праву считается комиссионер шведской оружейной фирмы Nordenfeldt греческого происхождения Бэзил Захарофф. Он как никто другой умел сочетать законные и не совсем законные методы конкуренции. Захарофф привлек промышленных диверсантов, чтобы остановить триумфальное шествие пулемета Хайрама Максима. Захарофф распускал слухи о том, что "максимы" ненадежны и слишком сложны, чтобы быть пущенными в массовое производство, и изобретатель пулемета решил доказать всем, что его детище является образцом надежности. Во время презентации в Италии Максим приказал опустить пулемет на морское дно и оставить его там на сутки, чтобы на следующий день продемонстрировать, что вода не повредила оружию. Однако наутро пулемет не мог сделать ни одного выстрела, потому что ночью ныряльщики, которых нанял Захарофф, достали пулемет, подпилили боек и положили оружие на прежнее место. В итоге Nordenfeldt все же проиграла конкурентную борьбу Максиму, но Захарофф от этого только выиграл, потому что Хайрам Максим пригласил его к сотрудничеству.
Естественно, в такой обстановке возник спрос на промышленных шпионов, которые занимались бы своим делом профессионально, как, например, частные детективы — своим. И действительно, в начале ХХ века в Европе, но главным образом в США стали появляться конторы, предлагавшие подобные услуги. Одним из наиболее успешных промышленных шпионов 1920-х годов стал американец Алмонт Камминг. Он основал собственную фирму, которая официально защищала предпринимателей от шпионов, а на деле занималась разведкой не реже, чем контрразведкой. Камминг изобрел немало уловок, помогавших ему в его непростом деле. Однажды перед ним встала задача ознакомиться с производственным процессом на предприятии, куда вход посторонним был строжайше запрещен. Камминг обратился в полицию и заявил, что его ограбили рабочие с этого завода. В результате шпион совершил прогулку по всем цехам в компании полицейского с целью "опознать" обидчиков. Преступников, конечно, не нашли, а шпионский заказ был выполнен. Своего ремесла Камминг не стеснялся и любил повторять, что "шпионаж — это часть большого бизнеса". Отчасти он был прав, потому что закона, напрямую запрещающего экономическую разведку, в те годы нигде в мире не существовало. Промышленный шпион мог попасть в тюрьму за кражу документов, за незаконное проникновение в офис, за взлом замка на складе готовой продукции и т. п., но только не за то, чем он в действительности занимался.
О том, какого размаха достиг бизнес промышленных шпионов в 1930-х годах, может свидетельствовать интервью, которое некий экономический разведчик дал американскому журналу Modern Mechanix в 1936 году. Аноним, в частности, рассказывал: "Вообще существует два основных метода сбора информации. Первый вариант предусматривает проникновение шпиона на завод будь то в качестве визитера, путем устройства на работу, или же тайно. Второй вариант — это когда вы получаете информацию от сотрудников путем подкупа, лести, организуя для них развлечения и т. п. Звучит просто, да? Но я уверяю вас, что эта работа требует квалификации и интеллекта не меньше, чем у военного разведчика. Подобно военной разведке, некоторые компании имеют агентурные сети по всей стране, которые доставляют информацию в центр. Однажды, например, я был заслан на предприятие под видом инженера-консультанта. Двое моих напарников работали на предприятиях той же компании в других городах вдоль атлантического побережья. У каждого из нас были свои агенты на разных предприятиях по всей стране, которые слали нам информацию. Мы обрабатывали ее и отсылали наверх к нашему боссу".
Кое-что из откровений анонимного шпиона напоминало детектив в стиле нуар: "Как и у военных разведчиков, дело не обходится без риска. Однажды я собирал факты по одной тяжбе, где на кону стоял не миллион, а двадцать миллионов долларов. За мной тогда наблюдал не один детектив, а целых девять детективов. Они работали по трое и менялись трижды в день. Я тогда пытался добиться правды от человека, который много знал, но боялся, что его убьют. Я припарковал машину на обочине, и уже через пару минут меня били четверо негров-наемников. Потом меня допросили с пристрастием и приказали убираться из города. Я избежал многих ловушек. Иногда потому, что был осторожен, но чаще мне просто везло".
