Вчера в Центре Помпиду открылась фотовыставка "Автопортрет" Джона Коплана (John Coplans), известного до сих пор как историка искусства и издателя. Не чуждавшийся в молодости художественной практики, искусствовед решил спустя почти полвека повторно дебютировать в art contemporain, но в несколько необычном качестве — как фотограф, снимающий собственное тело. Комментарий нашего французского корреспондента ФРЕДЕРИКА БУГЛЕ.
Джон Коплан родился в Англии в 1920 году. Долгое время жил в Африке. В конце 40-х годов пробовал стать живописцем. Переехав в США, стал одним из основателей, а затем и главным редактором художественного журнала Art-Forum. Он автор многих эссе и книг по современному искусству и классикам ХХ века. В разное время Коплан был директором трех американских музеев: Art Gallery University of California (1965-67), Pasadena Art Museum (1967-70) и Akron Art Museum (1978-80).
Джон Коплан фотографирует самого себя. Однако его работы лишь в определенном смысле можно назвать автопортретами. В большинстве случаев это фрагменты рук, ног, спины и других частей тела художника. Чего больше в этих фотографиях — самоисследования или нарциссизма, документалистики или художественности — каждый определяет сам. Некоторые снимки Коплана напоминают композиции Дега, который, как известно, заставлял свои модели принимать немыслимые позы. В своей работе художник использует весь спектр современных приемов — большой формат, фотоувеличение фрагмента, серийность, однако не теряя чувства меры, с юмором, а подчас и с самоиронией.
Можно сказать, что Коплану близка концепция немецкого психоаналитика Гродека (Groodeck), который в противоположность Фрейду считал, что телесное превалирует над ментальным. Будет уместным вспомнить и американца Брюса Наумана (Bruce Nauman), обращающегося в своих видеоинсталляциях к проблеме тела: "Мы всегда считали себя неким материализованным разумом, который, все время совершенствуясь, стремится стать вселенским, но в то же время забывали о главном — о своем теле". Иные из фотографий Коплана не без иронии адресованы сексистам-фаллократам. Порой он игриво представляет себя в виде энгровской одалиски. И в этом он близок художникам-травести швейцарцу Урсу Люти (Urs Luthi) и петербуржцу Монро (Вадиму Мамышеву). Тем самым Коплан переадресовывает зрителя к античному мифу об андрогине.
Двойственность, неопределенность позиции Коплана роднит его творчество с поэзией Фернандо Пассоа, признававшегося, что он доподлинно не знает — бодрствует ли он или грезит, видит ли он реальный мир или только его отражение. И вообще, в какой степени можно говорить о реальности мира, меняющегося во времени. Как зафиксировать на фотопленку эту меняющуюся действительность? Подобная проблема в середине прошлого века встала перед американским фотографом О`Салливаном, получившим правительственный заказ запечатлеть течение реки Колорадо. О`Салливан нашел тогда остроумное решение, фотографируя одновременно с кормы и с носа плывущей по реке лодки. Таким образом он совместил прошлое и будущее, создав фотосерию наподобие киноленты. Использовать этот прием по отношению к собственному телу, как это делает Джон Коплан, — верх артистической эквилибристики. При том, что кинематограф давно уже изобретен.