Творческое объединение "Ист-Вест" впервые показало "Список Шиндлера" Стивена Спилберга в Москве. Реакция зрителей подтвердила ту высокую оценку, которую обозреватели Ъ 23 марта дали фильму сразу же после его европейской премьеры. ОЛЬГА Ъ-КАБАНОВА и ЛАРИСА Ъ-ЮСИПОВА предпочли не множить рецензии, которые уже появились или могут появиться в других изданиях, а объяснить некоторые особенности восприятия фильма российской публикой и российской критикой.
22 июня Стивен Спилберг приедет в Россию — которую считал империей зла и не давал разрешения на показ здесь своих картин — специально, чтобы увидеть реакцию русской публики на свой фильм. Что увидит Спилберг на премьере, нетрудно предугадать, — он увидит потрясенных зрителей. Потому что его фильм вызывает очень естественную реакцию — эмоциональную. Те, кто посмотрит "Список" в России, будут реагировать так же, как и те, кто его посмотрел в Америке. Другое дело, захотят ли его у нас смотреть?
В Америке публика шла не на фильм об ужасах еврейского гетто. Шли смотреть новый фильм Спилберга — режиссера, никогда не предававшего зрителей. Он всегда умел делать кино, которое нравилось миллионам. В России Спилберга хотя и знают, да не все. Здесь "Список" будет прежде всего фильмом "про войну", их избыток и так породил национальную фобию. Этой темы боятся. Не стыдно избегать эмоциональной травмы, отказываться видеть ужасы, от которых тебя избавила судьба, естественно не нести моральной ответственности за зверства, которых ты не совершал, нормально не стремиться испытать комплекс неполноценности перед чужим героизмом. Зрителю говорили: "Иди и смотри", но он не шел — понимая, что его заставят пережить трагедию, но без очищающего катарсиса.
Спилберг снял не трагедию, а скорее эпос. Эпос очень маленького народа, который теперь зовется "евреи Шиндлера". Рассказывая о Холокосте, он сумел отыскать сюжет со счастливым концом — мелкому немецкому промышленнику удалось спасти евреев, работавших у него на фабрике, и сохранить им жизнь, заплатив за них всего лишь деньги. Спилберг выбрал сюжет со счастливом концом — потому что не мог мучить зрителя. Ему и так предстояло показать слишком много ужасов, и надо было, чтобы от них не отвернулись. И все три с половиной часа, пока длится фильм, никто не отворачивается.
Документальные кадры варшавского гетто слез не вызывают — от них цепенеешь. Они долго не выходят из памяти. "Список Шиндлера" можно спокойно забыть. Потому что это кино и только. Единственное, чего Спилберг достиг — того, что сотни миллионов человек (по данным на 10 мая фильм посмотрели 180 миллионов) в течение почти четырех часов следят за судьбой тысячи человек, о которых ничего не знали, и не остаются к ней безучастны. Спилберг в своих интервью говорил, что хотел бы сделать не фильм-развлечение, как прежде, а дать информацию. Словно бы до него о Холокосте никто ничего не знал. Как будто бы он не использовал хрестоматийные сюжеты и традиционные приемы. Но они действуют.
Избравший документальную стилистику режиссер предельно точен в деталях. Евреи в его картине похожи на евреев и показаны так, что только еврей-режиссер мог бы избежать упрека в антисемитизме. Немцы говорят "Yes, sir!", но похожи на немцев, и лишь немец Шиндлер повадками и манерой — стопроцентный американец. Сталлоне, Шварценеггер и Индиана Джонс пасуют перед ним, потому что они — лишь плод досужей фантазии. Он — исторический персонаж. Он же — персонаж мифологический. Моисей (о чем хотя и с иронией, но прямо сказано в фильме). Спаситель — и его появление перед "своим народом" в день капитуляции того и гляди озарится фаворским светом. Он — американец, а следовательно, космополит. Очевидно, еврейство и космополитизм оказались сопряжены не только в шизофреническом сознании Сталина.
Два полюса — силы и слабости, героя и жертвы и создают напряжение фильма. Шиндлер не "перерождается", просто отказывается существовать в условиях, которые ему навязаны. Неподчинение чужой воле превращается в спорт. Он на ощупь расширяет границы допустимого, пытаясь понять, что может сделать один человек. Точно так же поступает и режиссер, ведя фильм по грани дозволенного и не оступаясь почти ни разу. "Человек может все", — провозглашает свой конечный вывод Спилберг. Это вывод здорового американского сознания, для которого Холокост прежде всего иррационален и смахивает на "bad business". Именно поэтому, а не в силу голливудского размаха, для многих из русских картина своей не станет.
Спилберг снял фильм о войне, которую не помнит, фильм о страданиях еврейского народа, к которым в общем-то непричастен, и снял его как откровение, причем едва ли не в автобиографическом жанре. Идентификация режиссера с главным героем очевидна. Оба — конкистадоры, готовые каждый день снова завоевывать жизнь. Оба умеют делать деньги, любят жизнь и любимы женщинами. Успех обоих — предмет бешеной зависти.
Спилберг много говорил и о потрясении, которое испытал при съемках фильма. Странно было бы ему не верить. Пока же дискуссии вокруг "Списка" касаются не столько художественных достоинств, сколько моральных проблем. Критики, на беду себе пожелавшие сыграть со Спилбергом на одном поле, обычно пишут, что Холокост — не повод для голливудского кино. При этом они исчерпывающе демонстрируют, как глупо может выглядеть морализаторство, и какой виртуозностью надо обладать, чтобы сделать мораль искусством.
Наверное они правы, и жертвы можно поминать только в молитвах. Тот, кто это делает, не нуждается в "Списке Шиндлера" в качестве проповеди. Для него — "Список Шиндлера" просто отличное кино, не больше и не меньше.