фестиваль фотография
В помещении фонда культуры "Екатерина" открылась выставка прославленной французской фотохудожницы Сары Мун "Русалка из Одервиля", проходящая в рамках международного фестиваля "Мода и стиль в фотографии" и осуществленная при поддержке компании Sony. Новую версию классической сказки Андерсена "Русалочка" смотрела ИРИНА Ъ-КУЛИК.
Одна из постоянных участниц московских фотофестивалей, последние годы Сара Мун представляет московской публике своего рода сериал. "Русалка из Одервиля" — увы, заключительная серия полностью представленной в Москве трилогии Сары Мун, основанной на классических сказках. Первая часть была посвящена "Девочке со спичками", вторая — "Синей бороде", а теперь пришла очередь "Русалочки". Из всего сказочного наследия французская фотохудожница выбирает, пожалуй, самые мучительные сюжеты, те, что пугали или заставляли плакать еще с детства. Но сами ее проекты стремятся не столько вернуться к некогда испытанному потрясению, сколько нейтрализовать его, превратив в объект мечтательного и безболезненного любования.
На первый взгляд кажется, что Сара Мун, напротив, приближает старинный сказочный сюжет к нам, переносит его в настоящее время и снабжает современными реалиями. Так, действие "Русалки из Одервиля" разворачивается во вполне сегодняшнем французском приморском городе. Но не на каком-нибудь праздничном курорте Лазурного берега, а в северном, нормандском промышленном или военном порту, среди мрачноватых, окутанных вечным туманом доков, бункеров и дебаркадеров, где единственное развлечение — это танцы на мокрой от дождя плешке, освещенной потрепанной иллюминацией.
Прекрасный принц в этой версии сказки превратился в молчаливого ныряльщика. А для того чтобы получить вместо хвоста ноги и в обмен лишиться языка, Русалочке приходится прибегнуть к помощи загадочной украинской мафии, занимающейся торговлей органами для трансплантации и базирующейся на каком-то зловещем бетонном острове. Сама Сара Мун призналась корреспонденту Ъ, что сделала мафию именно украинской из-за зловещего звучания слова "Ukraine", на французское ухо рифмующегося с "crainte", то есть "страхом".
Впрочем, все эти актуальные, казалось бы, детали вовсе не превращают сказку о Русалочке в современный фантастический боевик. Напротив, время действия этой черно-белой истории, представленной, как и предыдущие части трилогии, в виде короткометражного фильма и серии распечатанных кадров, легче отнести не к недалекому будущему и даже не к настоящему, а к недавнему прошлому: этаким чопорным и несколько апатичным 50-м годам, когда провинция была куда дальше от столиц, чем теперь, а приключения — куда менее доступными. "Принц"-ныряльщик здесь не модный дайвер, а водолаз в громоздком скафандре с глухим шлемом. А сама Русалочка выглядит не соблазнительной нимфой с развевающимися кудрями и сверкающей кафешантанными блестками чешуей, а робкой провинциальной девушкой-дичком с короткими темными прядями, в старорежимном темном закрытом купальнике, неожиданно похожей на героинь фильмов советской "новой волны" 60-х — например, ранних фильмов Киры Муратовой.
В своей версии андерсеновской истории Сара Мун изящно обходится без самого сказочного элемента сюжета — подводного царства, которое зрителю позволяется разглядеть не более подробно, чем потерявшему сознание принцу-ныряльщику. Едва мелькнувшие перед глазами размытые кадры каких-то дежурных садов и руин выглядят не более фантастическими, чем портовые промзоны или гараж, возле которого караулит своего возлюбленного героиня.
Но Сара Мун не превращает классическую сказку в бытовую провинциальную драму. Художница говорит, что ищет для своих историй время, которое было бы настоящим, не становясь реальным. Своего рода саспенс, на котором строится искусство Сары Мун, и заключается в том, чтобы удерживать образы на грани реальности и реализации,— будь то сказка, фантастика или бытовая драма. Некоторые из ее кадров кажутся снятыми сквозь затуманенное или мокрое стекло. И искусство Сары Мун таково, что не позволяет зрителю протереть окно или глаза, окончательно разомкнуть веки и вглядеться в то, что ему показывают. Ведь известно: стоит попытаться рассмотреть сновидение — как мы просыпаемся и навсегда забываем приснившееся.