Собиратели земель Курских

20 мая президент России Владимир Путин приехал в Курскую область. Он встретился с волонтерами, с главами муниципалитетов. Раздавал долги, считает специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников. Но сколько же они ему наконец рассказали.

Ситуация была не безоблачной: когда кортеж президента передвигался по области, в небе были дроны ВСУ — их нельзя не заметить на видеокадрах, которые я видел.

Впрочем, область живет в такой обстановке, как известно, не первый год, так что Владимиру Путину следовало признать ее рабочей.

Президент сначала встретился с волонтерами.

Денис Солдатов, начальник оперштаба Всероссийского студенческого корпуса спасателей, рассказывал, кто приезжает работать в Курскую область, чем занимаются:

— Самое запоминающееся — ребята из Екатеринбурга: они приехали сюда в начале августа, уехали только в конце ноября, то есть их не останавливало то, что Екатеринбург находится не так близко от Курской области, и они приехали сюда, далеко от дома. Для меня это герои, которые понимали, что их помощь нужна здесь и сейчас. Поэтому запомнилось.

Теперь не только ему, но и всем.

Постепенно и правда становилось понятно, в каких условиях они тут действуют.

— Я из Луганской народной республики, сам демобилизованный студент,— рассказывал другой волонтер, Александр Касауров.— У нас организована круглосуточная работа уже долгое время на территории новых регионов. Это Донецк, это Луганск, Запорожье, Херсон. Работаем постоянно там. К сожалению, мы здесь потеряли двух наших парней. Эвакуировали совместно с центром «Патриот», за это им огромное спасибо — они вывезли нашего раненого бойца Федю Геращенко.

Спокойно об этом говорил, без нервов.

— Сейчас у нас приоритетное направление — это работа в приграничье. Идем сразу за военными по ходу разминирования городов,— продолжал демобилизованный студент.— Заходим туда, оказываем помощь, закрываем тепловой контур, чтобы сохранить хотя бы частично, что осталось от квартир, убираем придомовую территорию, разбираем завалы и стараемся сохранить, восстановить памятники, которые у нас есть и которые пострадали, к сожалению, от вооруженных сил Украины.

Поделился проблемами:

— Где закрываем тепловой контур, к сожалению, украинские войска повторно туда начинают бить, потому что, видимо, видят, что мы там работаем. Мы только сделали, проходит буквально два-три дня — туда прилетает беспилотник. У нас было уже так с несколькими домами в Большесолдатском районе. И даже по памятникам... Самолет в Беловском районе... Казалось бы, да, разрушать больше нечего, но после нашего приезда, после того как мы там помогли, снова туда нанесли удар. Для нас непонятно... Но ничего, будем работать, нас это не остановит.

А, на самом деле, чего тут непонятного? На войне как на войне.

— Понятно, с кем мы воюем,— сказал ему и Владимир Путин.— Если напрямую уничтожают памятники времен Второй мировой войны — понятно. Это дает нам все основания говорить, что это люди с идеологией неонацизма. Чего же еще? А как по-другому определить? Так и есть. И даже на конкурсе идиотов они заняли бы второе место. Почему? Потому что идиоты. Делая то, что они делают, они показывают, кто они есть.

Так Владимир Путин акценты еще не расставлял.

Павел Полянский рассказывал, как была организована работа в медицинских стабилизационных пунктах. Верховный главнокомандующий заинтересовался названием.

— Я по специальности врач-хирург,— говорил Павел Полянский.— Работа моя заключалась в следующем. Мы с группой энтузиастов-волонтеров в начале вторжения организовывали и приводили к нормальному виду работу стабилизационных пунктов по приему раненых. Когда все эти события в Курской области начались…

— Стабилизационный пункт? — переспрашивал Владимир Путин.

— Они были организованы от 20 до 40 километров от линии боевого соприкосновения, то есть в непосредственной близости,— пояснял Павел Полянский.— Раненые доставлялись с поля боя туда, там они проходили обработку, стабилизировались... Собственно, название «стабилизационный пункт»... Для того чтобы их можно было доставить в лечебное учреждение, в госпиталь... Пока еще Министерство обороны не развернуло в полном объеме своей мощности, сюда приехало очень много людей, очень много врачей, за что им большой поклон... Врачей, медсестер, просто не медиков, которые на себя взяли частично какие-то функции медиков... Огромное количество... Пункты эти возникали стихийно, они работали, через них прошло более 3 тыс. раненых, более 3 тыс. раненых только через эти пункты...

