Вслед за экс-премьером Японии Иосиро Мори, объявившим о закрытии Совета мудрецов (см. Ъ от 20 марта), итоги работы этого органа подвел мэр Москвы ЮРИЙ ЛУЖКОВ, сопредседатель совета с российской стороны. Свои мысли по этому поводу он изложил в статье, написанной специально для Ъ.
Ознакомившись с опубликованной в газете "Коммерсантъ" статьей корреспондента ИТАР-ТАСС в Токио Василия Головнина о "кончине Совета мудрецов", я был крайне удивлен. Сотрудник российского государственного информационного агентства пишет о двусторонней организации, каковой является совет, отражая не российскую точку зрения, а японскую позицию, причем не совсем четко зная суть дела. В этом же номере опубликован едкий комментарий на эту тему обозревателя газеты Сергея Строканя. Я понимаю, журналисту, который пишет буквально обо всем, сложно глубоко вникнуть в тему. Но мне кажется странным, что названные авторы протрубили о завершении деятельности совета с чужого голоса. Точка зрения российской части совета их явно не интересовала.
В связи с этим я хотел бы высказать свои соображения по этому вопросу. Совет был создан в конце 2003 года. Работа его была солидно организована и с нашей, и с японской стороны. На прошедшем третьем заседании в 2006 году в Москве японской стороной называлось место очередного заседания — город Киото. И совершенно неожиданно осенью прошлого года мы получили от сопредседателя с японской стороны — бывшего премьера Японии Иосиро Мори — письмо с информацией о роспуске японской части совета. Впоследствии он сделал официальное заявление перед журналистами.
Что же побудило моего коллегу Иосиро Мори пойти на такой шаг? Ведь совет как двусторонняя структура не принимал решения о своем роспуске. Причины, которыми руководствовалась японская сторона, не имеют ничего общего с теми, о которых пишет "Коммерсантъ".
Выскажу свое мнение. Во-первых, после избрания нового премьера Японии Синдзо Абэ внутриполитическая ситуация в Японии изменилась. В частности, ослабло влияние фракций внутри Либерально-демократической партии Японии, которые некогда определяли политику страны, влияли на кадровые решения в партии и правительстве, в том числе и на выборы председателя партии, который вот уже много лет автоматически становился премьер-министром страны. В результате после формирования нового кабинета численность самой крупной и влиятельной фракции стала сокращаться, а ее лидер Иосиро Мори ушел в отставку. Это, конечно, не означало уход из политики, но, несомненно, было связано с невозможностью установить такие же тесные связи с новым премьером Синдзо Абэ, какие он поддерживал с его предшественником Дзюнъитиро Коидзуми.
Во-вторых, с приходом нового руководства в Японии несколько изменился подход к внешнеполитическим вопросам, в том числе в отношении урегулирования территориальной проблемы. Это проявилось в заявлениях министра иностранных дел Таро Асо и некоторых экспертов, в которых был заметен отход от традиционной риторики безоговорочного требования возврата островов.
Примечательно, что Иосиро Мори направил мне письмо фактически сразу после формирования нового кабинета министров. При этом он дал очень высокую оценку деятельности нашей организации. И в этом я с ним согласен. Совет был полезным органом и дал импульс многим инициативам, как на правительственном уровне, так и по общественной жизни.
Единственное, в чем я с ним не согласен, так это в том, в какой форме он сделал свое заявление. Этот орган был создан по решению президента В. В. Путина и премьера Дзюнъитиро Коидзуми. Поэтому было бы разумно и понятно с этической точки зрения, если бы такое решение стало итогом встречи лидеров наших стран либо было принято совместно на заключительном заседании Совета мудрецов по согласованию с руководством наших государств.
Думаю, все члены Совета мудрецов не согласились бы с оценками своей деятельности, данными журналистом "Коммерсанта", который, слабо зная тему, назвал Совет "пятым колесом, не способным что-либо кардинально изменить", имея в виду, конечно же, невозможность повлиять на урегулирование территориальной проблемы.
Не хотел бы вступать в основательную полемику по этому вопросу, но считаю эту оценку неправильной. И вот почему. Очевидно, что главная задача совета состояла в том, чтобы способствовать развитию отношений между Россией и Японией по всем направлениям. Только слепой не заметил бы тех позитивных изменений, которые произошли в наших отношениях за последние три года. Резко вырос товарооборот, успешно развиваются инвестиции, идет активный политический диалог, налаживаются и расширяются отношения между ведомствами, активизировались молодежные и детские обмены, культурные контакты, возродились парламентские связи. Регионы наших стран стремятся к установлению отношений сотрудничества друг с другом. Мы больше уделяем внимания изучению японского языка в России, а в Японии — русского. Существенно увеличились контакты на межвузовском уровне. Одним словом, налицо поступательный процесс развития отношений между Россией и Японией, который логично ведет наши страны к стратегическому партнерству. Конечно, не все это можно отнести к результатам деятельности совета. Но мы, члены совета, гораздо лучше, чем авторы этих двух статей, знаем, какую роль сыграл здесь совет. Более всего для нас важна высокая оценка президента В. В. Путина, который исключительно тепло говорил о нашей работе и ее эффективности, выступая на заседании совета в Москве.
Чувствуя удовлетворение от своей работы, мы понимаем, однако, что между нашими странами остается самый сложный вопрос — территориальная проблема, которая вот уже более 50 лет является камнем преткновения в наших отношениях. Скажу честно: мы считаем своим главным достижением то, что нам удалось уйти от той схемы, которая еще задолго до создания Совета мудрецов навязывалась российской стороне влиятельными деятелями двух стран. Это схема звучит ровно так, как обозначил ее Сергей Строкань в своей статье,— "лоббирование решения территориальной проблемы". То, что он имеет в виду лоббирование японского варианта решения, у меня не вызывает сомнения. Заслуга Совета мудрецов состоит именно в том, что нам удалось уйти от этой формулы, когда в недавнем прошлом в ответ на японские доводы о необходимости территориальных уступок российские представители, в том числе и государственные деятели недавнего прошлого, смущенно говорили о несвоевременности такого шага, о необходимости подготовки такого шага и так далее. Некоторые лоббисты даже прямо предлагали передать Японии острова и закрыть вопрос. Я считаю, что нам удалось начать совершенно новый диалог — о том, как найти решение проблемы, которое бы никак не ущемляло российские национальные интересы.
Как председатель российской части совета, я считаю нашей заслугой и то, что мы смогли подвинуть японских коллег в сторону нашего понимания проблемы. Наша задача заключалась именно в лоббировании российских интересов. Если бы было наоборот, то мы были бы не российскими, а японскими мудрецами. И эта задача, я считаю, нам удалась. По крайней мере, от ультимативного требования вернуть четыре острова Курильской гряды Япония постепенно переходит к необходимости понять долговременные интересы России, к необходимости искать взаимоприемлемый компромисс.
Таковы вкратце итоги работы российской части Совета мудрецов, и судить о них будет страна, которая не потеряла свою территорию.