концертшоу
Сегодня последний раз Дмитрий Маликов представляет в Театре оперетты свое новое шоу "Пианомания" (или, следуя орфографии афиш, "PianomaniЯ"). Идея популяризации "высоких" музыкальных стандартов через доходчивое смешение жанров получила неожиданную параллель — постановщиком "Пианомании" в Театре оперетты выступил не кто иной, как известный оперный режиссер Дмитрий Черняков. Рассказывает СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Главная приманка шоу — это само амплуа, выбранное популярным исполнителем: на протяжении двух с лишним часов Дмитрий Маликов не поет почти вовсе, а только играет на рояле. Но нельзя не сказать, что имя режиссера (которое организаторы шоу с какого-то момента подняли на рекламные знамена) общественность интриговало по крайней мере не менее, чем музыкальная составляющая представляемого зрелища. Как выяснилось, за репутацию восходящей звезды интеллектуальной оперной режиссуры тревожиться не стоило, потому что постановочный результат не носил ровно никаких признаков мучительного компромисса с артистической совестью, скорее отзываясь чистосердечным и хладнокровным спокойствием, обильно приправленным самоиронией. А кое-где и самопародией — саркастичные отсылки к собственным оперным спектаклям режиссер рассеял по шоу в изобилии.
В самом-самом начале портал сцены затянут черным полотнищем, посреди которого светится крохотная белая "коробочка", где помещаются только рояль (с прозрачным корпусом, как и было обещано) да исполнитель. После вступления открывается уже сцена целиком, и тут сценография узнаваемая: строгая комната, богатые карнизы под отсутствующим потолком, старомодный торшер, стул, филенчатые двустворчатые двери — ни дать ни взять третий акт "Тристана" или "Онегин", только все, во-первых, белое. А во-вторых — в иных масштабах. Пропорции "комнаты" и мебели обычные, только все исполинское, стул в два человеческих роста, торшер в три, две двери тоже гигантские (правда, на третьей стене дверь обычных размеров, на общем фоне выглядящая наподобие дверцы для кошки). Обычно у Дмитрия Чернякова в сценографии "комнатные" пространства подчеркнуто соразмерны человеку, здесь, напротив, люди смотрятся едва ли не мальчиками с пальчик.
Лампа торшера при этом в нужный момент накаляется и перегорает, как люстра в "Онегине", а музыканты (включая струнников из оркестра Musica Viva) рассажены по расположенным прямо в "стенах" на разном уровне клетушкам, несколько напоминающим о мюнхенской "Хованщине" режиссера. На сцену помимо главного героя периодически выходят со своими соло многочисленные приглашенные музыканты — то балалаечник-виртуоз Алексей Архиповский, то трио барабанщиков из Сенегала, то джазмен Игорь Бутман. И еще миманс: одетые во фраки молодые люди и девушки, которые то прохаживаются по сцене, то группируются вокруг рояля (девушки так даже и ложатся на инструмент), а то с улюлюканьем катаются на роликах, разбрасывая серпантин и конфетти.
Этот в общем-то немудрящий визуальный ряд (дополнявшийся видеопроекциями с распускающимися цветами, бегущими облаками и семейными фото самого Дмитрия Маликова), надо сказать, действительно прибавлял музыкальной программе "Пианомании" если не драматичности, то по крайней мере увлекательности. Попурри из заново аранжированных песенных хитов Дмитрия Маликова, его же инструментальных композиций и свежих аранжировок чужой музыки (вроде джазовых вариаций на тему песни "Увезу тебя я в тундру") — продукт, конечно, ни в малейшей мере не заслуживающий звания "мостик между классической и современной музыкой", но в своем роде, безусловно, качественный.
Другое дело, что и эта его качественность стерильно гладка, глянцевита и в конечном счете скучновата, как всякая вещь, бестрепетно сработанная по предсказуемым рецептам. Именно столько разнообразия, чтобы не заскучать, и ни граном больше. Чуть-чуть чувствительности, чуть-чуть умеренно заводной этники, чуть-чуть просто ненавязчиво льющейся приятной музыки в духе Поля Мориа, такой необязательной, такой лощеной и такой во всем этом умиротворенной, что хоть сейчас закачивай в офисные АТС, в режим ожидания. Попытка же оформить ее неким зрелищем выглядит в такой же степени органично, как и прозрачный рояль: от того, что инструмент красиво демонстрирует свои внутренности, звук его меняется мало.