Биткойн как симптом недоверия
В 2025 году биткойн окончательно вышел за пределы криптоэнтузиазма. Его путь от анонимного токена, популярного в даркнете, к активу, который сравним по значимости с золотом, занял меньше двух десятилетий. За это время он не просто подорожал. Он стал маркером глобального недоверия к традиционной денежной архитектуре. Его все чаще включают в портфель не из-за моды, а из-за новой логики риска.
Портфельный управляющий Astero Falcon Алена Николаева
Портфельный управляющий Astero Falcon Алена Николаева
Биткойн давно сравнивают с золотом — ограниченность, децентрализация, ликвидность. Но его поведение на рынке ближе к активу с высокой beta (показатель волатильности актива). Волатильность превышает 60–70% годовых, почти в четыре раза выше, чем у золота (15,5%). Корреляция с американскими индексами NASDAQ и S&P 500 стабильно держится в диапазоне 0,5–0,6, возрастая в фазах роста и паники. В этом году впервые за всю историю наблюдений выросла и связь с золотом — до 0,7. В стрессовых фазах BTC двигается синхронно с техами и акциями малой капитализации, усиливая дельту, а не защищая портфель. То есть он все чаще движется не против, а вместе с системой. Это и ставит под сомнение тезис о «новом цифровом золоте».
С 2020 года денежная масса США выросла на 40% — больше, чем за Великую депрессию и Вторую мировую, вместе взятые. Госдолг сейчас превысил $36 трлн. Инфляция перестала быть временной, а финансовая репрессивность — исключением. Центробанки покупают золото, частные инвесторы — биткойн. Халвинг 2024 года сократил эмиссию до 3125 BTC каждые десять минут. Запуск спотовых ETF в США с притоками свыше $34 млрд вызвал дефицит предложения, и к декабрю BTC преодолел отметку $100 тыс. В мае 2025 года капитализация биткойна превысила $2 трлн, всего крипторынка — $3,4 трлн. Сегодня на эту валюту приходится порядка 1,5% глобального рыночного портфеля, что сопоставимо с долей EM small cap (малой капитализации) и HY (высокодоходные облигации).
Однако за последние десять лет биткойн почти нигде не выступал в роли защитного актива в фазах кризиса. Исключения — Бразилия и Россия, где он выполнял функцию страховки от валютных и фискальных рисков. В странах G7 он падал вместе с рынком. Для институциональных инвесторов это далеко не safe haven, а хедж против деградации фиата и доверия к центробанкам.
На длинной дистанции у BTC высокая альфа. С момента запуска он обогнал все традиционные классы активов. Даже 1–2% в портфеле 60/40 улучшают коэффициент Шарпа на 17–20%, эффективность портфеля растет. Но на практике альфа идет в комплекте с экстремальной волатильностью. Просадки на 50–70% для BTC — это не аномалия, а норма. Поэтому большинство инвесторов держат BTC в мизерной доле или выходят слишком рано. А если аллокация превышает 5%, биткойн становится основным источником риска. Это как леверидж без долга: усиливает направление, но требует высокой устойчивости и дисциплины. Такой подход часто несовместим с классической моделью поведения инвестора. Именно поэтому BTC и работает как return enhancer, но точно не как якорь или страховка.
Ethereum — не альтернатива биткойну, а инфраструктура. После перехода на Proof-of-Stake он стал частично дефляционным, но остался чувствительным к циклам. Его роль ближе к венчурной дюрации или HY. Стейблкойны — расчетные мосты. Через USDT и USDC в 2024 году прошли более 80% всех криптосделок. Они стали цифровым долларом в развивающихся экономиках. Но как инвестиция они нулевые по определению: $120+ млрд обеспечены короткими трежерис, и в этом смысле они часть долларовой тени. CBDC, напротив, инструмент контроля. США отказались от цифрового доллара в пользу private stablecoins с прозрачностью резервов. Азия тестирует гибридную модель: регулирование через частных игроков.
На этом фоне биткойн остается, по сути, единственным автономным активом. У него нет эмитента, нет управляющего центра, нет обещаний. Он не средство платежа, а форма нейтральной собственности. Ни Ethereum, ни стейблкойны, ни CBDC не конкуренты в этом смысле. BTC занимает уникальную позицию — вне системы.
Формально расчеты в криптовалюте в России запрещены, правовой статус не определен. Но, по оценкам индустрии, около 10 млн россиян владеют криптоактивами — больше, чем ИИС. Правда, география кошельков размыта: один пользователь может владеть сразу несколькими адресами, а часть операций все равно проводится через VPN и международные платформы. Тем не менее масштабы участия очевидны.
Основные каналы доступа — P2P, офлайн-обменники, ETF через иностранных брокеров. СПБ и Мосбиржа готовят деривативы на крипту, а ЦБ запустил спецрежим для особо квалифицированных инвесторов (от 100 млн руб.). Это попытка легализовать оборот внутри регулирования, но пока только на уровне пилота.
Показательно, что в апреле 2025 года Банк России впервые включил BTC в «Обзор рисков». Доходность за 12 месяцев — +64,4%, с начала 2022 года — +119%. Но в первом квартале 2025-го —18,6%. Сам факт включения — символический сдвиг: регулятор больше не игнорирует крипту как класс активов.
Ключевая особенность российского криптооборота — его внешний контур. Операции проходят вне SWIFT, вне платежной системы ЦБ, вне реестров. BTC и USDT стали валютой суверенитета частного лица. Доступ к капиталу — через блокчейн, а не через банк. Это уже не просто инвестиция, а инструмент для хранения и трансграничного оборота.
После отключения SWIFT и ухода Visa/MasterCard прямые пополнения невозможны. Многие биржи (Binance, Bitget, OKX) не принимают паспорта РФ. Тем не менее участие продолжается:
- P2P и онлайн-обменники (оплата в рублях);
- иностранные карты Казахстана, Турции, ОАЭ для прямого пополнения биржевых счетов;
- криптоматы и обменники (Москва, особенно «Сити»);
- стейблкойны как цифровой SWIFT;
- OTC через Telegram и «друзей за рубежом» для крупных сумм.
Важно учитывать, что все подобные операции связаны с техническими, регуляторными и налоговыми рисками. Необходима консультация юристов и налоговиков, а также грамотная настройка маршрутов.
Биткойн сейчас не альтернатива доллару и точно не цифровое золото. Это отдельная форма цифровой собственности и инвестиционный инструмент с уникальной логикой. Он очень волатилен, требует стратегической дисциплины и подходит далеко не для всех. Однако игнорировать его все труднее: он включен в регуляторную повестку и стал важной частью глобальной архитектуры, особенно в тех странах, где доступ к деньгам все чаще оказывается вне институциональных границ. А как его роль будет меняться дальше, покажет практика.