Сама по себе идея о том, что нерешаемые политически проблемы рано или поздно находят относительно простые экономические решения, банальна, и, видимо, поэтому простых решений никто не ожидает. С 2001 года на "геополитической" теме маршрутов транспортировки нефти и газа из региона Каспия в ЕС сделано так много денег, карьер и скандалов, а сама тема настолько запуталась, что к началу 2007 года прогнозировать, каким именно маршрутом пойдет нефть и газ на энергорынок ЕС, уже мало кто брался. Подписание межгосударственного договора о строительстве нефтепровода Бургас--Александруполис, который позволял снять часть извечных геополитических проблем с транспортировкой нефти танкерами через турецкие Босфор и Дарданеллы, выглядело как существенная победа России в "трубном вопросе". Как известно, уже несколько десятилетий маршруты труб рисуются на картах политиками, и однажды нарисованная, а затем утвержденная на сложнейших переговорах "нитка" по Балканам означала победу России в ее политике энергетической безопасности, сравнимой с освобождением Болгарии от турок 140 лет назад.
Соглашение, которое, как предполагается, будет подписано сегодня в Загребе правительствами Сербии, Хорватии, Румынии, Словении и Италии, блистательно разрушает все геополитические построения. За $2,4-2,6 млрд компании пяти стран намерены к 2013 году построить нефтепровод из румынской Констанцы в итальянский Триест. Достаточно взглянуть на карту, чтобы понять: этот маршрут ориентирован на потребление странами ЕС каспийской нефти, как транспортирующейся по территории России в Новороссийск, так и в обход ее — например, с поставкой из грузинского Батума или турецких черноморских портов.
Гарантий загрузки трубопровода Констанца--Триест не дает никто. Впрочем, никто не дает гарантий загрузки и для трубопровода Одесса--Броды, который теоретически должен загружаться той же казахской нефтью. В регионе просто изменилась модель, по которой рассчитывается возможная окупаемость трубопроводов: прибыли от роста цен на нефть позволяют инвесторам вкладываться в трубопроводные проекты, рассчитывая на будущую тарифную конкуренцию без гарантий.
Изменение модели происходит так быстро, что порой менеджеры просто не успевают реагировать на ситуацию. Так, на последнем собрании акционеров Каспийского трубопроводного консорциума (КТК) в Амстердаме 28-29 марта неожиданное предложение главы КТК Владимира Раздухова прекратить расширение проекта КТК, которое еще пару месяцев назад могло бы выглядеть логичным, вызвало просто скандал. С одной стороны, действительно, зачем планировать расширение, если конкурирующая "Транснефть" намерена вкладываться в Бургас--Александруполис, решив тем самым проблему транспорта нефти в Европу? Но идея "одна страна, один маршрут, один потребитель нефти" за несколько недель стала настолько архаичной, что резкие возражения и Chevron, и ЛУКОЙЛа, и правительства Казахстана не только не дали поставить вопрос на голосование, но и сорвали обсуждение ряда других вопросов: высказаться против захотело слишком много акционеров.
Идея о том, что маршруты экспорта нефти и газа определяют государства, сдается в архив чрезвычайно быстро, и к новой модели работы рынка, формирующейся на глазах, еще предстоит привыкнуть всем — и политикам, и компаниям. Число альтернативных маршрутов транспорта энергоносителей будет быстро расти, причем не только в нефтяном бизнесе, но и в газовом. Оживление вокруг идеи строительства транскаспийского газопровода, который уже обсуждается Туркменией, Грузией, Азербайджаном и Турцией, лучшее тому подтверждение. Многие будут искать в этом оживлении происки США и Европы, хотя так же разумно видеть в происходящем интриги и Казахстана, и Ирана, и самой России. На деле то, что, скорее всего, будет происходить,— это деполитизация проблемы, которую не удалось за семь лет решить "геополитическими" рассуждениями.