Частью культурной программы Международного экономического форума в Санкт-Петербурге стал общедоступный концерт на Дворцовой площади с участием Робина Гибба из легендарных Bee Gees и Scorpions в сопровождении оркестра Мариинского театра. Среди тысяч зрителей затесался МАКС ХАГЕН.
Подобные мероприятия на Дворцовой всегда вызывали вопросы. Организаторы каждый раз рискуют нарваться на претензии дирекции Эрмитажа относительно негативно влияющей на сохранность музея громкости звука и вообще всего, что связано с появлением здесь десятков тысяч людей. Но противиться этому концерту — значило бы встать в оппозицию к Кремлю. Словом, никаких публичных протестов по случаю шоу в рамках Петербургского Международного экономического форума зафиксировано не было. Начался праздник с огромных, неподвижных очередей. Главное было — воткнуться в правильный хвост и не оказаться вместо площади в туалетной кабинке. Многие отчаивались пробраться за кордон и с запасом прохладительного и горячительного устраивались смотреть концерт из-за заграждения. Когда на сцене уже появились Валентина Матвиенко и Герман Греф, устроившие выспренний мини-конферанс, большая часть желающих попасть на праздник международной экономики была еще за границами площади. Издалека доносились прекрасные слова "Петербург", "форум", "суперзвезды" и "дорогие горожане"... Дорогие горожане реагировали мрачным мычанием и соленой народной критикой. При исследовании территории, правда, оказалось, что известная русская лень многим мешала переместиться чуть дальше и пройти без проблем: входы ближе к Зимнему дворцу были относительно свободны. Собственно концерт начался с выступления Робина Гибба. В иной ситуации от его концерта можно было бы даже получить удовольствие. Ветеран диско под зеркальным шаром один за другим выдавал старые хиты Bee Gees. Честное слово, Night Fever, You Should Be Dancing, Stayin' Alive остаются по-прежнему зажигательными и идеально подходящими к атмосфере теплого летнего вечера. Похожий на подсохшего английского джентльмена, господин Гибб честно и даже радостно отрабатывал программу перед толпой, какой уже давно не видел на Западе. Дело серьезно портил звук: того количества порталов, что виднелись далеко впереди, хватило бы, допустим, для 12-тысячного Ледового дворца, но никак не для Дворцовой площади, известной к тому же своими акустическими сложностями. В районе Александровской колонны были слышны в основном обрывки звуков и ритм, на поверхность выплывала то вокальная фраза, то обрывок гитарной партии. Двух экранов перед сценой тоже было мало, а из-за удаленности сцены и обычного месилова в "партере" большинство пришедших предпочитали смотреть шоу примерно с середины площади. Но ведь каждому нормальному западному фестивальному промоутеру известно, что, если количество зрителей превышает 30 тысяч, экранов и звука нужно больше. На Дворцовой ни о какой подзвучке по периметру площади речи, наверное, даже не заходило. Вместо усилителей можно было наблюдать металлические конструкции для праздничных лозунгов, на которые, пока не разогнали, пыталась взобраться целая толпа. Словом, возникло ощущение, что сэкономили на всем, кроме охраны. Во всяком случае, устроителям праздника оказалось куда проще потратиться на вывоз калужского ОМОНа, чем на организацию нормального звука. Народ, впрочем, как мог получал удовольствие, оказалось даже, что многие помнят песни Bee Gees наизусть.
Наизусть знали и песни Scorpions, что менее удивительно. За несметное количество визитов немецкой группы трудно было не заучить их основную программу. Да и вообще стоило бы выдать Scorpions российское гражданство, настолько часто они у нас появляются. Оркестр Мариинского театра на этом концерте лучше всего было заметен в интродукциях, каждая из которых превращалась в подобие увертюр. Однако в поп-музыке главное — это цепляющий мелодический крючок, довольно простой и далекий от стандартов классики. На Дворцовой хиты Scorpions, таким образом, становились похожими на саундтрек к какому-нибудь блокбастеру — простая и героическая музыка, в которой оркестр при желании могла бы заменить просто пара толковых клавишников. Бумкающая ритм-секция в этой ситуации напоминала поступь Кинг-Конга, бродящего неподалеку, в районе Марсова поля. Обласканному экономической элитой и простым народом Клаусу Майне жаловаться было не на что, в России его, как всегда, встречали на ура. Под You and I и Wind of Change Дворцовая превратилась в огромную и полную романтики танцплощадку. Всем, оказывается, было плевать на плохой звук и несметную толпу.