Он вот на что обращал внимание:

— К сожалению, война — это двигатель медицины. Ну а, может быть, к счастью. С какой стороны посмотреть... Ну, я со своей стороны... И база растет, и, действительно, очень большой опыт применяется, и очень много нового... Это спасает жизнь.

Замечание было рискованным. Но он уж говорил как есть. Со своей стороны...

Произвел впечатление Антон Хайлов из Костромы:

— Занимались с начала вторжения эвакуацией, доставкой гуманитарной помощи... Был у нас такой случай: доставляли бабушку 102 года с дочкой, а дочке — 86...

Внучке, то есть, ближе к 70...

— Доставляли в город Железногорск к родственникам,— продолжал Антон Хайлов.— Бабушка, к сожалению, лежачая была, на грани жизни и смерти. Честно — думали, что, может, не довезем. Но все-таки доставили родственникам, все хорошо!..

Рассказ его вселял пока большой оптимизм.

— После этого случая я принял решение: подписал контракт с подразделением ГРОМ «Каскад»,— добавил Антон Хайлов.— И вот до 15 мая являлся старшим оператором расчета БПЛА на Брянском направлении. 15 мая контракт закончился, прибыл в Кострому. Сейчас думаю, чем заниматься, не продлить ли контракт...

— Стало скучно? — заинтересовался Верховный главнокомандующий.

Антон Хайлов неожиданно признался:

— Стало действительно скучно! И здесь звонок — нужно снова прибыть в Курскую область... И сразу обрадовался, потому что в Костроме акклиматизация жуткая... Здесь условия как-то поприятнее...

Парень говорил по-простому, а главное — честно. В Костроме — только так.

— И вот сейчас думаю, в Костроме, чем постоянно заниматься...— продолжал он.— Но думаю, что продолжу заниматься гуманитарной помощью, а может быть, сейчас специалисты БПЛА нужны, все-таки еще раз подпишу контракт...

В этом, видимо, главная проблема тех, кто вернулся и еще вернется. Им до конца жизни теперь будет скучно.

— Ну и вот сегодня такая для моего расчета тоже радостная новость,— признался Антон Хайлов.— Мы работали по направлению Шостка, Глухово и прикрывали иногда, где Крупец, на Рыльск дорога. И вот сегодня у меня расчет... Ребята сообщили, что населенный пункт Шостка, до ста живой силы противника... И «Искандер».

— Это уже не БПЛА,— уточнил господин Путин.

— Это не БПЛА, но по нашей разведке,— пожал плечами Антон Хайлов.

— Да. Пытаются двигаться в сторону границы,— кивнул президент.— Ну ладно, это отдельная тема...

Антон Хайлов и сам уж понял, что не то рассказывает, о чем все должны знать, да и остановился. Почти, то есть, вовремя.

Денис Сычев, командир территориальной обороны города Курчатова, рассказывал, что начинал в 2022 году с фортификационных сооружений:

— Сейчас одна из главных задач у нас — это эвакуация «двухсотых», «трехсотых». На сегодняшний день нашей организацией вывезено несколько тысяч даже, может быть... Перевезено по госпиталям... И до сих пор помогаем.

И похоронная команда, и стабилизационная... И все — добровольцы.

— Сколько человек в вашей команде? — спросил его российский президент.

— В команде в нашей 270 человек,— отвечал Денис Сычев.— Большинство из них — ребята-ветераны... Это же командная работа. Поэтому, естественно, один человек не может сделать. Только командой можно что-то сделать, и только вместе мы сила. Поэтому и победа будет только за нами.

— Мы команда,— присоединил и себя к этой команде Владимир Путин.

— Да, команда, точно,— обрадованно подтвердил Денис Сычев.