В 1930-е годы, чтобы преуспеть в качестве промышленного шпиона, нужно было обладать известной изворотливостью и в идеале что-нибудь смыслить в технологиях, которые надлежало воровать. Однако уже очень скоро от корпоративных и частных разведчиков потребовалось куда больше специальных знаний, потому что на сцену стали выходить технические средства слежения. После второй мировой войны настала эра всевозможных "жучков", и настоящий промышленный шпион был обязан разбираться в подобном оборудовании.
Микрофон в бокале
Первыми до прослушивания телефонов додумались нью-йоркские полицейские, еще в начале ХХ века предполагавшие таким образом бороться с преступниками и анархистами. Однако уже во второй половине 1940-х годов шпионские технологии шагнули в массы. В первый раз американская общественность узнала о том, что в стране кто-то кого-то прослушивает, в 1955 году, когда в Нью-Йорке на одной из квартир было обнаружено оборудование, позволявшее записывать разговоры тысяч горожан. За прослушивание были задержаны двое — Уолтер Эсман и Карл Рух, причем последний уже давно и весьма успешно трудился на ниве промышленного шпионажа. Эсман и Рух избежали тюрьмы, выдав своего заказчика — частного детектива, который таким способом пытался следить за женой своего клиента, однако это был единственный прокол в карьере Руха.
Карл Рух был экспертом в области прослушивания телефонов и в течение ряда лет сотрудничал с парфюмерной компанией Revlon. В 1950-е годы Revlon активно конкурировала с компанией Hazel Bishop. В мире косметики и парфюмерии любая удачная новинка может помочь компании закрепить за собой сегмент рынка, где ранее господствовали конкуренты, и поэтому охрана собственных секретов считалась приоритетной задачей в обеих фирмах. Особенно усердствовали в этом деле менеджеры Revlon. Нанятый ими Карл Рух установил прослушку на многих телефонах компании, чтобы корпоративная служба безопасности могла вовремя заметить возможную утечку информации. Вскоре президент Revlon Дэн Роджерс заметил, что в трубке его телефона что-то щелкает. Оказалось, что прослушивали даже самого президента, а провода, подключенные к его телефонному кабелю, вели в кабинет начальника службы безопасности компании Билла Трейси, бывшего агента ФБР,— он, собственно, и нанимал Руха.
Трейси удалось выкрутиться, поскольку записывающее оборудование было вовремя удалено из его кабинета. Чьим шпионом он был, так и осталось неизвестным. Зато Рух оказался классическим двойным агентом, который работал одновременно и на Revlon, и на Hazel Bishop. В один прекрасный день хозяин Hazel Bishop Рэймонд Спектор пришел к выводу, что его телефоны прослушиваются. Он заметил, что в последнее время Revlon постоянно оказывается на шаг впереди его фирмы, причем новинки Revlon копируют идеи, которые его компания как раз готовится воплотить. Как только Hazel Bishop собирается предложить покупателям новую помаду или крем, Revlon выбрасывает на рынок аналогичную продукцию. Желая выловить всех "жучков", Спектор нанял лучшего специалиста в этой области — Карла Руха, который мгновенно обнаружил несколько подслушивающих устройств. Однако Спектор не знал, что Рух, работая в то же время на Revlon, скорее всего, сам эти жучки и ставил. Не удивительно поэтому, что после проверки Руха утечка ценной информации из стен Hazel Bishop продолжилась, и Revlon смогла в последующие годы серьезно потеснить конкурента. Не известно, много ли выиграли потребители от успехов Revlon, но они ничего и не потеряли, потому что вместо одной компании с качественной продукцией они получили две.
