«Смеховая культура так устроена: никаких запретов нет»

В один из редких солнечных дней в Петербурге «Ъ-СПб» встретился с Андреем Кагадеевым в рюмочной «Чижик» на Фонтанке. В этом месте его группа «НОМ» снимала клип «Стая». Эта песня — из нового альбома «Сволочь». Музыкант замечает, что это выражение было одним из любимых у Андрея Платонова. Действительно, в восьмитомнике писателя его можно встретить примерно сто двадцать раз.

— Это слово, «сволочь», кажется, настолько эффективным, что в остальном у вас в альбоме очень мало непечатных выражений.

— Да, немного. Я же заполнял договор с выпускающей компанией «Союз». Там имеется графа: наличие таких слов. Помню, что-то в трех песнях есть.

Слово «сволочь» — оно очень емкое. Не зря его Платонов любил. «Сволочь» и «стервец» у него часто употреблялись. И мне оно чисто фонетически всегда нравилось. Хорошее русское слово. Характеризует в целом это все. Общую неопределенность и то, что вообще все плохо.

— Там у вас и песня Егора Летова без выражений.

— Алексей Зубкерман как человек более молодого поколения — большой фанат Егора Летова. Он его хорошо знает, я не настолько. Видимо, Летов большой поэт. И, как ни странно, еще и композитор. Он интересный, он узнаваемый. Например, наш самый молодой участник, барабанщик Сергей Ермаков, когда мы записывали «Зерно на мельницу», сразу услышал типичные летовские гармонии. Нам эта песня проекта «Егор и …» (по действующему законодательству мы не можем воспроизвести полное название проекта.— «Ъ-СПб») подошла в новый альбом как пазл, как в мозаику.

Группа «НОМ» была популярна в той среде, к которой имел отношение и Егор Летов, хотя потом он ее покинул. В «Лимонке» печатали рецензии на наши альбомы, фильмы. Мы с ними, можно сказать, даже и дружили. Это была панк-протестная молодежь, которая устраивала акции, с умом сделанные. Ранние лимоновцы (партия НБП признана в России экстремистской организацией и запрещена.— «Ъ-СПб») — они были против. И я в этом смысле с ними согласен. Я за то, чтобы защищать слабых и быть против. Это правильно.

— Есть музыканты с похожим отношением, которые исполняют «Гражданскую оборону»: Massive Attack. Не играют в Израиле с 1999 года из-за того, что 3D появляется на сцене с палестинской повязкой.

— Я был в Бристоле, и у них там принято так, у всей этой компании, смолоду. Хотя ничего толком никто не предлагает. Это вообще какая-то демагогия, честно говоря.

— И ваш любимый Роджер Уотерс тоже.

— О, он старый британский левак. Уже не поменяется. Ему хоть нападай ХАМАС, хоть не нападай: он, видимо, уперся. Когда Уотерсу дают 20 минут выступить в ООН, он говорит нормальные пацифистские вещи. Мы за мир, давайте все прекратим, за нами стоит образ Джона Леннона. Но при этом он за Палестину, потому что над ней, типа, издеваются. Очень скользкая тема.

Творческий метод

— 38 лет назад, когда появился «НОМ», были, так сказать, вегетарианские, даже веганские времена, и спеть можно было почти все что угодно. Вы, кажется, ни тогда, ни сейчас себя не ограничиваете.

— Хотя в школьные, институтские годы у тебя был внутренний цензор, и ты понимал: я никогда не смогу пробиться в издательство, на телеэкран.

— Вы все прекрасно смогли выпустить.

— А главное, ничего не произошло. Выпустили. И что? Мир рухнул? Сегодня лучше не пользоваться социальными сетями для высказывания каких-то серьезных мыслей. А 38 лет назад официально было сказано, что наше общество себя, как говорится, оздоровляет. И оно настолько выросло, что цензуры больше нет и быть не может, это вредно. И я понял, что никто и никогда не имеет права соваться и мне указывать, что делать, что рисовать, что писать, что снимать.

