ЭПИГРАФ! "Причиной гибели государства Чу было то, что там придумали волшебную музыку. Ведь такая музыка, хотя она довольно бурная, в действительности удалилась от сути... Пренебрегая сутью, стремятся к бурным звучаниям. Музыка благоустроенного века спокойна и радостна, а правление ровно. Музыка неспокойного века взволнованная и яростна, а правление ошибочно". Герман Гессе. "Игра в бисер". ЭПИГРАФ!
"Президент действует по принципу — говори громко, грозя не дубиной, но прутиком"; "уму непостижимо, почему он все время ставит себя в глупое положение"; "то, как он проводит внешнюю политику — абсурд, перерастающий в позор. Будь у нас парламентская форма правления, давно уже вынесли бы вотум недоверия правительству. Но у нас президентская, и мучиться нам с этой командой аж до 1996 года". Это все о нем. О Билле Клинтоне. Воистину, ругать президентов — американская народная забава. Едва экономика пошла в гору, так бросились разбирать внешнюю политику — за провалы "единственной сверхдержавы". Бывший госсекретарь Джеймс Бейкер, например, сокрушается, что Клинтон упустил шанс использовать положение "победителя в холодной войне". Обозреватель New York Times Энтони Льюис пеняет за "унижение в Боснии" — и это после того, как военная мощь Америки "сохранила мир в послевоенной Европе". Washington Post полагает, что внешняя политика Клинтона "подчинена ООН", и это привело к провалам в Сомали, унижению на Гаити и пощечинам от КНДР. Да, тяжела ноша "одинокой сверхдержавности". Но ведь нет успокоения и в душе тех, кого в холодной войне числят "проигравшими".
В России нынче всякое упоминание о "сверхдержавности" вызывает обостренно нервическую реакцию. Особый раздражитель — "Партнерство ради мира" с НАТО. Создается впечатление, что, по аналогии с известным пактом российского всеобщего согласия, скоро и о НАТО будут высказываться даже детские организации — все солидные политики уже высказались. И все как один (в духе согласия) в том смысле, что надо как-то особенно оговорить роль Москвы. Например, подписать особый протокол, где декларировать, что без России ни один вопрос в мире никто никогда не решит, что она — самая сильная, большая и мощная держава. Уж и Владимир Шумейко глубокомысленно заметил, что прежде чем присоединяться к программе, надо "разобраться, теряются ли при этом российские интересы". А Павел Грачев сообщил, что предложения об "особых условиях" России уже придуманы и над ними размышляет Ельцин. НАТО о них известят 24--25 мая, когда Грачев отправится в Брюссель. К приезду "особого" гостя блок уже готовится, объявив, что "спецотношения" Россия получит. Видимо, их оформят отдельным от "Партнерства" протоколом. Правда, подписать программу — ту, что "для всех прочих" — все же придется — на этом по-прежнему настаивает НАТО. И не после протокола, а до (а ведь Ельцин во время недавних донельзя дружеских посиделок с Гельмутом Колем мягко, но настойчиво упирал на обратную последовательность). Натовцы оговорили и то, что если Москва надеется на нечто вроде права вето в ходе обязательных консультаций с ней по вопросам европейской безопасности, то зря. Да и сколько можно унижать тех же восточноевропейцев, которых от словосочетания "особая роль Москвы" с недавних пор сильно коробит.
Что именно Москва и НАТО подразумевают под "особостью отношений" никто из них не уточняет. Закрадывается мысль о некоей странной игре: каждый из партнеров скрывает карты, дабы, раскрыв их неожиданно, поставить другого в неловкое положение. А потом громко утверждать: "Вот видите, мы (Москва, НАТО) так хотели вступить (принять), а они (русские, натовцы) не хотят с нами считаться". Хотя, справедливости ради, надо отметить, что стремительной эволюции как раз подверглась позиция России — от рождения в муках идеи "Партнерства" до почти нескрываемой нелюбви к этому детищу. Любопытны, кстати, аргументы (разумеется, против НАТО, иные в Москве сегодня не в ходу), приводимые фондом "Реформа". Там много слов об "исторической роли России в деле всемирного разоружения и выработки новой модели отношений Востока и Запада, Севера и Юга". Эту "миссию", подчеркивают "реформаторы", нельзя подменять "демонстрацией силы". Далее следует длинный список причин, почему в "Партнерство" вступать ни в коем случае нельзя. Стоит припомнить, как на заре советской дипломатии в ходу был нехитрый прием: вдруг выдвигалась сногсшибательная мирная инициатива о полном разоружении всех и сразу. Она, конечно, всерьез никем не воспринималась, зато можно было долго трубить о воинственности "мирового империализма".