Вскоре на рынке шпионских услуг сформировалось целое направление, связанное с разработкой и применением всевозможных подслушивающих и подглядывающих устройств. В 1960-е годы на сцене появились настоящие гении прослушки, которых в те времена уважали примерно так же, как сегодня уважают самых способных хакеров. Американец Бернард Спиндель мог похвастаться тем, что своего первого "жучка" смастерил в 12 лет и, спрятав его в корзине с углем, подслушивал, что говорят взрослые. В зрелые годы Спиндель стал работать на коррумпированного профсоюзного босса Джимми Хоффу, которому постоянно требовалось кого-нибудь подслушать. Спиндель работал на всех, кто готов был платить: на корпорации, на мафию и даже на федеральные власти, причем занимался своим бизнесом почти легально, потому что правительственные структуры нуждались в его талантах не менее чем теневые. Другой специалист того же уровня — Хол Липсет специализировался на создании подслушивающих устройств, замаскированных под всевозможные "с виду обычные" предметы. Вершиной его творчества стало передающее устройство, замаскированное под маслину, лежащую в бокале. Коктейльная палочка, воткнутая в "маслину", была антенной.
Друг советского народа
Пока умельцы совершенствовали шпионскую технику, в мире появлялось все больше сил, заинтересованных в промышленном шпионаже. Страны победившего социализма стремились преодолеть свою технологическую отсталость, на Востоке просыпались "азиатские тигры", да и западноевропейские государства тяготились отставанием от США. В 1960-е годы к активному промышленному шпионажу вернулась Франция, причем, по легенде, генерал де Голль лично приказал своим спецслужбам помочь французской промышленности. Главными европейскими шпионами во времена холодной войны считались страны Варшавского договора, прежде всего СССР. На Западе было принято считать, что экономические секреты воруют агенты зловещего КГБ, однако это было так далеко не всегда. Часто советской разведке помогали все те же добропорядочные западные бизнесмены, подрабатывавшие промышленным шпионажем. Наиболее успешным из таких предпринимателей был житель Западной Германии Ричард Мюллер, который в 1970-е годы переправил с Запада в СССР технологическую информацию и оборудование, оцененное экспертами в $30 млн.
Мюллер родился в 1948 году, так что на момент начала своей разведывательной деятельности он был еще очень молод. Известно, что в начале своей предпринимательской карьеры он ездил в Советский Союз и побывал в Зеленограде, считавшемся одним из центров советской электроники. В 1970-е годы СССР был заинтересован в налаживании производства полупроводников, однако не располагал соответствующими технологиями и оборудованием. Восполнить пробел должен был Мюллер, которому, похоже, был открыт неограниченный кредит. Мюллер основал в ФРГ собственную фирму и привлек к делу еще несколько предпринимателей, главным образом западных немцев. Группа Мюллера стала работать в составе синдиката под названием CTC, во главе которого стояли гражданин ФРГ Вернер Бруххаузен и бывший советский гражданин с американским паспортом Анатолий Малюта.
СТС включал в себя порядка 20 компаний, работавших в области электроники. Но главной их задачей было прикрытие деятельности группы Мюллера, тайно скупавшей технологии и оборудование для завода по изготовлению полупроводников, который планировалось построить в СССР. В задачу Мюллера также входил поиск бизнесменов, готовых сотрудничать с Советским Союзом. Наиболее активно группа Мюллера действовала с 1977 по 1980 год, после чего ее деятельность была пресечена американскими и западногерманскими спецслужбами. Бруххаузен и Малюта предстали перед американским судом и были признаны виновными в незаконной торговле технологиями, а Мюллер исчез, и следы его затерялись. Деятельность шпиона принесла свои плоды — в 1985 году в СССР открылся первый завод по производству полупроводников.
В 1980-е годы в мире промышленного шпионажа зажглись новые звезды — фирмы из Тайваня, Гонконга и Южной Кореи воровали все, что только можно было украсть. В частности, компания Apple была вынуждена постоянно судиться с тайваньскими фирмами, которые буквально копировали их компьютеры. Фирма Multitec, например, не стеснялась выпускать обновленные версии своего компьютера после каждой новой версии компьютера Apple. При этом изделия тайваньских мастеров в деталях копировали детище американцев. Еще дальше пошла тайбэйская фирма Guan Haur Industrial, которая скопировала не только сам компьютер, но даже руководство пользователя, написанное основателем Apple Стивеном Возняком. Наконец, компания Sunrise Computer Service, базировавшаяся в том же Тайбэе, не постеснялась позаимствовать у Apple даже название. Свой компьютер Sunrise назвала Apolo, что в китайской транскрипции звучит точно так же, как Apple. При этом тайваньские копии стоили порядка $500, в то время как персональные компьютеры от Apple стоили чуть менее $1,5 тыс., так что потребители, как всегда, только выигрывали от деятельности экономических разведчиков. Методы работы дальневосточных шпионов в то же время оставались вполне традиционными: сбор открытой информации, изучение готовой продукции конкурента, подкуп его сотрудников и т. п.