Я четко следую этому и очень неприязненно отношусь к историям про взаимоотношения наших псевдо-рок-героев с властью. Все это мне кажется проституцией и беспринципностью. С нами такого быть не могло в принципе, у нас этого и не было. Например, случай с нашим Николаем Евгеньевичем Гусевым, в то время участником группы «Странные игры». Один музыкант рассказывал. Мол, когда Джоанна Стингрей начала приезжать, всех тогда вызывали в органы и предлагали подписать документ. Все и подписывали, потому что это ничего не значило. Не все. Один, второй и третий подписали, а Гусев нет. И ничего ему за это не было. Всегда можно сказать: «Нет, я не буду в этом участвовать. Спасибо».

Так что у нас метод такой. Никому не позволено влезать в нашу художественную кухню. Цензура запрещена. Человек сочиняет то, что хочет. Смеховая культура так устроена: никаких запретов нет.

— Слушая новые песни, обнаруживаешь, что эзопов язык там понятный.

— Мы сейчас говорим с вами, но все же понимают, что это разговор в комнате, в которой слон, но мы делаем вид, что его не замечаем. Мы все понимаем, что сейчас самое главное, но об этом говорить не будем. Хотя слово — это не деяние, это просто слово.

Закон больших чисел

— Один музыкант два года назад отказался говорить, с пояснением: «То, что есть сказать,— не дадут напечатать. Или, если вдруг дадут, все это может навредить как вам, так и изданию. Говорить отвлеченно про музыку или какие-нибудь воспоминания не считаю ни интересным, ни своевременным».

— Стандартный сейчас и понятный ответ. Вот как мы будем говорить, имея в виду того самого слона, и будем его не замечать. И там ведь, у уехавших, жизнь не сахар, с оформлением документов и прочим. Если такие, как мы,— это чистая альтернатива, там человек 100 на тебя ходит. Вот, поди, и живи на это. Это же не группа «Би-2», у которой все хорошо и концерты на стадионах тысяч по двадцать, да хотя бы даже и по пять, с каким-то симфоническим оркестром. Земфира (признана в РФ иноагентом.— «Ъ-СПб») тоже, пожалуйста, в Madison Square Garden, солдаут. Нормально же? Гребенщиков (Борис Гребенщиков внесен в реестр иностранных агентов — «Ъ-СПб»), Шевчук, вот эти все, они собирают большие залы. Конечно, теряя здесь, может быть, нашу сибирскую аудиторию. Такая поп-культура вполне нормально приживается в Европе, потому что количество уехавших исчисляется миллионами.

Закон больших чисел здесь, конечно, работает. Если однажды попадаешь в массовую культуру, как, например, «Ляпис Трубецкой», то ты востребован, и даже очень. Это музыканты массовые до сих пор. У них хватает концертов и в Америке, и постоянные поездки по Европе, туда-сюда. Единственное — в каких-то сомнительных местах могут арестовать. Охотятся за ними. Поэтому кому-то и аккуратнее приходится быть, и отвечать так, уклончиво.

— Обложка альбома, в которой можно узнать вашу картину «Крышка!», немного напоминает о группе «Ляпис Трубецкой».

— Грустная судьба у этой группы. Сергей Михалок теперь живет в Таллине. К сожалению, его эта ситуация сожрала. Сейчас он не в лучшем состоянии, видимо, на здоровье его все сильно повлияло. Все надеются, что он вырулит. Как без надежды-то? Сергей — человек с хорошим чувством юмора, и я рад, что мы успели снять его в нашем фильме «Звездный ворс».

Да он и не один такой. Например, у Einstuerzende Neubauten последние концерты выглядят очень грустно. Четыре стареющих человека, играют формально, без огонька. И Бликса Баргельд с палочкой, видимо, сдулся и превращается в хрыча. Все не так, как в их первый приезд в 1998 году в ДК Ленсовета. Меня тогда так вставило от их магии, в том числе от Бликсы! А сейчас: вышел, постоял, попел, ушел.

— Хоть постоял два часа, а не как Шэйн Макгоуэн или Марк Смит, в инвалидной коляске.

