Наука и смерть

На конец апреля пришлось две страшные круглые даты: 22 апреля 1915 года было впервые применено химическое оружие; 27 апреля 1940-го был создан концлагерь Освенцим. К обоим событиям имеет прямое отношение Фриц Габер. Гениальный химик, лауреат Нобелевской премии, придумавший, как делать хлеб их воздуха, он, однако, больше известен тем, что помог немцам в Первую мировую войну уничтожать врага ипритом, а во Вторую (посмертно) — убивать «Циклоном Б» миллионы узников концлагерей, в том числе и своих родственников. Ведь он был евреем.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Текст: Андрей Келекеев

Говорят, что двое из пяти наших современников обязаны своим существованием Фрицу Габеру: именно он совершил революцию в производстве удобрений, сделав их доступными и дешевыми. И миллионы обязаны ему своей смертью: он придумал химические вещества, способные убивать огромное количество людей — быстро и недорого.

История его жизни — прекрасный повод подискутировать о способности науки творить и добро, и зло. А еще она — удивительная трагедия еврея, который так хотел стать немцем и доказать свой патриотизм, что разрушил свою собственную жизнь и жизнь своих близких. И никогда, ни на секунду, не усомнился в собственной правоте.

Мальчик, который хотел стать немцем

В детстве будущий гениальный химик совершенно не представлял, чем он хочет заниматься. Зато он точно знал, чего он не хочет. Он не хотел жить в одном доме, да что там — в одном городе со своим отцом, которого терпеть не мог.

Эти чувства были взаимными и объяснялись обстоятельствами появления Фрица на свет. Он родился 9 декабря 1868 года в прусском городе Бреслау (ныне — польский Вроцлав). Его родители знали друг друга едва ли не с рождения — они были двоюродными братом и сестрой. И любили друг друга так, что поженились вопреки желанию семьи. Крепкой и дружной еврейской семьи.

Роды были тяжелыми, и мать Фрица умерла через несколько недель после них. Раздавленный горем отец винил младенца в ее смерти и так и не смог его простить.

Любящего взрослого Фриц обрел в лице своего дяди Германна, родного брата матери. Дядя и племянник были очень похожи. Одинаково любили жизнь, в то время, как Зигфрид не любил праздников и даже в синагоге старался бывать как можно реже — он вообще предпочитал лишний раз не появляться на людях.

Фриц получил хорошее образование. Он увлекался естественными науками, был лучшим спортсменом школы. Вполне прогрессивной, той, где на равных учились католики, протестанты и евреи. И в отличие от отца, который, хоть и не праздновал Йом-Кипур, но не забывал, что он — еврей из Бреслау, Фриц всегда хотел быть настоящим немцем.

Где можно им стать, Фриц прекрасно знал. Конечно, в Берлине! И в 1886 году он отправился в столицу изучать химию в Университет Фридриха-Вильгельма. На деньги Германна, ведь отец наотрез отказывался ему в этом помочь, считая, что для юноши сгодится и университет Бреслау.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Немец, который хотел стать ученым

В Берлине Фриц быстро понял, что университет, в котором он учится, не лучший в стране, и перевелся в Гейдельберг. А потом он отправился на год добровольцем в армию, окончательно став, как полагал сам, настоящим немцем — он перешел в лютеранство и получил лейтенантские погоны.

А еще во время службы в армии Габер познакомился со своей будущей женой, Кларой Иммервар, тоже еврейкой, перешедшей в христианство. Фриц несколько лет ухаживал за ней, но поженятся они только в 1901 году. А через год у них родится сын, которого назовут Германном, в честь дяди Фрица.

Окончив службу, он вернулся к учебе. Его отношения с отцом немного наладились. Зигфрид был рад, что сын выбрал химию, ведь и его бизнес — он был торговцем красителями и химикатами — был напрямую связан с ней. И начал оплачивать его учебу.

Фриц был необыкновенно амбициозным молодым человеком. Он переводился из университета в университет, как если бы искал все более и более великих учителей.

В некотором роде это так и было: Германия тех времен поставила целью стать великой, в том числе и в науке. Власти не жалели денег на обучение и научные исследования.

В 1891 году Фриц защищает диссертацию и становится доктором химических наук. Ему 22, он свободен, он счастлив. Настроение ему не портит даже письмо отца: «Дорогой сын, все эти свои великолепные теории ты изучал за мой счет, так не пора ли заняться практикой? Осваивай технологические процессы! Получай те знания, которые необходимы тебе, как моему преемнику!»