Священник Евгений Карачевцев говорил о своих проблемах:

— Конечно же, не хватает материала. Есть желание, есть люди, которые готовы помочь... Но не хватает средств. Например, если рулон марли стоил, когда мы начинали работать, 9 тыс. руб. в Иваново, то на сегодняшний день он стоит порядка 17 тыс. руб.— практически в два раза рост стоимости! Естественно, это все на наши средства храмов и так далее, и так далее...

Подробности производили впечатление:

— Хочу поблагодарить тех ребят, с которыми мы вместе трудились в городе Курчатове, когда все началось здесь практически: не в десятках километров, а в километрах уже шли стрелковые бои, особенно в первые дни... Мелкие диверсионные группы... В храмах были организованы пункты эвакуации. Продукты подготовлены на несколько дней на случай, если нужно будет укрыться населению, потому что храмы расположены в крупных массивах жилых многоэтажек... Были готовы принимать.

Не пришлось все-таки, слава богу.

— Знаю, что, к сожалению, и потери есть среди священнослужителей,— кивнул президент.

Александр Сидоренков делился:

— Попадали в разные ситуации. 20 декабря 2024 года попали под обстрел, был массированный обстрел. Был один из эпицентров, где как раз мы попали — успели заехать за дом. Сзади нас ехали ребята. Они, к сожалению, не успели — погибли. Мы вернулись на место прилетов. Пять человек раненых увезли в госпиталь, одного потеряли.

А Екатерина Нелепина на пальцах показала, как они там живут и работают:

— Вы знаете, очень тяжелая ситуация была, когда мы работали еще в августе, сентябре. Приходит ко мне женщина-волонтер, садится и говорит: «У меня нет дома. Я только что сделала ремонт. У меня нет дома. У меня дочка. Я не знаю, где мне жить». И мы, понимаете… Идите, работайте туда, работайте сюда, работайте... И сейчас у меня работает, например, мужчина, ему за 60 лет, он семь месяцев был в оккупации, и мы его еле вывезли... Дочь просила — жена его там погибла, и он у меня работает, потому что дочка работает на работе... А на 17-м этаже в двухкомнатной квартире (где они живут.— А. К.), понятно, что ему может плохо быть. И сейчас благодаря тому, что он в штабе нам помогает, постоянно на людях... Он, конечно, психологически держится...

И все это надо было слышать. Всего же несколько слов — и все ясно. Весь этот мрак, в котором оказались люди.

Потом, уже в городе Курчатове, президент посмотрел строящуюся Курскую АЭС-2 (жизнь, то есть, продолжается) и встретился с главами муниципалитетов области. Были на встрече и священники.

— Три года назад мы испытали необыкновенный эмоциональный подъем (когда началась, видимо, СВО.— А. К.),— рассказал Евгений Шестопалов, настоятель Свято-Троицкого храма в Судже.— Я говорю сейчас о себе и о своих близких. Мы вдруг поняли, что такие понятия, как «любовь к Родине» и «патриотизм», по-настоящему наполнились смыслом... Мы испытали гордость за свою страну, за свое руководство, за свою армию. Или жили эти три года интересами армии... Я развозил горячие обеды ребятам на своей машине... Плели маскировочные сети. Покупали геликоптеры (он все-таки имел в виду, очевидно, не вертолеты, а дроны.— А. К.). Но я не горжусь. Этими проблемами жило все приграничье...

И видно было: не гордится.

— В прошлом году,— продолжал батюшка,— мы испытали еще один подъем, когда 6 августа мы лишились всего.

Это был, видимо, совсем другой подъем.

— Все это происходило на моих глазах...— говорил он.— Первая мысль была: кого-то удастся спасти... Я собрал детей, многодетных, стариков в храме... Стены могли выдержать прямое попадание боеприпасов. Ездил, брал воду, хлеб, привозил жителям. Так мы просуществовали двое суток. Но обстрелы не прекращались...

Владимир Путин слушал очень внимательно. Рассказ был подробный. В этом была его ценность. Не думаю, что кто-то до сих пор так излагал Верховному главнокомандующему события тех дней, как их увидели жители области.

