Лан Лан: красивые афиши надо заслуживать
Наряду с другими гостями, прибывшими на торжества по случаю официального открытия Года Китая в России, Москву посетил ЛАН ЛАН — один из наиболее востребованных в мире молодых пианистов. С самым знаменитым из академических музыкантов Китая побеседовал СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
— Музыкантов из стран Юго-Восточной Азии (особенно пианистов) в последнее время становится все больше на международных конкурсах и в каталогах крупных звукозаписывающих компаний. Как вы думаете, с чем этот бум связан?
— Наверно, с тем, что западная классическая музыка оказывается сейчас все более и более общепризнанной, глобальной. И в Азию, в дальневосточные страны тоже проникает все глубже и основательней. В этом основная причина.
— А нет ли психологического барьера между, скажем, той же китайской традиционной музыкальной культурой и европейской, которая радикально другая?
— Да нет, у меня уж точно никаких сложностей не было, хотя с китайской традиционной музыкой я имел дело с младенчества: мой отец играет на эрху. Но европейская классика — она, в общем, тоже привычна, ее все слышат с детства. Я помню, например, что у меня самым первым из услышанных произведений стала "Венгерская рапсодия" Листа — просто потому, что она звучала в мультфильме про Тома и Джерри.
— Русская классика тоже воспринимается как часть западной музыкальной культуры?
— Ну да, как часть одной структуры, хотя с другой стороны — несколько обособленная.
— Вы неоднократно признавались в своей склонности именно к русской музыке...
— Ну да, только здесь нет никакого рационального выбора, это вопрос чувства. Просто вышло так, что четыре моих самых любимых композитора — все русские. Чайковский, Рахманинов, Скрябин, Прокофьев. Больше всего, впрочем, я люблю Рахманинова, в его музыке есть какой-то особый посыл, она на меня оказывает особое воздействие; в ней сильнее всего выражено то, что вообще свойственно только русской классике: способность по-настоящему глубоко трогать.
— Исполняя, скажем, того же Рахманинова, вы на какие-то образцы ориентируетесь?
— Ну вот возьмем Второй концерт Рахманинова — я не думаю, что даже он сам его всякий раз играл одинаково. И я каждый раз играю по-разному. В то же время его исполнение — это настолько личное переживание для меня, что сознательно ориентироваться на какие-то образцы тяжело. Хотя, конечно, бывает, что и контакт с дирижером что-то подсказывает. Например, когда я записывал Второй концерт с Валерием Гергиевым и Третий — с Юрием Темиркановым, это был для меня совсем особый опыт.
— Как бы то ни было, последний ваш альбом посвящен китайской музыке.
— Здесь все просто. Китайская фортепианная музыка, конечно, не может тягаться с русской или немецкой, но для развития ей нужно внимание и признание. Вот я и попытался ей помочь — привлечь внимание международной аудитории.
— Возвращаясь к дирижерам: при настолько личном подходе к интерпретации находить нужный исполнительский контакт с каждым дирижером, наверно, не так уж просто?
— Все дирижеры невероятно разные. Многие дирижеры в Западной Европе вообще того же Рахманинова не любят, потому что считают, что в нем слишком много романтизма, что это чересчур надрывная и трогательная музыка. Что, мне кажется, неправильно: он был великим музыкантом, а не шоуменом. Поэтому они работают в таких случаях совсем формально и с неохотой. Я, со своей стороны, стараюсь всегда играть, что называется, от сердца.
— При современной ситуации на рынке академической музыки не так редки случаи, когда молодому музыканту при помощи рекламной раскрутки создают известность какого угодно уровня, хотя он ее может и не заслуживать. Насколько эта проблема серьезна?
— Все-таки в случае классического музыканта основное — это качество самой игры. Естественно, когда приезжаешь куда-нибудь выступать, а там всюду висят огромные афиши с портретом — это очень приятно. Но если уровень игры при этом куда меньше, то это чепуха, настоящего успеха не будет. Красивые афиши хороши, но их надо заслуживать. Это не поп-музыка, здесь такие приемы по-настоящему не работают.
— Но есть же, допустим, crossover — всякая классика в популярной обработке.
— О, crossover — это очень ненадолго. Ну вот возьмем, например, группу Bond (популярный английский герлз-бэнд, исполняющий классические шлягеры в эстрадной обработке.— Ъ). Первый диск — тираж хоть миллионный, но второй — уже четверть миллиона, третий — совсем мало. Такие вещи очень недолговечны, они быстро приедаются и сходят, выпустив три — максимум четыре диска. Ну и что это за срок для артиста?