И снова шли поезда с востока на запад и с запада на восток...
А по сторонам от железной дороги в этих краях лежали все те же, испокон нетронутые пустынные пространства — Сары-Озеки, Серединные земли желтых степей.
Космодрома Сары-Озек-1 тогда еще не было и в помине в этих пределах. Возможно, он вырисовывался лишь в замыслах будущих творцов космических полетов.
А поезда все так же шли с востока на запад и с запада на восток...
Чингиз Айтматов. "Буранный полустанок (И дольше века длится день)".
Затерянный в бескрайней казахстанской целине "буранный полустанок" наших дней — Тьюратам (так — по названию ближайшей железнодорожной станции — российские военные привыкли именовать всем известный космодром Байконур) — неожиданно для большинства современников попал в эпицентр нешуточных страстей, разгоревшихся в последние месяцы между Россией и Казахстаном. Мало кто мог предполагать, что казахи в конце ХХ века захотят сменить привычных скакунов и верблюдов на кресла космических аппаратов. Впрочем, завязавшаяся вокруг Байконура хитроумная интрига увенчалась на днях не менее хитроумным решением.
Автором и главным действующим лицом интриги вполне можно считать Нурсултана Назарбаева. Торг с Москвой о Байконуре он повел не спеша, начав его в момент провозглашения Казахстаном независимости — 31 августа 1991 г. В тот день была заложена мина замедленного действия: космодром, город Ленинск и вся находящаяся там движимость и недвижимость объявлялась собственностью Казахстана. Этот момент мог стать началом конца космодрома — не будучи заинтересована инвестировать какие бы то ни было средства в Байконур (ибо все равно все достанется Казахстану), Москва чуть было не махнула на него рукой. Но вовремя одумалась, очевидно, поняв, что проложить альтернативный путь к звездам в ближайшие годы будет непросто. Сыграла роль и национальная гордость: а почему это, собственно, мы должны отдать то, что построено силами "новой исторической общности — советского народа", где казахи — лишь часть целого?
При этом Назарбаеву подобные мысли пришли в голову гораздо раньше, чем Ельцину, — еще в 1992 году. Именно тогда у него впервые зародилась идея создать на базе Байконура некий международный космический консорциум. Проще говоря — заманить на целинные просторы дядю Сэма. Идея тогда была похоронена — по причине того, что дядя Сэм уже имеет космодром во Флориде и вбухивать доллары в казахстанские пески не очень склонен. На смену этой идее пришла аренда — именно это Алма-Ата предложила Москве делать с Байконуром в прошлом декабре. И запросила вроде бы очень скромную цифру — $40 млрд в год, которая затем трансформировалась в $7 млрд, а затем уполовинилась до $3,5 млрд. Вокруг последней и вел свой диалог с Алма-Атой в феврале готовивший российско-казахстанский саммит Андрей Козырев. Диалог напоминал анекдот из базарной жизни: "Почем цветы? — 20 тысяч за штуку. — А чего так дорого? — Очень деньги нужны".
Дабы заставить Москву быть сговорчивее, Назарбаев припас для нее почти рождественский сюрприз. Даже два. С начала года были запущены слухи о консорциуме, подкрепленные январским визитом в Казахстан делегации американской НАСА. Аэронавты подписали с Алма-Атой соглашения ни много ни мало как о "проведении совместных наблюдений за космическим пространством и обломками космических аппаратов, которые могут представлять опасность для орбитальных объектов" (можно представить себе лицо главкома военно-космических сил России г-на Иванова в момент получения известия, что российские обломки будут изучать чужие дяди!). А находившийся примерно в те же дни в Киеве Назарбаев договорился о некоей совместной космической программе с Леонидом Кравчуком. Пошли разговоры о размещении на космодроме неких "международных космических сил" чуть ли не под эгидой ООН, в которых россиянам вовсе не отводилась роль первой скрипки. Эти шаги были восприняты Москвой с плохо скрываемым раздражением — делиться Байконуром с кем бы то ни было она не собиралось.