— Но и не как Ник Кейв. Я ездил на его концерт в Дублин, он там летает, скачет. Пока в нем хватает этого всего. А ему сколько лет? За 60, под 70. (67.— «Ъ-СПб»). Еще у Пи-Джей Харви тоже хорошая группа, в общем-то, немолодых музыкантов, но так играют, что это мне греет душу. И я счастлив, что сходил раза три на Уотерса, потому что он выступает всегда очень круто. С ним работает очень хорошая команда. То есть, по сути, это Pink Floyd. То, что я не мог застать когда-то в детстве, увидел теперь и получил сильнейшее впечатление. Или Laibach, на которых я ходил миллионы раз. Мне их, конечно, сейчас очень сильно не хватает.

— Laibach теперь поют балладу I Want to Know What Love Is группы Foreigner и выпустили одноименные контрацептивы.

— Кондомы они делали уже, под названием Anti-Semitism. К альбому WAT они этот мерч осваивали. Я на Laibach довольно давно не был, а вот Алексей Зубкерман ходил в Хельсинки в прошлом году и остался очень доволен.

В студии и на сцене

— Ваш творческий союз с Алексеем — главная особенность «НОМа» последних десяти лет.

— Он не только соавтор, сочинил половину музыки, но и продюсер, занимается записью, сведением и мастерингом с Артемом Зеневым. Я считаю, что последние наши работы звучат так, как мы бы хотели. Ими занимается человек, который принимает в этом участие, а не кто-то со стороны. И он же в конце концов доводит все до ума, когда остается пять-шесть окончательных вариантов, которыми мы обмениваемся. Мы никуда не торопимся. Лучше будет дольше, но лучше. Деньги на оплату студии и звукорежиссера уже не требуются. И краудфандинг мы теперь используем только для кино. Он почти всем хорош, кроме того, что мне самому приходится 150 посылок отправлять.

Студийные услуги нужны для барабанов, потому что на квартире мы их не запишем. И наш барабанщик Сергей Ермаков давно работает с Петербургской студией грамзаписи. Легендарная студия в церкви на Большом проспекте Васильевского острова. Там писались многие — начиная с «Аквариума».

— Майк Науменко рассказывал: «Борис жаловался, что звукооператоры привыкли к классике и не получается записать рок-н-ролльные барабаны».

— Сейчас все получается. Они нам делают многоканальную запись, и барабан и перкуссия ровно и хорошо звучат. Причем там стоят старые ленточные магнитофоны, пульты и прочее, хотя, кроме этого, имеется эппловское программное обеспечение. И люди там заслуженные.

— Новый барабанщик Сергей Ермаков у вас появился из группы Артема Зенева «Топтыгин и Луна» и дуэта «Федул Жадный & Zубкерман». А Валентина Векшина сыграла напоследок в песне «Стервятник» в саундтреке к фильму «Птицеферма» и осенью ушла. Как она объяснила, ваши взгляды на сатиру разошлись. Валентина живет в Евросоюзе, но считает, что в наше время нет места на Земле, где современному человеку не о чем было бы беспокоиться.

— Трудно поспорить. Мы несколько лет проработали с Валентиной, и теперь она самоуволилась, а у нас другой барабанщик. Уже четвертый.

— Есть ли плюсы выступлений в сокращенном составе, без Александра Ливера, Варвары Зверьковой, Ольги Зубковой, Артема Зенева?

— У нас внутри группы это понятие — «сокращенный состав» — отсутствует. Когда-то я сам запустил, на концерты к двадцатилетию, термин «золотой состав». Тогда мы решили позвать еще моего брата. Хотя до этого выступали больше десяти лет как трио.

Что касается Ливера, то он в 1993 году сообщил группе, что не видит перспектив и уезжает за границу. Живет там, ходит на работу в оперу. Поэтому как мы, что-то планируя, можем на него рассчитывать?

— Как не вспомнить песню «Нина 2»…

— Ну да, с повторяющимся словом «сволочь». Песню мы выпустили на альбоме Live is Game. А видеоклип, действительно, сняли с посвящением отъезду Ливера.

Варвару Зверькову мы, можно сказать, воспитали с юных лет. Но теперь у них с мужем спортивное предприятие, они еще и тренеры. И вот на днях, например, показывает: в Техасе пробежала свою гонку Ironman, лежит на финишной прямой и встать не может. Все это же и Ольги Зубковой касается, у нее тоже своя жизнь.