Впрочем, шпионили не только иностранцы. В США и других развитых странах промышленный шпионаж стал неотъемлемой частью корпоративной культуры, и отказать в удовольствии последить за конкурентами не могли себе даже руководители крупнейших компаний с мировым именем. Бывший топ-менеджер General Motors Джон Делориан, покинув корпорацию, занялся разоблачениями нравов, царящих во флагмане американского автопрома. В частности, Делориан сообщил миру, что GM содержала двух шпионов, работавших у извечного конкурента корпорации — Ford Motor. "Однажды, придя на совещание административного совета,— говорил Делориан,— я увидел высших чинов, склонившихся над сверхсекретным документом, в котором раскрывалась вся структура производственных расходов "Форда". В докладе был дан полный анализ издержек производства и распределения готовой продукции конкурента". Сам Делориан впоследствии погорел как раз на тайной операции. Уйдя из GM, он создал собственную автомобильную компанию DeLorean Motor и начал выпускать практически безупречные автомобили, которые практически не ломались. Конкурентам, включая GM, это, конечно же, не понравилось, и они приложили все усилия к тому, чтобы DeLorean Motor обанкротилась. Делориан пытался избежать банкротства, занявшись контрабандой наркотиков, но недоброжелатели, втравившие его в эту историю, сдали его полицейским вместе с крупной партией кокаина. Избежать тюрьмы ему помогло только искусство адвокатов.
Между тем надвигалась эпоха интернета и мобильных телефонов, которая значительно расширила возможности промышленных шпионов. Шпионящие устройства в то же время становились все более миниатюрными и сложными. Сейчас, например, существуют "жучки", выглядящие как батарейки для мобильных телефонов. Опытному шпиону достаточно несколько секунд подержать в руках мобильник ответственного лица из интересующей его компании, чтобы его телефонные разговоры утратили конфиденциальность. Возможности же компьютерного взлома оказались практически неограниченными.
Стремясь оградить свою индустрию от посягательства зарубежных и отечественных шпионов, американский конгресс принял в 1996 году Акт о борьбе с экономическим шпионажем, который сделал, наконец, незаконной саму деятельность коммерческих разведчиков. Уже в 1997 году несколько шпионов отправились под суд. В частности, попались американцы китайского происхождения Шу Каило и Честер Хо, которые пытались украсть технологию синтеза противоопухолевого препарата "Таксол" у компании Bristol-Myers Squibb. В том же году были пойманы житель Теннеси Стивен Дэвис, укравший технологию производства новых бритв от Gillette, и бывший сотрудник Kodak Харольд Уорден, который приторговывал секретами бывшего работодателя. Однако остановить волну промышленного шпионажа не помогли ни законы, ни показательные аресты. Объясняется это просто. Дело в том, что Bristol-Myers Squibb затратила на разработку технологии производства "Таксола" порядка $15 млн, а неназванная тайваньская компания, которая хотела купить эту технологию, предлагала за нее шпионам $400 тыс. Таким образом, промышленный шпионаж чрезвычайно выгоден как для самих шпионов, так и для тех, кто пользуется их услугами. Последняя история с Ferrari и McLaren — яркое тому подтверждение. Секретная документация Ferrari просто не могла попасть в руки McLaren без посредничества промышленных шпионов. Впрочем, Международная федерация автоспорта не стала наказывать McLaren, потому что никому не удалось доказать, что команда извлекла какую-либо выгоду из этой кражи. Таким образом, промышленный шпионаж остается не только одним из самых выгодных, но и одним из самых недоказуемых видов преступлений, поэтому подобные скандалы будут случаться и впредь.