фестиваль театр
Одно из отличий нынешнего фестиваля "Золотая маска" — обилие спектаклей, представленных в разделе "Новация". Их в этом году шесть, и каждый претендует на уникальность. На "Орфее" — совместной постановке театра "Тень" и ансамбля Opus Posth — хор богов заменили голосами зрителей. Вместе со всеми спела хором АЛЛА Ъ-ШЕНДЕРОВА.
Название "Opus Posth" намекает на словосочетание "opus posthumus", "посмертное сочинение", но имеется в виду при этом не чье-либо творческое наследие, а музыка, пришедшая после "смерти композитора" взамен композиторских опусов. Так что "Орфей" — попытка увидеть и воплотить то, чего не замечают обычный театр и рядовой музыкант. А не замечают они, как известно, многого. Ну например, "мелодрамы", сочиненной в конце XVIII века Евстигнеем Фоминым на слова Якова Княжнина. Режиссеры "Тени" Майя Краснопольская и Илья Эпельбаум решительно лишают это произведение архаичной серьезности и возвышенной печали.
Зритель падает с ног от смеха, увидев сидящий на сцене ансамбль в облике белых ангелочков, перебирающих коротенькими ножками,— на самом деле музыканты, одетые в черное, играют стоя на коленях, скрываясь за ангельскими атрибутами: льняными кудряшками, белыми платьицами и лохматыми крыльями. Пышнокудрый Орфей (Александр Бабенко) выделывает отчаянные балетные па, декламируя трагические монологи и терзая деревянный инструмент, который в его руках превращается то в античную лиру, то в гитару рок-музыканта. А Эвридика (Светлана Кувшинова), посылая публике лучезарные улыбки и сверкая брекетами, то и дело пытается крутить фуэте, несмотря на толстую змею, вцепившуюся ей в ногу.
Однако главным в спектакле становится не античная легенда в современном травестийном изложении, а сюжет, столь же вечный и не менее горький, чем миф об Орфее,— неутоленные исполнительские амбиции. Ангелочки-музыканты, играя возвышенную музыку, вдруг начинают драться и склочничать. А Орфей и Эвридика, объясняясь в любви, соперничают, изо всех сил оттягивая внимание зрителя каждый на себя. Причем у Александра Бабенко эта двойная игра выходит легче и остроумнее, чем у его партнерши, с одинаково милой улыбкой декламирующей монологи и бьющей Орфея змеей по башке, отчего прием временами теряет смысл.
Вышучивая актерские болезни, авторы "Орфея" не забыли и про болезни зрителей, чья извечная мечта — самим распорядиться действием. Перед началом спектакля Майя Краснопольская объясняет публике, что опера предусматривает хор богов — примерно 120 басов, но, поскольку в малом зале "Таганки" (именно там идет спектакль) размещать певцов негде, зрителей просят спеть вместо хора. На темном экране высвечивается текст, и зрители, как в караоке, поют партию обитателей Олимпа.
Спору нет, приятно хоть раз в жизни исполнить партию богов. Но все же ощущение от этого спектакля — как от хорошей музейной лекции для школьников. Поп-культура, которую создатели "Орфея" всячески вышучивают, превращая героя в рок-музыканта или пуская фонограмму из песни Макса Леонидова "Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она...", каким-то образом берет верх. Так что при всем обаянии "Орфей" скорее не театральная новация, а идеальное зрелище для семейного просмотра.
Однако ближе к концу караоке постмодернистские игры актеров и даже театр теней, которым здесь владеют изумительно, отходят на второй план. Кульминацией действа становится финал, в котором навек потерявшего подругу Орфея окружают адские монстры. Заключенные в утробах огромных кузнечиков, рыб и динозавров (авторы кукол — Илья Эпельбаум и Максим Обрезков), музыканты Opus Posth продолжают все так же виртуозно играть. А руководитель ансамбля Татьяна Гринденко, обвитая гигантскими белыми змеями, даже умудряется делать подобие фуэте, не переставая при этом играть на скрипке. В этом отчаянном кособоком фуэте неожиданно раскрывается суть мифа об Орфее: что бы с тобой ни произошло, играй, пока у тебя есть скрипка.