Наш базовый состав из тех людей, которые находятся здесь и являются основным мотором — это пять человек. А если у нас случаются сложности с визами, то, например, в Европе мы выступали втроем. Зубкерман, Федул и я. Ну и компьютер еще. Мы это называли «ЭкоНОМ».

— Вы и вдвоем с Зубкерманом выступали — «для проверки харизмы».

— Во время ковида, когда врубили QR-коды, а Николай Гусев у нас оказался ярым противником прививок. Прохор (Алексей Прохоров, участник дуэта «Прохор и Пузо».— «Ъ-СПб») в Москву пригласил: «Наша "Рюмочная" работает». Мы сделали компьютерную программу и поехали. Хотя, конечно, на концертах важна не только музыка, но и театр, костюмы, весь фейерверк образов.

— За них на сцене отвечает Федул Жадный. При этом он отличился как вокалист в песне «Проклятие».

— Федул у нас продолжает традиции певца типа Ивана Туриста. Только он еще и поэт. Научиться можно всему, главное — было бы желание и усердие. Федул усердный. Ему даешь задачу — он дома готовится. Когда-то это было условием его трудоустройства в «НОМ». Я ведь прекрасно знал, что с ним было раньше, да он и сам часто рассказывает это все. Обычные истории такого типа, про катящихся по наклонной. Сейчас он человек творческий, молодец.

Кстати, идея песни появилась на ее родине в США. Прошлым летом, когда мы ездили на фестиваль Псоя Короленко JetLAG. Алексей Зубкерман там впервые увидел клип I Put a Spell on You Скримин Джей Хокинса где у него кости в носу. Зубкерман, можно сказать, впечатлился ее грувом и приник к корням.

«Сволочь»

— В альбоме можно услышать вокальное разнообразие. Андрей Кагадеев в роли сказочника с голосом, напоминающим Федора Чистякова, и мюзикл-дуэт Ольги Зубковой и Ивана Гуськова в «Репке». Потусторонний дуэт Ольги Зубковой и Андрея Кагадеева в «Зерно на мельницу». Ударные сольные номера Варвары Зверьковой («Колобок», с коллективным припевом) и Александра Ливера («Письмо», с Мефистофелем).

— Артем Зенев не только поет и играет на народных инструментах в песне «Репка», он в ней еще и выступил композитором. Иван Гуськов, которого к нам когда-то привела Ольга, теперь солист группы «Парк Горького». Стас Намин решил возрождать ее концертный состав.

— «Колобок» Варвара задумывала для мужского вокала, а в припевах хотела сделать женские завывания.

— Варя прислала эскиз под укулеле, мы его подкорректировали, но вообще это, впервые у нас, полностью ее песня. И хоть она сейчас занимается триатлоном в основном, но оканчивала музыкальную школу, училище по джазовому вокалу, плюс институт киноинженеров как звукорежиссер. А в результате сейчас хорошо работает в области спорта и как человек широкого образования проявляет себя и как творческая личность. Молодец.

— У нее Колобок изначально был собирательным образом всех, кто столкнулся с насилием.

— Ну да, «безумству, храбрых…», как обычно. К сожалению, эта история повторяется, она, можно сказать, евангелическая. И все ведут себя как по методичке. Потом вдруг чешутся: «Что ж это мы сделали-то?»

— В предыдущие четверть века в основном песни сочиняли вы, Александр Ливер и Николай Гусев. И здесь есть такая песня, где вы втроем.

— «Письмо», получается, как часть нашего фирменного стиля, где мои стихи, музыка Гусева, солист Ливер. Николай Евгеньевич поставляет такие оперы для группы «НОМ» как наш Стравинский или, скорее, Шостакович. Еще тут хорошие барабаны и много перкуссий, в том числе стукаческое соло на ложках: это песня о доносчиках.

Из Вавилона в Гуммолосары

— Среди источников вдохновения в альбоме: Максим Горький, Андрей Платонов, Марк Бернес, Александр Зацепин… Кто еще?

