В минувшее воскресенье в Театре Луны прошел премьерный показ спектакля "Византия", поставленного по пьесе Николая Гумилева "Отравленная туника" главным режиссером нового театра Сергеем Прохановым.
По законам шестидесятых-семидесятых, этот подвальчик вполне мог бы называться "Театром на Патриарших". В эпоху неомодерна его создатели окрестили его Театром Луны, что объяснимо. Странно другое: почему постановка, рассчитанная на камерную сцену, получила вдруг название с очевидным заходом на эпос — "Византия". До конца представления это так и остается невыясненным, и слава Богу: "государственный спектакль" в этих интерьерах выглядел бы нелепо. К тому же очередной экзерсис на тему "Вся Дания — тюрьма", игра в бесконечное подслушивание, подглядывание, перемигивание, вряд ли стала бы увлекательной. Сергей Проханов даже и не начал в нее играть. Из гумилевского текста он вытягивает иное — тему страсти, которую можно было бы назвать безрассудной, не будь она так круто замешана на предательстве.
Действующих лиц пятеро: Юстиниан, император Византии, Зоя, его дочь от первого брака, ее жених — царь Трапезондский, молодая императрица Феодора и арабский поэт и военачальник Имр. Он приезжает в Константинополь, чтобы просить у императора войска, встать во главе них и осуществить акт кровной мести. Именно Имр (Александр Резалин) нарушает мерную жизнь дворца. В него влюбляются и падчерица, и мачеха. Он же соблазняет одну, грозит разоблачением другой (императрица когда-то в Александрии была его — и не только его — любовницей), а получив обманом войска, бросает и первую и вторую и мчится в свою пустыню. Вся эта история подана "Луной" без тени иронии. Зато динамично, с хорошей пластикой и отличным чтением стихов — красота гумилевского текста не исчезает ни за аляповатыми костюмами, ни за откровенным желанием режиссера (актера по первой своей профессии) "подать" исполнителей. В последнем, впрочем, нет ничего предосудительного. Тем более если учесть, что в одном из составов играют звезды первой величины: Юстиниана-- привычный уже к императорским регалиям Николай Ромашин; Феодору — Ирина Метлицкая, давно мечтавшая об исторической роли, правда, о героической Жанне д`Арк, а не о легкомысленной Феодоре.
Впрочем, настоящая Феодора развратницей не была. Была лишь бродячей танцовщицей (да и то в юности) и оставила это ремесло задолго до встречи с Юстинианом, которому стала верной женой и помощницей. Гумилев, внимательно изучившей источники, переиначивает эту историю на свой лад. Почему — можно только догадываться. Но одна из причин, наверное, в том, что изначально (осенью 1917-го) он писал балетное либретто — по заказу дягилевских "Русских сезонов". Потом из-за финансовых неурядиц Дягилев эту идею оставил, а либретто балета "Феодора" превратилось в пятиактную пьесу "Отравленная туника", самое крупное из драматических сочинений поэта. (При жизни Гумилева она ни опубликована, ни поставлена не была, и впервые ее издал Струве в Нью-Йорке в 1952-м.) Балетная тема в спектакле осталась. Память о "Русских сезонах" исчезла.
Свойственной Серебряному веку изысканности в подаче истории постановка Проханова начисто лишена. Зато сполна обладает другим свойством — витальностью, сродни той, которая была когда-то в театре у Валерия Беляковича, привлекала на Юго-Запад толпы зрителей, а серьезнейших людей, даже шекспироведа Александра Аникста, заставляла искать в его постановках глубокие философские пласты. В "Византии" их нет, так же как не было в юго-западном "Гамлете". Но есть ощущение театральности, за которое многие погрешности прощаются с легкостью.
ЛАРИСА Ъ-ЮСИПОВА