некролог
Вчера Ъ стало известно, что в Москве в возрасте 84 лет скончался художник Николай Вечтомов — патриарх послевоенного российского авангарда, вошедший в анналы метафорическими пейзажами далеких планет.
В отличие от самого знаменитого из своих коллег-друзей, собиравшихся в 60-е на творческие посиделки в поселке Лианозово, Оскара Рабина, Николай Вечтомов никогда не писал бараков, покосившихся заборов и прочей советской "чернухи". Если бы какой-нибудь исследователь взялся реконструировать его жизненный путь по его картинам, он пришел бы к выводу, что Николай Вечтомов — инопланетянин, неизвестно как заброшенный в оттепельную Москву. В его марсианских по черно-красному колориту и безлюдности пейзажах боролись абстрактные стихии, вспыхивали неведомые светила и гасли фантастические зарницы. Только знакомый с биографией художника мог разглядеть в этих заревах травматический опыт человека, прошедшего Сталинград.
Николай Вечтомов окончил московскую школу 22 июня 1941 года — и сразу же ушел на фронт. Принимал участие в Сталинградской битве, дважды побывал в плену — и бежал из плена, дошел до Чехии, где жил его дядя, знаменитый музыкант, и Германии, сражался в партизанских отрядах. А вернувшись с войны, поступил в Московское художественное училище. Его однокурсниками были Лидия Мастеркова и Владимир Немухин, позднее попавшие в то самое гнездо неофициальной московской художественной жизни, которое и получило название "Лианозовская группа".
С ее старейшиной, Евгением Кропивницким, Николай Вечтомов познакомился, выйдя на этюды и увидев другого человека с мольбертом, зарисовывающего тот же вид. Как и его собратья, Николай Вечтомов вовсе не считал "Лианозовскую школу" художественным направлением и говорил скорее об определенном образе жизни, где выходы на пленэр сочетались с обсуждением проникавшей за железный занавес информации о последних веяниях западного авангарда. Все это и породило уникальную отечественную версию лирической абстракции, которую отчасти исповедовал и сам художник.
Впрочем, Николай Вечтомов представлял не столько отвлеченные формы на холсте, сколько фантастические миры. Как и искусство европейских сюрреалистов, во многом связанное с трагическим опытом первой мировой войны, живопись Николая Вечтомова, несмотря на весь надмирный космизм, передает и его собственный фронтовой опыт. Он был, наверное, единственным отечественным художником, говорившим о войне языком модернистского искусства. И не только о войне, но и о такой понятной многим его сверстникам мечте о лучших мирах.