Вот уже третий день Федор собирается в Ржев. Про Ржев известно, что здесь располагается самая крупная и неуязвимая группировка по угону и перелицовке автомашин, а также большое немецкое солдатское кладбище.
Сдается, что местное руководство с немецко-фашистских захватчиков уже снимает десятую денежную жатву, но до починки дорог все равно дело не доходит. Или до запуска автобуса до того места, где живет прабабушка Федора. А живет она в санатории, окруженная соснами у излучины реки Волга. Место могло быть Южным Тиролем, если бы не было советским санаторием. А вы попробуйте сразу с Камчатки переехать в центр Москвы. Не получается? Вот и у нас тоже не получилось. Ну и плюс, конечно, что воздух здесь даже лучше, чем на любой Рублевке, потому как это 230 км от главного загрязнителя атмосферы.
У Федора две прабабушки и в обозримом пространстве ни одного прадедушки. Хотя должно было быть четыре того и другого.
Он едет к Бусе на день рождения. Который это день рождения — скрыто тайной веков, потому что все думали, что прабабушка с 34 года, а она, как оказалось, потеряла документы и на самом деле она 32 года рождения.
Что Федор везет прабабушке в подарок? Судя по тому, что они ходили в печатный салон, то собственные фотографии и, конечно же, себя самого как мальчика-праздник.
Два дня Федор будет выкидывать коленца, носиться по манежу, петь арии и выдавать рулады. То есть развлекать прабабушку, бабушку и маму. В этом заключается его работа на ближайший уик-энд.
А я смотрю на то, как он уже собрался, и думаю — удивительное дело. Когда идешь по выбитой войной Германии — поражает обилие пожилых (явно старше нас с бабушкой) пар. Я не говорю уже о тех, кто в парных танцах скользит по льду в центре Стокгольма на катке Королевской площади, — преимущественно это пары, которым глубоко под 60. А теперь посмотрите вокруг — много вы видите пожилых пар? Да таких, чтоб они были вместе? Или прогуливались по центральным улицам города вместе? Черта с два.
Я посмотрел вокруг. Отец умер в 63 года. Мама жива. Тещин муж умер в 60 лет. Теща жива. Отец Федора — нынче круглый сирота. У него умерли все.
При этом никто из мертвых отцов не имел никакого отношения к спиртному. Это к тому, что наши врачи все любят объяснять пристрастием русского мужчины к алкоголю.
Это наглая и обидная ложь. Потому что таких плотных исключений не бывает — на одну семью 100 процентов статистики. Прабабушки живы, прадедушки — нет. Они ни к войне, ни к алкоголю не имели отношения. Ни один из четырех.
Вот мою внучатую тетю угнали работать в Германию. Она вышла замуж за парня, которого по инвалидности выгнали с Восточного фронта. Тети (она же сестра бабушки) уже давно нет, я даже не успел с ней познакомиться. А мой новый немецкий дядюшка-инвалид, хоть и сидел плотно на диализной машине, но к 90 годам был еще жив и как огурчик вспоминал с дружками за столом, когда мы пили пиво: "Как нас принимали на Украине! Как нас встречали!" — и мечтательно улыбался.
Кстати, тоже родня Федору, равно как и его внуки — полицейские офицеры города Франкфурта.
В Ржеве сослуживцев моего внучатого дяди, судя по размерам солдатского кладбища, встречали более остервенело. Но почему тогда в Германии так много дедушек?
Может быть, поэтому на Федора у нас молятся. И всячески балуют. Потому что его поколение должно хоть как-то выправить ситуацию — взять на себя мужскую работу и довести ее до конца. Чтобы на катке в центре Москвы плыли пары, а не одиночки, в том числе и пожилые пары, которых не коснулась оскорбительная статистка имени Онищенко. Потому что Федор у нас — мужчина.
Завтра он выйдет на излучину Волги, как Стенька Разин без княжны. Дело в том, что тут Волга на протяжении нескольких десятков метров довольно мелкая и удобная для купания. Он, может быть, даже обновит свой загар южной России загаром Центра России, который, как известно, имеет другой оттенок.
Он будет гулять среди высоченных сосен и дышать немосковским кислородом. Он будет крепнуть и расти эти два дня. Потому что нам нужны мужчины. И вовсе не для того, чтобы под радостное ржание военных комиссаров его брили в армию. А потому что, на наш шовинистический взгляд, мужчины правят миром. Если они здоровы или вообще имеются в наличии.
Поэтому идем с ним вдоль улицы и готовимся к отъезду. Мы несем великое бремя мужчины на плечах — моих старческих и его подростковых.
Ну что мы еще купим в дом к Бусе помимо полок под книжки?
— Давай купим большую машину МЧС.
Все понимает.