Фриц отправляется в путешествие по Европе. Первая остановка — фабрика в Будапеште. Фриц Габер, блестящий теоретик и поклонник Иммануила Канта, кажется, впервые узнает, как производят поташ. Остановка вторая — в Галиции. Еще на одном заводе он изучает производство соды по способу Сольве. Так Фриц оказывается в Цюрихе, где снова становится студентом и изучает уже промышленную химию.

На какое-то время он возвращается в Бреслау, на семейную фабрику. Тем не менее с давней мечтой — жить далеко от отца и Бреслау — он не расстается. Собственно, причинами частых ссор отца с сыном было то, что Зигфрид видел Фрица продолжателем семейного бизнеса, а Фриц себя в этой роли не представлял. После особенно бурной сцены отец и сын понимают, что расстаются навсегда. Фриц отправляется сначала в Йену, а потом — в Карлсруэ, где получает должность преподавателя физической химии и электрохимии в местном Технологическом институте.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Ученый, который хотел стать гением

Одним из первых его приятелей в Карлсруэ становится инженер фирмы BASF Карл Бош. И эта дружба его прославит.

Это было время, когда ученые заговорили о том, что планета дико перенаселена, и мир вот-вот столкнется с проблемой голода. Сельскому хозяйству совершенно необходимы удобрения, азотные удобрения, а вот источники их крайне ограничены. Добывать аммиак тогда умели только естественным путем — или из-под земли (главным поставщиком ископаемой аммиачной селитры были чилийские шахты) или из того, что принято называть «отходами жизнедеятельности» птиц.

Габер и Бош размышляют об альтернативных возможностях синтеза аммиака. На них смотрят как на сумасшедших, однако в 1909 году они представляют миру то, что потом назовут процессом Габера (или процессом Габера—Боша) — способ получения аммиака из азота и водорода. Короче говоря, из воздуха.

Мир в восторге. Технология недорога, доступна и позволяет выпускать столько удобрений, сколько необходимо. Планета спасена от голода.

В газетах изобретение Габера называли не иначе как «хлеб из воздуха», а сам ученый, как это принято говорить, проснулся звездой.

Он быстро входит и в берлинскую, и в международную научную элиту. Он дружит (или по крайней мере приятельствует) с Альбертом Эйнштейном, Нильсом Бором, Максом Планком и другими великими учеными того времени.

Его современники вспоминали, что он, как никто другой, соответствовал представлению о том, как должен выглядеть и вести себя настоящий ученый, светило. Кто-то позже сравнивал его с Уинстоном Черчиллем — хотя это вряд ли понравилось бы обоим. Когда Габер, с неизменной сигарой, входил в комнату, он оказывался в центре всеобщего внимания. В научных спорах, когда другие пытались собрать мысли и выстроить логическую цепочку, он обрушивал на окружающих поток критики и советов, не давая другим произвести ни слова. Он был экстравагантен, он был импульсивен, он важничал. Он обожал слушателей. Он, казалось, оттачивал свои теории перед аудиторией и говорил часами. А еще одной науки было для него мало. Он одинаково уверенно чувствовал себя в лаборатории, на фабрике или, как позже выяснится, на поле битвы. Где угодно, где он мог что-то делать, что-то менять, что-то придумывать.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Гений, который стал злодеем

У Фрица было еще что-то, что радикально отличало его от друзей-ученых. Он был помешан на патриотизме. «В мирное время ученый принадлежит всему миру. Во время войны — только своей стране»,— говорил он.

Возможность подтвердить свои слова делом у Габера, директора Института физической химии и электрохимии кайзера Вильгельма в Берлине, появилась уже в 1914 году. Войну он встретил с ликованием. Его подпись, вместе с подписями Макса Планка и Вильгельма Рентгена, стоит под знаменитым «Манифестом 93» — заявлением видных немецких ученых, обращенным «к цивилизованному миру», в котором они поддерживали войну. Габер с радостью предоставляет все свои таланты и возможности имперской армии.

Менее чем за год лаборатория Габера, в которой, надо сказать, работали не менее талантливые химики, если судить по тому, что позже они, как и он, стали лауреатами Нобелевской премии, представила отравляющий газ — хлор — который мог использоваться против вражеских войск. По словам ученого, это изобретение должно было приблизить конец войны. Как позже говорили эксперты, использование химического оружия — в нарушение Гаагской конвенции 1907 года,— однако, продлило войну примерно на год.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 2

После изобретения Габера пребывание на линии фронта без противогазов стало безумием

Фото: Imperial War Museums

Фриц Габер не только придумал химическое оружие, но и организовал первую газовую атаку в мировой истории, которой сам же и руководил

Фото: German Federal Archive

Впервые в мире хлор был применен в битве при Ипре. Этому предшествовало несколько недель подготовки. Габер решил, что лучшим способом доставки газа до врага будет попутный ветер, ждал подходящего момента. На рассвете 22 апреля немцы — под непосредственным руководством Габера — выпустили из 5 тыс. канистр более 168 т газа, который ветром отнесло к позициям французов.