— 7 августа мы начали вывозить людей из Суджи. Вывозили их до 11 августа. Каждое утро возвращались в Суджу. Дважды нас встречали враги. Один раз просто пропустили, второй раз угрожали расстрелом, но, слава богу, Господь нас уберег... Я не к тому, что мы что-то сделали...— повторял батюшка.— Очень многие люди этим занимались... жертвовали, рисковали своими жизнями... Но в какой-то момент мы стали счастливые.

А вот это было неожиданно. Впрочем, батюшка пояснил:

— Потому что, как верующие люди, лишившись всего, мы научились довольствоваться тем, что нам Господь пошлет.

Вот в чем секрет счастья.

Владимир Путин понимающе кивнул.

— Тем, что нам давали люди, мы и жили... Да, мы стали счастливыми,— повторил батюшка.

И он ведь не шутил.

— Мы поняли, что не надо привязываться ко всему земному,— уже, кажется, проповедовал он.— Господь вдруг стал ближе!

— В нашем районе было 15 храмов, 2 часовни, один скит...— перечислял он.— Один монастырь... Практически все пострадали. И все надворные постройки... Трапезная, где кормили всех нуждающихся, сторожка, домик для гостей... Я 32 года этим занимался... Разрушено все полностью. Все!.. Мы знаем, в каком положении вся Курская область. Мы даже не дерзаем, не надеемся... Вот так получилось... Может, все-таки...

Он посмотрел на президента. Тот кивнул.

— Но гордость не перестала пребывать с нами! — закончил батюшка.

Он продолжал удивлять.

— Мы уже победили! Потому что мы показали всему миру: мы можем быть единым народом, мы можем быть все вместе! — сказал президенту Евгений Шестопалов.

— Мы сами себе прежде всего показали, что мы единый народ,— поддержал его Владимир Путин.

Вряд ли он именно сейчас имел в виду и украинский народ. Да и батюшка тоже.

— Именно храмы противник превратил в крепости...— добавил Владимир Путин.— Нужна программа по восстановлению... Спокойненько, в плановом порядке. Уверен, будет лучше, чем прежде...

Батюшка тоже надеялся.

Павел Золотарев, глава Глушковского района Курской области, рассказал, что пришлось эвакуировать больше тысячи человек.

— Мосты были разбиты, вывозили людей на лодках...— вспоминал он.— Население было 20 тыс., планируют вернуться 15 тыс...

Четверть населения район потеряет. Но это, как я понял, еще ничего.

— Район аграрный, хорошо развивался... Хорошие земли... Но я не об этом. Вы правильно приняли решение в свое время, что пошли в наступление (видимо, начали СВО.— А. К.), а то разные были разговоры... Если бы мы не пошли, они бы напали на нас (у него была уверенность.— А. К.)!.. Спасибо, что правильно приняли как Верховный главнокомандующий!.. И спасибо вам за назначение такого губернатора!..— поделился с президентом своей радостью глава района.

Тут начали аплодировать все главы районов, а как же.

— Одно могу сказать: деньги выбивает...— подтвердил господин Путин.

— И, конечно, попрошу...— добавил глава района.— Я постоянно находился в Глушковском районе, видел: невозможно выехать даже... Дроны, вот эта проблема... Так что нужно отгонять немножко подальше...

— На сколько километров нужно отогнать еще? — необыкновенно, без преувеличения, заинтересовался президент.

— Сумы должны быть наши,— Павел Золотарев был тверд.
Все засмеялись.

Только опять тут никто не шутил.

И аплодисменты были бурными.

— Путивльский район — это был наш, курский! — воскликнул Павел Золотарев.— А теперь они на нас нападают оттуда!.. И мы не можем жить как на полуострове!.. Надо побольше! Хотя бы Сумы!.. И с вами как с главнокомандующим мы победим, это однозначно!..

— Поэтому Александра Евсеича (господина Хинштейна.— А. К.) и выбирали,— согласился президент.— Он тоже все хочет: побольше, побольше!..

— Да, чтоб была побольше и Курская область, и сама Россия! — совершенно воодушевился Павел Золотарев.

Вот и решили.

Материал обновлен 22 мая в 00:06 мск. Исправлено название Глушковского района.

Андрей Колесников