Спустя много лет станет ясно, сколько в ходах Назарбаева было расчета, а сколько — блефа. Конечно, аэронавты с берегов Днепра не могут не мечтать во сне, как они в один прекрасный день лакомятся салом из тюбиков на борту космического корабля под желто-голубым флагом. Но наяву денег хватает сегодня разве что на то, чтобы долететь до середины великой реки. Куда интересней была реакция за океаном. Там сначала вроде бы и клюнули на идею консорциума — апогея эти разговоры достигли во время визита Назарбаева в Вашингтон. Но затем разговоры довольно быстро сошли на нет. Более того, в США заговорили о неприспособленности Байконура и его инфраструктурных окрестностей для западной космической техники и западных же по этой технике специалистов.
Однако цели своей Нурсултан Абишевич достиг: к моменту российско-казахстанского саммита Москва готова была согласиться на ряд условий Алма-Аты о Байконуре. Например, о сроке аренды (20 лет вместо испрашиваемых Москвой 30). Или об оплате ее в твердой валюте (Москва вначале предлагала платить в рублях, но казахи оказались не столь просты, чтобы пойти на это). Но главное не в этом. И тут никого не должно смущать слишком быстрое, на первый взгляд, согласие Алма-Аты на размер аренды всего в каких-то "жалких" $115 млн, выплачивать которые предполагается к тому же на компенсационной основе и в рамках взаиморасчетов между двумя странами. Позволю себе высказать предположение, что Байконур изначально рассматривался Назарбаевым как заноза в теле страны, избавиться от которой необходимо было любой ценой, но при сохранении лица. Теперь заноза вынута, а лицо сияет глубоким и полным удовлетворением.
Решив вопрос о занозе, искушенный в политических баталиях Назарбаев окунулся в более привычную стихию, выдвинув идею создания на широких просторах бывшего СССР нового Союза — теперь уже Евразийского. Заявив, что "эйфория суверенитетов" — дело прошлое, г-н Назарбаев сделал вывод, что успешное развитие экс-советских народов возможно только на пути их объединения в новый союз — с единым парламентом, экономической и оборонной политикой, границами и валютой.
Любопытно, что, ратуя за благо народов, президент Казахстана счел, что не все они достойны слиться в новом интеграционном экстазе. "Менее равными" оказались те, кто отдает по сей день дань богу войны Марсу (армяне, грузины, таджики, азербайджанцы). Остальные, по логике Нурсултана Абишевича, станут членами некоего "элитарного клуба", которому нет дела до того, что творится за его стенами. О тех же, кому этим клубом управлять, он умолчал. Можно лишь догадываться, что одну из ведущих ролей в ЕАС лидер Казахстана отводит себе. И то верно — засиделся г-н Назарбаев на задворках СНГ, да и о том, что в Беловежскую пущу не позвали, как забыть?
Идею Назарбаева в России не подхватил только ленивый, и каждый теперь норовит выдать ее за свою (впереди всех оказались те, кто претендует в будущем на самый большой и уютный кабинет в Кремле). Первым откликнулся Владимир Шумейко, понявший назарбаевскую инициативу по-своему: создавать новый союз можно, по его мнению, на основе уже имеющихся институтов СНГ, включая (ясное дело) возглавляемую г-ном Шумейко Межпарламентскую ассамблею. А его друг-соперник Сергей Шахрай намерен даже в ближайшие дни опубликовать от имени ПРЕС проект договора о конфедеративном союзе, в основу которого будет положена "та же идея, что и у президента Казахстана, но изложенная юридическим языком". В нем, видимо, г-н Шахрай поднаторел куда больше г-на Назарбаева.
Единственным, кто хранит мудрое молчание, оказался первый слушатель идеи Евразийского союза Борис Ельцин. И судя по всему, казахстанский лидер был несколько обескуражен реакцией российского президента — вернее, ее отсутствием (неслучайно, улетая из Москвы, он все повторял, что он не пошутил, а идея его — вовсе не сотрясение воздуха). Молчание хозяина Кремля тянулось до неприличия долго — до четверга, пока устами своего пресс-секретаря Костикова Ельцин не изрек, что "проявил сдержанный интерес" к созданию ЕАС. Морали тут может быть сразу две: "всяк сверчок знай свой шесток" и "на чужой каравай рот не разевай". Впрочем, поживем — увидим.
СЕРГЕЙ Ъ-ЦЕХМИСТРЕНКО