musicAeterna Dance пошла своим «Юлом»
Танцовщики Теодора Курентзиса представили премьеру
В бывшем здании банка, где временно разместился «Дом Радио», танцевальная труппа Теодора Курентзиса musicAeterna Dance показала новый танц-спектакль «Юл», что в переводе с татарского означает «путь». По мнению Татьяны Кузнецовой, работа хореографов Марселя и Марии Нуриевых превратила молодую компанию в сильнейший коллектив Санкт-Петербурга.
Фото: Ольга Крамская
Фото: Ольга Крамская
Татарские авторы Марсель и Мария Нуриевы еще недавно числились по ведомству регионов: их казанские спектакли, отличавшиеся вдумчивым и неконъюнктурным интересом к этнографии, регулярно номинировали на «Золотую маску». Лишь в последний сезон талантливые хореографы оказались востребованы в Петербурге. В марте премьеру «Йорта» («Дома») Марселя Нуриева показала в Москве на фестивале «Контекст» труппа Дианы Вишневой (см. “Ъ” от 26 марта); в мае Марсель вместе с женой Марией поставили «Юл» («Путь») в musicAeterna Dance.
Их новый спектакль основан на актерской импровизации, хотя к вытаскиванию на подмостки своего внутреннего «я» российские танцовщики, готовые разбиться в лепешку при исполнении любых силовых заданий постановщиков, как правило, не приспособлены. Но работа хореографов преобразила артистов: почти все девять молодых танцовщиков musicAeterna Dance демонстрируют редкое бесстрашие и поразительную откровенность.
«Юл», как и «Йорт», аскетичен: ни декораций, ни сюжета, ни эффектных одежд — широкие штаны, голые торсы и майки неброских цветов (индиго, фиолетовый, бежевый, коричневый). Пространство выстраивает свет: Наталья Тузова ограничилась боковыми прожекторами и золотистой полосой софитов у задника, однако в кульминациях для пущего эффекта добавила дымов — клубящихся и стелющихся. Музыку написал любимый автор Нуриевых — мастер горлового пения, мультиинструменталист и аутентист Сугдэр Лудуп. Но его первобытности преображены саунд-дизайнером Андреем Воробьевым так, что древние корни почти скрыты современными напластованиями; впрочем, журчание вод, пение птиц и прочие узнаваемые шумы пробиваются отчетливо.
«Юл» — это цепь телесных перерождений, отмечающих этапы цивилизации: от нерассуждающей, почти животной агрессии до сознательного примирения с собой. Примечательно, что путь человека чета Нуриевых трактует не в западной традиции: в спектакле нет юности, влюбленности, возмужания, нет секса, материнства, смерти — естественных этапов любой жизни. В сущности, их «Путь» не знает исторического времени. Это — Восток, древний и вечный, а потому пластика, которую используют хореографы, не имеет прямых аналогов в западном современном театре. Что-то подобное — исконное, телесно-экстремальное и заторможенно-плавное — показал Сиди Ларби Шеркауи в своем «Фавне». Однако диковатости «Юла» основаны на ином фундаменте: на телесных практиках йоги и индийских — древнейших — единоборствах.
Спектакль начинается общим камланием: участники действа, рассевшись на полу полукругом, мычанием и утробным пением доводят себя до исступления и взрываются серией соло. Их невозможно назвать «монологами»: ничего человеческого нет в этих безразмерных растяжках и лихорадочных судорогах, вывернутых руках, похожих на лапы, и чувственных-подвижных телах, словно обнюхивающих соплеменников. Удивительно, что, связанные общей энергетикой и единым типом пластики, эти выплески не похожи друг на друга: хореографам удалось вытащить из каждого индивидуальное — «звериное» — ядро.
«Юл», в котором никто не уходит со сцены и не сидит в неподвижности, состоит из мимолетных поединков-дуэтов с силовыми поддержками удивительной слаженности и плавности. Из хитросплетений несинхронных одновременных трио — в их партнерской чуткости просвечивают принципы контактной импровизации. Из массовых композиций, в которых каждый гнет свою личную телесную линию. Но кажущаяся хаотичность «Юла» на деле пронизана логикой. Первоначальный шабаш сменяется синхронным линейным танцем — предвестником объединения. В третьей части вертикальный строй танцовщиков уже осознанно движется вдоль рампы, от тьмы к золотистому свету. Но эта организованность мнимая: каждый танцует свое — идет собственным путем. Впрочем, структура спектакля и не подразумевает непреложности: то и дело геометрические рисунки разметывают беспорядочные сольные «срывы», полные животной паники и муки.
При всей экзальтированности и телесной экстремальности «Юл» медитативен, как морская буря,— накаты телесных волн завораживают и пленяют. При этом артисты демонстрируют удивительную концентрацию, которую они сохраняют все 60 минут, и осознанное владение телом. С этими качествами и техникой, подаренной им Нуриевыми, танцовщики вполне готовы осваивать первоклассный мировой репертуар. Понятно, что в наши времена такое невозможно. Однако и достижения «Юла» могут быть утрачены. Труппа — не репертуарная, спектакли регулярно не дает. И встанет ли musicAeterna Dance на свой истинный «Путь» в следующем сезоне — неизвестно. Обидно, право.