Надежда Карязина: «Впрыгивать в проект с такими блистательными певцами рискованно»

Меццо-сопрано Надежда Карязина в 2025 году спела на зальцбургском Пасхальном фестивале Марфу в «Хованщине» Мусоргского и получила там премию имени Герберта фон Караяна. Пятьдесят дней спустя она вернулась в Зальцбург, чтобы спеть в «Отеле "Метаморфоза"». Перед премьерой певица ответила на вопросы Владимира Дудина.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Как вы попали в этот проект?

— Еще не успев прийти в себя после «Хованщины» и премии Караяна, я примчалась в Москву на «Мессию» Генделя. Еле успела допеть, как мне позвонила кастинг-директор Зальцбургского фестиваля и пригласила участвовать. Она прислала мне ноты, которые я посмотрела — и сразу отказалась, осознав, что предстоит за короткий срок выучить очень много музыки, да и впрыгивать в проект с такими блистательными певцами рискованно. К тому моменту репетиции в Зальцбурге уже начались, а я просто не знала музыки, в которой мне предстояло шесть больших выходов. Я отказалась — и забыла об этом. Через несколько дней мне написал ассистент Барри Коски, которого я хорошо знала по Гамбургу, где работала пять лет в ансамбле, а он был там режиссером, о том, что Барри хочет со мной поговорить. От Барри я услышала: «Надежда, нам нужен именно такой тип голоса, как у тебя, Чечилия была очень рада, узнав, что ты сможешь приехать. Не волнуйся, мы дадим возможность спокойно выучить все твои номера, есть целая неделя до первой репетиции». Шесть дней я как сумасшедшая это учила, потом в Зальцбурге три дня занималась с пианистами, работающими в этом проекте. Потом начались репетиции, и все сразу забыли, что я была не готова.

— Но это рискованно: где Марфа и русский стиль Мусоргского — и где барокко с колоратурными пассажами Вивальди. Как вы распределяете баланс сил, как все это уложить в голове в чисто практическом смысле?

— В голове еще ладно, а вот как в голосе все уложить... Но сейчас я уже вошла в барочную форму, «перестройка» заняла примерно две с половиной недели. Петь барокко нужно другим, скажем так, процентом голоса, требуется иное голосоведение, колоратуры не споешь той же техникой, какой поешь русскую музыку. Вибрато должно быть меньше, дыхания тратить надо меньше, язык итальянский более светлый и гласный, чем русский, поэтому и звук впереди. И оркестр у Мусоргского большой, и зал, в котором исполняли «Хованщину», был огромный Фестшпильхаус. А в «Отеле» и оркестр меньше, и зал небольшой — Дом Моцарта.

— Есть ли у вас выходы вместе с Чечилией Бартоли?

— Да, когда Чечилия исполняет Арахну, а я Минерву: это, наверное, самая волнующая для меня сцена, первое появление, и сразу с ней. Сцена строится как состязание, а, сами понимаете, соревноваться с Чечилией — не самая выгодная позиция. Она в совершенно потрясающей форме, прекрасный партнер по сцене. В начале репетиций она мне и текст подсказывала, и темп ногой отстукивала, чтобы я не сбивалась. Ее героиня — художница, дерзнувшая поспорить с богиней. Мы состязаемся и по сюжету, и вокально. Арахна выигрывает, но богиня наказывает ее за эту дерзость, и та в итоге кончает жизнь самоубийством.

— Как работалось с Барри Коски?

— Я не знаю, как обычно работает Барри, но в этот раз чувствовалось, что у него очень мало времени, он давал очень четкие сухие указания типа «выходишь как голливудская звезда, обходишь вот здесь, садишься на стул, потом подходишь к своему партнеру, поворачиваешь его, садишься здесь». Никакой свободы Барри не давал, все строго регламентировано. Я не всегда успевала за ним, поэтому многое записывала на диктофон, поскольку говорил он быстро, реактивно мыслил, прослушивала записанное дома и репетировала одна. Он не давал каких-либо эмоциональных характеристик действию, надо было самой осмыслять и наполнять. Но это очень интересно — искать, наполнять и импровизировать непосредственно в моменте с партнером, исходя из предлагаемых обстоятельств.

— Как чувствуете себя в компании с признанными барочными звездами — Леа Десандр, Филиппом Жарусски, ну и самой Бартоли, естественно?

— Они замечательные коллеги, очень простые в общении, все очень отзывчивые, это приятнейшая компания. Леа очень скромная, Филипп любит похохотать, рассказать веселые байки. Никакой «звездности», все работали в полную силу, приходили на репетиции заранее, чуть ли не за час, чтобы распеться. Чечилия — любительница рассказать смешные интересные истории, несколько раз приглашала нас в ресторан, мы много общались. Для нее особенно важно, чтобы атмосфера была дружеской. Мне бесконечно интересно слушать от нее маленькие «секретики», как легче пропеть ту или иную колоратуру. Она и сама очень много занимается, очень серьезно подходит к каждой роли, и я часто вижу ее с мамой — ее вокальным педагогом.