«На нас надвигалась невысокая желтая стена»,— позже рассказывал один из пострадавших. Через несколько минут эта стена накрыла 10 тыс. солдат, в основном зуавов — алжирцев, служивших во французской армии. Половина из них была мертва уже через несколько минут. Через пару дней аналогичная атака была проведена уже против британских и канадских войск.

Смерть солдат была ужасной. «Ты как будто тонул, только находясь на земле»,— вспоминал один из выживших.

В общей сложности атаки под Ипром унесли жизни почти 70 тыс. солдат Антанты. Для Габера это был настоящий триумф. Его срочно вызвали в Берлин. В военном министерстве ему вручили капитанские погоны, а потом он устроил у себя дома грандиозную вечеринку по случаю успеха. В разгар празднования его жена, химик по образованию — она была первой женщиной в Германии, получившей докторскую степень по химии, и прекрасно понимала, что такое смерть от хлора,— вышла в сад и застрелилась из табельного оружия мужа. Веселившийся Габер не сразу обнаружил ее отсутствие. На следующий день он вернулся на фронт как ни в чем не бывало.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Злодей, который не понимал, почему он злодей

В конце войны Габер женится во второй раз. И похоже, совершенно не рефлексирует. Он жалеет о гибели первой жены, но не видит никакой проблемы в том, что делал. Смерть — это смерть, говорит он. И совершенно неважно, каким способом она причинена. «То неодобрение, которое испытывал рыцарь к человеку с огнестрельным оружием, повторяется в солдате, который стреляет стальными пулями в человека с химическим оружием. Газовое оружие ничем не более жестоко летящих в вас железных осколков. Напротив… Да и увечий меньше»,— говорит он своим критикам, среди которых, кажется, все его бывшие друзья, начиная с Эйнштейна.

Война заканчивается в 1918 году. В том же году он становится лауреатом Нобелевской премии — за аммиак, а не за хлор. Империя рушится, но он остается во главе своего института и продолжает работу над химическими отравляющими веществами. Правда, теперь уже его мишень не люди, а насекомые. Под его руководством создается эффективный инсектицид «Циклон». Позже его усовершенствуют в «Циклон Б» и начнут использовать в концлагерях нацисты. Но сам Габер об этом уже не узнает.

С приходом к власти Адольфа Гитлера его жизнь начинает рушиться. Однажды Фриц приходит на работу в свой институт, а привратник, с которым он знаком многие годы, не только не открывает ему дверь, но и встает перед ней и с ухмылкой: «Еврея Габера приказано не пущать».

За секунду герой войны и немецкий патриот превращается в «еврея Габера», без работы и без каких бы то ни было надежд.

В то время нацисты еще не начали в массовом порядке истреблять евреев, а потому Габер просто уезжает. Другое дело, что ему нигде не рады. Он отправился было в Кембридж, но уехал оттуда, после того как его Эрнест Резерфорд, публично отказался пожать ему руку. Помощь приходит от евреев, от которых он отрекся еще в молодости. Известный химик (и будущий президент Израиля) Хаим Вейцман приглашает его на работу в свой институт в Палестине. Габер соглашается. Но до места не доберется: умрет от сердечного приступа 29 января 1934 года.

Вскоре после этого нацисты начинают применять усовершенствованный в его институте «Циклон Б» для массового убийства евреев. Среди жертв оказываются и родственники Габера.

А две его последние жертвы — собственные дети. Сын от первого брака Германн кончает жизнь самоубийством в 1946 году, когда весь мир узнает о «Циклоне Б» и о роли Габера в его создании. Через пару лет счеты с жизнью сводит дочь от второго брака — Клара.

Фрица Габера стараются не вспоминать чаще необходимого, отдавая, впрочем, должное его гению. В Израиле два научных института носят его имя. В Германии — один. А лучшей эпитафией ему служат слова, которые о бывшем друге произнес Альберт Эйнштейн: «Жизнь Габера — трагедия немецкого еврея. Трагедия безответной любви».