Романтическая трагикомедия "В стране женщин" демонстрирует все возможные варианты и стадии женской деградации, которая неизбежно начинается еще в детском саду. Тем, как виртуозно авторы увязывают воедино физический и моральный аспекты распада женского организма, восхитилась ЛИДИЯ МАСЛОВА.
Путешественником по "стране женщин" становится в фильме 26-летний порносценарист (Адам Броуди), в буквальном смысле оплакивающий звезду телесериалов Софию Бунюэль, которая ушла от него к какому-то Колину Фарреллу. Чтобы зрители осознали всю трагичность ситуации, авторы заставляют обливаться слезами не только героя, но за компанию и его мать, которая при этом зачем-то падает перед безутешным сыном на колени. Но "В стране женщин" вообще фильм радикальных, демонстративных жестов и телодвижений, без которых существо женского пола выразить обуревающие его эмоции никак не способно: тут постоянно кто-то бросается кому-то на шею, лезет целоваться или выбегает под проливной дождь.
Относительную двигательную сдержанность проявляет поначалу разве что престарелая бабушка героя (самая большая актерская удача фильма — Олимпия Дукакис), к которой он переезжает из Лос-Анджелеса в Мичиган в надежде отвлечься от своей личной трагедии, а если повезет, осуществить жизненную программу-максимум — бросить писать сценарии про "плотоядных самок" и навалять серьезный роман мемуарного характера. Бабушка, плоховато узнающая внука и вообще живущая так, будто она уже умерла, встречает родственника с самурайской невозмутимостью, которая отчасти объясняется воздействием транквилизаторов. Это, однако, не лишает бабку способности к непредсказуемым поступкам: когда создатели картины решают, что настала пора для шоковых методов воздействия на зрительскую психику, они отправляют старушку открывать дверь соседке в не очень длинном джемпере на голое тело. Но возможно, это костюмеры что-то перепутали и выступать в таком виде должна была героиня Мег Райан, по безупречно гладкому лицу которой только что совершила триумфальное шествие пластическая хирургия.
Неувядающая красавица играет живущую напротив домохозяйку, которая собирается умереть от рака. Чтобы заставить Мег Райан, никогда не раздевавшуюся на экране даже в свои лучшие 1090-е годы, прилюдно пощупать свою грудь хотя бы сквозь свитер, без онкологии было никак не обойтись. У умирающей две дочери: половозрелая особь и маленькая девочка, которая кривляется не хуже эксцентричной бабушки, кокетливо уверяющей, что ей 133 года. Все три соседки, каждая на свой манер, втягивают героя в отношения, в которых сексуальная составляющая деликатно замаскирована и ограничена немногочисленными поцелуями, а на первый план выпячивается потребность, чтобы тебя наконец хоть кто-нибудь выслушал.
Разговоры в основном все равно вертятся вокруг личной жизни: так, среди прочего домохозяйка делится с соседом наблюдением, что у ее мужа есть любовница, — ее, к сожалению, показать не успевают и упускают таким образом возможность проиллюстрировать еще какую-нибудь забавную разновидность женского распада сознания. Зато в каком-то внезапном порыве абсурдистского вдохновения создатели картины нашли время, чтобы показать пытающегося влезть в окно к герою обезумевшего енота, наверное, это тоже самка, которой требуется мужское плечо, ухо или какие-то другие части тела.