Если бы в этом определении не было привкуса мужского шовинизма, то о стиле Ларисы Шепитько (1938-1979), режиссера-метеора, погибшего на съемках, можно было бы сказать: это сделано "по-мужски". Без сантиментов, без компромиссов, без жалости. В советском кино немало совершенно "антисоветских" шедевров, но Шепитько "по-мужски" разобралась с самой священной коровой советской мифологии: памятью о войне. Да еще и сделала это, когда 9 мая объявили праздником под девизом: "Никто не забыт, и ничто не забыто". Надежда Петрухина (Майя Булгакова) словно сошла с доски почета: директор школы, депутат, орденоносец. Но ее лицо постоянно искажено гримасой напряжения: она не умеет шутить, говорить с людьми, даже с дочерью (Жанна Болотова). Мир отвечает ей "взаимностью". Советский зомби: она умерла, когда беспомощно кружилась на "ястребке" вокруг падающего самолета, где горел ее единственный любимый. Только на войне она жила, в мирной жизни влачит тягостное, посмертное существование, привыкнув, что посетители в музее, глядя на ее военное фото, спрашивают: "Эта девушка еще жива?".