Возвращение имени

Новый папа римский принял тронное имя Лев XIV. Это довольно радикальный шаг: большую часть последних пяти десятилетий престол святого Петра занимали понтифики, носившие подчеркнуто новые имена, не связанные напрямую со столетиями предшествующей истории римской кафедры. В случае теперешнего папы выбранное им имя образует, напротив, очень примечательные связи с ключевыми событиями не только католической, но и общехристианской истории.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Сначала летом 1978 года кардинал Альбино Лучани после своего избрания на римский престол, объединив имена двух своих предшественников (Иоанна XXIII и Павла VI), предпочел называться Иоанном Павлом I. Это было первое двойное имя в почти двухтысячелетней истории папства, решение, не имевшее прецедентов, на первый взгляд неудобное, странное, но тут уж вмешались другие обстоятельства.

Раннехристианские римские мученики IV века Иоанн и Павел — популярная пара святых, многочисленные Жан-Поли и Джанпаоло не дадут соврать, так что это двойное имя было для слуха и для произношения куда более естественным, чем сочетание каких-нибудь еще старых папских имен (представьте себе папу по имени Климент Бонифаций или Сикст Каликст). После безвременной смерти папы Лучани кардинал Кароль Войтыла решил последовать этому примеру — и на протяжении 27-летнего понтификата так прославил имя Иоанн Павел, что о первоначальной странности и непривычности этого имени тем более быстро забыли.

В 2013 году кардинал Хорхе Марио Бергольо, избранный римским папой, пошел значительно дальше, выбрав «одинарное» имя, которое тем не менее прежде не носил ни один понтифик,— Франциск.

И, разумеется, отсылка к образу массово известного и любимого католического святого, апостола бедности, простоты, братской любви, была манифестом еще более красноречивым.

Да, конечно, между Иоанном Павлом II и Франциском I был еще Бенедикт XVI — Йозеф Ратцингер, выбравший славное, почтенное, освященное традицией папское имя. Но тут принято вспоминать, кто именно это имя носил в прошлый раз. Папа Бенедикт XV занимал римский престол недолго, восемь лет (1914–1922), его набожность и его миротворческие инициативы не подлежат сомнению, но все-таки Первая мировая война и ее последствия этот понтификат явно затмевают. И совсем другое дело — предыдущий римский епископ по имени Лев, папа Лев XIII (правил в 1878–1903 годах).

Время Льва XIII (в миру Джоаккино Печчи) — это торжествующий секуляризм, данный епископу римскому, что называется, в ощущениях.

Италия объединилась, вековая светская власть папы в его государстве (Папской области, занимавшей всю Центральную Италию) была ликвидирована, а государства-города Ватикан, появившегося только позже, уже в 1930-е годы, еще не было, так что отношения Святого престола с Итальянским королевством были чудовищно трудными; многие европейские государства принимали решительно антиклерикальные меры в том, что касалось, например, образования или заключения браков.

В отношениях с правительствами Лев XIII использовал в этих обстоятельствах не анафемы, а дипломатию, причем его хитрость, такт и ловкость при этом современников неоднократно удивляли. Но еще больше всех удивила его решительность по отношению к самой болезненной теме века.

Лев XIII впервые обратил внимание на рабочий вопрос, который к 1880-м годам превратился в жупел для общественно-политической жизни многих и многих европейских стран, включая и Россию. Он — внимание! — не поддержал социализм, настаивая на том, что законность частной и государственной собственности не подлежит сомнению (в то время как многие католические прелаты ХХ века к социализму относились с симпатией, что, в частности, породило в Латинской Америке традицию «богословия освобождения», связанную со взглядами покойного папы Франциска, хотя и не совсем однозначным образом). Но он же — внимание! — не поддержал и капитализм, настаивая на уважении к правам и требованиям людей, базирующемся на христианском понимании человеческой личности и ее достоинства.

Никто прежде из пап нового и новейшего времени не обращался с такой конкретностью к социальной доктрине, как Лев XIII, посвятивший этому вопросу энциклику с красноречивым названием «Rerum novarum» («Вещей новых…», 1891).

Никто из них не пытался сделать эту доктрину внятным для широких масс «средним путем», нравственно мотивированным способом примирить противоборствующие социальные движения. Никто из них не пытался сделать Ватикан глашатаем этой доктрины, арбитром общественных движений в западном обществе развитого капитализма. Исторический успех этого начинания, наверное, спорен, потому что после смерти папы европейская и мировая история уж так понеслась, что никакими буллами ее оперативно обуздать было заведомо невозможно.

Но само намерение нового понтифика — стать наравне с папой энциклики «Rerum novarum» — сенсационнно и даже революционно. Это намерение может также означать, что социально-реформистские принципы и желание модерировать базирующийся на них общемировой диалог окажутся для Ватикана в предстоящие годы самыми важными. Гарантий, правда, здесь нет никаких, в конце концов, далеко не каждый папа, взявший имя одного из своих предшественников, к концу своего понтификата выглядел в смысле своих действий прямо-таки дубликатом своего тезки.

Если вспоминать и предыдущих носителей избранного новым папой имени, то имя Лев XIV тоже кажется обязывающей заявкой на роль в мировой истории.

Самый первый папа Лев (годы понтификата — 440–461), Лев Великий,— фигура колоссального масштаба, папа, отчеканивший, по преданию, великую формулу о соединении двух природ (божественной и человеческой) во Христе, которая в конце концов провела христианство через чудовищные богословские смуты V века. И это же папа, который (опять-таки по преданию) спас с помощью дипломатических талантов и божественной помощи Рим от уничтожения, когда к стенам Вечного города подступили гунны во главе с Аттилой.

А папа Лев III (правил в 795–816 годах) изменил историю Европы, короновав Карла Великого римским императором — и тем восстановив Западную Римскую империю, просуществовавшую, пусть и во все более символическом обличье, до наполеоновских времен.

Конечно, далеко не все папы этого имени были так счастливы или хотя бы так заметны; один из них, Лев XI, и вовсе папствовал только 27 дней. Из заметных можно еще вспомнить папу Льва X (в миру Джованни Медичи), которого мы знаем по рафаэлевскому портрету и по байкам о его щедрости, легкомыслии и сластолюбии — но также и по зловещим для католичества начальным событиям Реформации.

Новому папе этот контекст вряд ли незнаком, но потребность вспомнить папу Печчи и его социальный месседж явно оказалась более важной. Тем более что папы Лев XIII и Лев XIV, если присмотреться, даже внешне похожи. Но принято думать, что выбор папского имени — это еще и пожелание относительно продолжительности собственного понтификата. Если так, то 69-летний Лев XIV рассчитывает на долгое правление: его тезка и предшественник возглавлял римскую церковь 25 лет и 5 месяцев — рекорд, который не был побит никем вплоть до Иоанна Павла II.