— Аркадий Аверченко. Маленький рассказ, «Русская история», о том, как студент гулял, собирал травку и встретил мужиков. И самый белый как лунь и глупый как колода, с фамилией Неуважай-Корыто, его спрашивал: «Ты — чего?!» Студент все пытался что-то объяснить: «Смотрите, тут гербарий, тут вот травка». А мужики: «Холеру пущаешь? Бей его, ребята». Ну и убили они его в конце, и все.

— Николай Гусев прочитал ваш текст один раз — и тут же выскочила песня.

— Она простая, как американская баллада. Может быть, в стиле Lady in Black группы Uriah Heep. Вот такие бывают простые песни, в которых простые аранжировки.

— Плюс балканский брасс ансамбля «Радар» (они же Spitfire, они же «Ленинград»). В начале альбома, в «Стае» духовые разгульные: «Ой-да-да-гойда». А в заключительной «Русской истории», с их тоской, повествование как будто закольцовывается. Вопрос про Гуммолосары. Это одно из пушкинских исторических мест?

— Кусок между Пушкином и Павловском. Заброшенная была деревня. Сейчас, конечно, там настроили все новое, фешенебельные коттеджи. Но вообще это историческое захолустье.

— И туда «из Вавилона текут все реки».

— Rivers of Babylon, и все в трубу утекает. Эта песня и все остальные грустные, невеселые. И все говорит о том, что пока мы не настроены оптимистически. Хотя уже привыкли ко всему.

Воображаемое сообщество

— Как вы думаете, многие ли зрители разделяют ваши убеждения? Кто-то приходит ради песен «7%» и «Марш-мизантроп» и жалеет, что нет «Автомира».

— Всегда так было, что люди ходят на группу послушать старые хиты. Но и новые песни, хотя они, казалось бы, на грани, судя по откликам, большинство принимает положительно. Может, человек пятьдесят из нашей группы в «ВКонтакте» выписались. Другой статистики я не знаю.

— Александр Ливер на вопрос, когда приедет спеть с группой «НОМ», ответил, что «в Ленинграде и Москве выступит с сольной программой в июле, вместе с бывшим гитаристом "НОМа" Артемом Зеневым», а дальше, мол, видно будет.

— И «НОМ» в июле сыграет, как обычно. В клубе «Сердце». А про Ливера трудно сказать. Он теперь может выступать с Иваном Туристом и Николаем Копейкиным. А у меня нет на них больше времени. Хватит. Я достаточно посвятил своей жизни и энергии этим людям.

Мне Сева Гаккель позвонил, к сентябрю планируют открытие большой площадки — Центра Курехина (на Васильевском острове.— «Ъ-СПб»), где он отвечает за звук. Там будет большой зал-трансформер, на тысячу мест. И это может стать нашим местом, я надеюсь. Потому что раньше это было так. Мы с Севой Гаккелем и Настей Курехиной давно дружим.

— Вы не кажетесь таким человеком, у которого может быть много друзей.

— Я очень рад, что благодаря моей профессии у меня круг общения очень сильно расширился. С 1990-х у нас появились друзья в Словении, Германии, Австрии. Как правило, они имели отношение к организации наших выступлений. Альтернативной концертной деятельностью занимаются люди неглупые, это же не бизнес, а образ жизни. Европейская панк-культура — это не то, что мы здесь имели, разгульное пьянство и хулиганство. Это абсолютно самоорганизующиеся люди, которые занимаются, как правило, музыкой и живописью. Очень доброжелательные, интересующиеся всем. Вегетарианцы, антифашисты. Это и есть мои друзья в Европе.

Поэтому, конечно, мне жалко людей, которые, находясь сейчас в политике изоляционизма, гундят что-то про Европу, Америку. Вы про нее не знаете ничего, а я знаю. Там нормальные люди, их гораздо больше. И если контактов будет больше… Тогда проблем не будет, проблемы сами уйдут.

Но, как водится, кому-то надо управлять воображаемым сообществом. Где я себя должен ощущать человеком одного типа с уголовником. Только из-за того, что он разговаривает так же, как я. Нет, спасибо, не надо, я сам себе выберу. Люди сами выбирают себе в жизни семью, жену, друзей. Например, я такие-то книги люблю и музыку, и мы на этой почве сходимся. И так наше сообщество и живет.

Алексей Любимов