Регулирование экспорта сейчас сосредоточено вокруг манипуляций с квотами. Их дальнейшая судьба может сложиться весьма разнообразно: от существенной перетряски с целью сокращения до использования в качестве страховочных фондов при привлечении иностранных инвестиций. Пока в высоких кабинетах продолжаются согласования, в практической деятельности экспортеры будут руководствоваться прошедшей регистрацию в Минюсте инструкцией МВЭС о порядке выдачи экспортных лицензий в 1994 году, которая вчера поступила в официальную рассылку.
Экспортные квоты и лицензии — если и не близнецы-братья, то уж во всяком случае кровные родственники. Сначала в Минэкономики рождаются квоты, каковых целых четыре вида: государственные, которые МВЭС стремится распределять через свой тендерный комитет; квоты предприятий, которые последние получают через сохранившиеся отраслевые ведомства; региональные, которыми распоряжаются местные администрации; аукционные, которые МВЭС выставляет на торги. Самое хлопотное, естественно, — получить ту или иную квоту. Дальше экспортер, оформив в соответствии с инструкцией МВЭС заявку, от уполномоченных министерства на местах получает лицензию. Превращение квоты в лицензию — по существу акт чисто технический, однако утвержденная инструкция, в силу законов жанра, вовсе его не облегчает. Объективная основа — ужесточение требований валютного контроля. Теперь уполномоченный МВЭС перед выдачей лицензии должен убедиться в гарантиях возвратности валютной выручки в соответствии с совместной версией системы валютного контроля, разработанной ЦБ и ГТК (инструкция о порядке осуществления валютного контроля от 12 октября 1993 года), а это автоматически означает, что возможности затянуть выдачу лицензий расширяются. Правда, эта излюбленная чиновниками игра может обессмыслиться в связи с весьма вероятным существенным сокращением семейства квот.
По многим признакам (среди них и прямые заявления вице-премьера Александра Шохина, министра внешних экономических связей Олега Давыдова, и. о. министра финансов Сергея Дубинина и (что не менее важно) явное стремление правительственных структур распределить годовой объем экспортных лицензий как можно раньше), нынешняя система квотирования и лицензирования до конца года может и не дотянуть. Ожидается значительное расквотирование экспорта (правда, наверняка останутся квоты на нефть, дизтопливо, алюминий, медь, никель и, может быть, другие цветные металлы). В этом случае правительство признает, что сырье и в перспективе остается основой российского экспорта и попытается развязать руки его экспортерам.
Российский экспорт в январе-апреле 1994 года вырос по сравнению с прошлым годом на 8,7%. При этом экспорт нефти (в физическом объеме) увеличился на 8,5%, нефтепродуктов (прежде всего дизтоплива) — на 22,5%, природного газа — на 14,4%.
Даже в таком традиционно промышленном регионе России, как Свердловская область, доля экспорта сырья увеличилась с 57% в 1992 году до 83,6% в 1993 году. Машиностроение области экспортирует лишь 3,4% своей продукции.
Вопросы вызывает ликвидация госквот. С одной стороны, смысл квот в обеспечении государственных обязательств России. В таком, однозначно сокращенном виде, госквоты сохранятся: обязательства выполнять надо, тем более что Госдума твердо намерена существенно урезать лимиты кредитования Россией зарубежных стран. С другой стороны, проектом бюджета предусмотрены доходы от госэкспорта в объеме $3,3 млрд. Откуда возьмутся эти деньги, если ликвидировать госквоты? Согласие Минфина на снятие госквот на экспорт, а значит, и на валютные потери бюджета, может означать только одно: следует ожидать ликвидации всех тарифных и валютных льгот экспортеров и импортеров (прежде всего нефтяников и газовиков, что наверняка вызывает противодействие Минтопэнерго). Остальные экспортеры зато могут, по-видимому, надеяться на снижение ставок экспортного тарифа — если льготы исчезнут, то объем поступлений от таможенных пошлин и в этом случае может перекрыть валютные потери бюджета.
ВАДИМ Ъ-БАРДИН