Неясно одно: как говаривал один герой Курта Воннегута, "если ты такой умный, где же твои денежки?". А то Минфин вдруг заявляет, что по обслуживанию долгов Парижскому клубу Россия может выплатить лишь 40% от причитающейся с нее суммы. Ибо более $4 млрд заплатить не в состоянии. А Грачев намерен совместить выступление в Брюсселе об "особых условиях" с переговорами — с Deutche Bank ФРГ о дополнительных средствах на обустройство покидающих Германию российских войск.
Кстати, изрядно подзабытый вкус к "сверхдержавности" начал прививаться и боннским политикам. Глава МИД ФРГ Клаус Кинкель на днях изрек, что давно пора подумать о "новой роли Германии в ООН" — имея в виду место постоянного члена Совета Безопасности. Париж и Лондон, мучимые было рудиментарными послевоенными сомнениями на сей счет, теперь их отогнали прочь. Дело за малым — согласием других членов СБ да изменением конституции с целью разрешить германской армии военные операции за рубежом. В июне этот вопрос окончательно решит конституционный суд. Заодно претендует Бонн (кстати, давно) и на особый вес в ЕС. По мнению того же Кинкеля, большие страны в союзе должны иметь и больше прав — тем более в условиях его расширения с 12 до 16 членов. Сомнений же в экономической обоснованности таких амбиций ни у кого не возникает.
Авторитет, впрочем, можно крепить самыми неожиданными способами. Вот новый итальянский премьер Сильвио Берлускони отпраздновал двойную победу: принадлежащий ему футбольный клуб "Милан" разгромил (4:0) в Кубке чемпионов "Барселону", а сенат утвердил состав его кабинета. На кабинет этот сразу обратили внимание в Европе: в стране, потерпевшей поражение во второй мировой, впервые с тех пор министрами стали три неофашиста (из Итальянского социального движения, лидер которого Джанфранко Фини свято верит, что величайший деятель ХХ века — это Бенито Муссолини).
А президент Украины Кравчук "державность" защищать намерен "неспортивными методами". Он сознательно идет на обострение ситуации в Крыму. Поводом для десанта спецназа и роспуска МВД Крыма (впрочем, неудавшегося) стало намерение местных властей восстановить действие тех статей полуостровной конституции 6 мая 1992 года, которые в Киеве называют сепаратистскими (двойное гражданство, свои вооруженные силы и т.д.). Если бы крымский президент Мешков пошел на попятную, он поставил бы Кравчука в трудное положение: тому, добиваясь отмены президентских выборов 26 июня (где ему "не светит"), нагнетая "чрезвычайщину", надобно было опять что-то выдумывать (о ситуации в Крыму см. стр. 3). Конечно, в общении с Западом Киев куда смиреннее. В ЕС, у которого он испросил на программы ядерной безопасности $3,5 млрд (получив $3,5 млн на тендер по созданию нового саркофага для 4-го блока ЧАЭС), даже слишком обольщаются на сей счет. Ибо лишь в обольщенном мозгу могла родиться мысль увязать договор о партнерстве с ЕС с ратификацией Украиной Договора о нераспространении ядерного оружия.
Премьер Белоруссии Вячеслав Кебич комплексом "державности" не страдает, а наоборот, делает ставку в президентской предвыборной кампании на пророссийские настроения. Побывав на днях в гостях у Виктора Черномырдина, он дал понять, что российского кредита в 200 млрд руб. в рамках первого этапа объединении денежных систем вполне довольно "отцу белорусской демократии" (ну еще бы — ведь на все СНГ в бюджете предусмотрена сумма кредитования в 533 млрд в ценах четвертого квартала). Кстати, белорусский министр обороны вместе с узбекским коллегой, как поведал Грачев, даже полетят в одном с ним самолете в Брюссель. Грачев счел сей факт "симптоматичным". "Симптоматика", впрочем, проста. Музыку по-прежнему заказывает тот, кто платит. Есть керосин — летай куда хочешь. А нет — приходится садиться на хвост дипломатии других стран. Но тогда, бывает, возгласы о своей державной "особости" относит ветром, и впереди их не слышно.
ГЕОРГИЙ Ъ-БОВТ