В пятницу вечером в Центре современного искусства открылась учрежденная издательством "ИМА-пресс" галерея дизайна. Деятельность новой галереи началась с презентации выставки Елены Китаевой. Основу экспозиции составили "неосупрематические" плакаты и композиции художницы.
Издательство "ИМА-пресс", выпускающее коллекционные книги, плакаты, открытки и рекламную продукцию, существует пять лет. За это время оно имело романы с самыми лучшими московскими дизайнерами-графиками. В разное время главными художниками издательства были Александр Белослудцев и Андрей Логвин, с ним сотрудничали Владимир Чайка, "митьки", Леонид Тишков и Андрей Бильжо. Не все романы были длительными и счастливыми, но расставшись с одним художником, ИМА-пресс тут же ангажировало другого, имеющего в профессиональной среде устойчивую репутацию. В эпоху книжных сериалов для народа, затейливо оформленных в соответствии с представлениями о массовом вкусе с одной стороны, и постных фирменных стилей — с другой, издательство позволяет себе действительно артистические вольности. Вроде подписки на любовные письма, или календари, разбитые не по месяцам, а по дням недели. Не удивительно, что именно ИМА-пресс, пристрастное к хорошим книжным и журнальным художникам, и знающее толк в их затеях, открыло первую галерею дизайна.
На открытии, где собралась толпа стосковавшихся по профессиональному общению московских дизайнеров, арт-директор галереи Василий Цыганков обещал, что будет заниматься дизайном не только графическим, но и промышленным. Это заявление кажется сомнительным, потому что если что-то и произошло в постперестроечное время, так это бум именно графического дизайна — в полиграфии и рекламе художники нынче работают особенно много. С дизайном промышленным пока еще ничего подобного не случилось. Так что формализация лидерства, обмен информацией и пропаганда достижений возможны пока только в сфере графического дизайна.
Немного смущает и заявленное в пресс-релизе намерение оставаться свободными от групповых интересов и личных пристрастий: никому бы не показалось несправедливым, если бы галерея показывала только тех художников, которые нравятся ИМА-пресс, кто сотрудничает с издательством и кто с ним рассорился. Так, первую экспозицию отдали Елене Китаевой, и абсолютно никого не смутило, что она жена нынешнего главного художника издательства. У нее твердая репутация профессионала, что в среде дизайнеров графиков есть редкая похвала — добротного профессионализма здесь так же мало, как и вольного артистизма.
Елена Китаева на выставке предстала как продолжательница дела Казимира Малевича, мечтавшего о тотальном внедрении супрематизма в жизнь. Это странное желание можно объяснить только бескорыстной любовью, а бескорыстная любовь — достойный стимул для творчества. Супрематизм существует в сознании современного русского художника как бы в двух ипостасях. С одной стороны — это наше великое художественное прошлое, с другой — один из источников современного западного дизайна. Судьба отечественного супрематизма трагична — он так и не успел стать большим стилем и преобразить все области нового быта. Его нынешние последователи, как правило, философы-энтузиасты и не похожи на сдержанную и мастеровитую Елену Китаеву, как будто игнорирующую идеологические и мистические претензии Малевича.
Ее почти буквальное воспроизведение супрематических приемов в плакате и даже прямое цитирование Ивана Чашника или Лисицкого в книге "Супрематическая азбука", которую она сама придумала и нарисовала, кажутся не более чем декоративным ходом. Но и не менее. Ее супрематизм безыдеен, но он красив. Елена Китаева учится и обучает языку создателя УНОВИСа не для того, чтобы сказать что-то особенное, а для того, чтобы научиться четкой артикуляции. Кажется, ее интересуют только ритм геометрических фигур, соотношение цветов и логика композиции. Она как бы старательно проходит путь, который до нее был проделан вне России естественно и неспешно, ведь рачительный западный дизайн давно и по мелочам оприходовал дерзновенные открытия пылкого революционного авангарда.
Нынешний отечественный дизайн в большинстве своих проявлений литературен и душевен, не говоря уже о том, что не слишком оригинален. И определенная жесткость работ Китаевой, кажется естественной реакцией человека с хорошим вкусом на несовершенство окружающего мира, отчасти созданного ее коллегами. Кажется, что подчеркнутый формализм для нее — синоним профессионализма или, по крайней мере, профессиональной грамотности. Пусть даже грамотности "по Малевичу". Эта предельно серьезная позиция, начисто лишенная спасительной самоиронии, слишком уязвима. Подчеркивать свое ученичество — почти то же самое, что расписываться в отсутствии собственных идей.
Живопись Малевича очень чувственна: ее линии, окружности и квадраты неровны и небрежны, они пульсируют на холстах, но мертво застывают в репродукциях на мелованной бумаге. Елена Китаева умеет сохранить эту чувственную неправильность даже в тиражированной печатной графике, но только на супрематические сюжеты. Ее оригинальные работы, в том числе дизайн "Художественного журнала", не более чем элегантны. Именно тогда, когда Китаева принимает схиму ученичества и смиренно повторяет уроки витебского гения, работы ее становятся ярче, раскованнее и самостоятельнее.
ОЛЬГА Ъ-КАБАНОВА