о двух фильмах и одном режиссере — Андрей Плахов
Ты начинаешь анализировать одну историю — о том, как американцы завоевывали остров,— и вдруг осознаешь, что анализировать надо и с другой стороны: какова была тактика японцев, что они чувствовали и переживали. Американцев послали на эту битву, чтобы они ее выиграли и вернулись живыми, они знали, что будет трудно, но собирались победить и выжить. Японцев посылали на верную смерть, и никто не обещал им ничего другого.
В прокат выходят "Письма с Иводзимы", второй фильм из дилогии Клинта Иствуда, посвященной битве на японском острове. (Первый фильм, "Флаги наших отцов", прокатчики почему-то обещают выпустить только на DVD.)
Можно проследить по кинословарям разных лет выпуска, как место и значение Клинта Иствуда вырастало в истории кинематографа. В 50-е годы он был "человеком без имени", снимавшимся во второразрядных фильмах и сериалах. Именно этот статус помог ему получить в середине 60-х роли в ставшей культовой трилогии Серджо Леоне "За пригоршню долларов", "На несколько долларов больше", "Хороший, плохой, злой". В то время классический вестерн терял свои позиции и превращался в осколок прошлого вместе с последним из могикан Джоном Уэйном, воспевавшим вьетнамскую войну. Иствуд занял совершенно новую нишу и начал разрабатывать золотую жилу постмодернистского вестерна, в котором все столь же в шутку, сколь и всерьез. Сначала он разрабатывал ее как актер, потом — как режиссер, и это привело к невероятному успеху "Непрощенного" — фильма, который можно было бы назвать классическим, если бы в нем подспудно не запечатлелся опыт пародий и иронических перелицовок старого жанра. За это Иствуд заработал свой первый "Оскар", к которому вскоре присоединился и второй — за удивительную боксерско-феминистскую драму "Малышка на миллион".
Фото: AP
В зрелости тебя волнуют много разных вещей,— говорит семидесятишестилетний актер и режиссер.— А в старости тебя перестает на все хватать, к тому же за роли, которые тебе сыграть, может, и хотелось, браться уже не стоит — только всех насмешишь. Впрочем, есть и свои плюсы. Вот, например, Фрэнки (герой Иствуда в "Малышке на миллион".— "Коммерсантъ-Weekend") — в 35-40 такого человека я бы играть не взялся. А в 74, или сколько мне там было, это прямо в самый раз. И еще одна вещь. Когда я начал сам снимать фильмы, я же вначале просто вернулся к тому, с чего стартовала моя карьера. "Непрощенный" — это просто возвращение к корням. Хотя, конечно, я сильно все переосмыслил, и это уже чисто мое видение того, каким должно быть кино.
Новый проект Клинта Иствуда — новаторский шаг для кино. Это дилогия, в которой одно и то же сражение времен второй мировой показано глазами двух враждующих сторон — американцев и японцев. Первый фильм называется "Флаги наших отцов", его сюжет — история одной фотографии, сделанной на острове Иводзима, куда высадились 30 тысяч морских пехотинцев и где в щелях, бункерах и тоннелях окопались 22 тысячи японцев, 95 процентов которых не вышли оттуда живыми, многие потому, что вспороли себе животы. Но и американцы понесли в этой кровавой бане с голодным и озверевшим противником страшные потери. Среди погибших были солдаты, первыми водрузившие на ключевой высоте Сурибаши небольшой звездно-полосатый флажок. Потом фотографом Джо Розенталем было инсценировано фото с флагом значительно большего размера и с шестью другими "героями". Фальшивка оказалась настолько духоподъемной, что тут же принесла ее автору Пулитцеровскую премию, была возведена в ранг патриотической иконы, перепечатывалась на почтовых марках и послужила основой 6-тонной скульптуры на Национальном мемориальном кладбище.
Идея снять целое кино по мотивам одной-единственной фотографии, к тому же одной из самых известных в мире, уже была более чем оригинальной. Однако вскоре после начала работы над "Флагами наших отцов" Клинт Иствуд принял еще более радикальное решение.
В конце концов он понял, что нужно снимать не одну, а две разные картины. В своем почтенном возрасте он сумел сделать это одновременно, на одной и той же натуре, причем так, что актеры из одного и другого фильмов ни разу не пересеклись и не были представлены друг другу, как это происходит с бойцами воюющих армий. Второй фильм, построенный на аутентичных письмах защитников острова, сначала носил название "Красное солнце, черный песок", а потом был переименован в "Письма с Иводзимы".
Чем дальше я продвигался в исследованиях, необходимых для первого фильма — рассказывает режиссер, — тем больше меня занимал тот факт, что японские солдаты выстроили совершенно уникальную оборонительную систему. На других островах они просто строили свои укрепления на берегу и обороняли их столько, сколько могли. Иногда они с криками "банзай!" шли в атаку, заранее обреченную на провал, и все тут же заканчивалось. А здесь оборона была кем-то придумана очень, скажем так, креативно. И этот кто-то придумал, как обратить недостатки этого острова, на котором практически негде было укрыться, в свою пользу. Под его руководством были прорыты бесконечные мили тоннелей, в которых было все вплоть до подземных госпиталей, и все это было гарантированно защищено от любых обстрелов и бомбежек. Когда я это все узнал, то подумал — должно быть, очень интересный человек это изобрел. Я попросил найти мне все, что связано с этим человеком — генерал-лейтенантом Тадамиши Курибаяши. Он оказался дико интересным человеком. Взять хотя бы то, что учился он в Гарварде и вообще много времени прожил в Америке, которую проехал вдоль и поперек за рулем собственного автомобиля. Он завел себе много друзей в Штатах, никогда не верил, что Япония и США могут начать воевать друг с другом, но в конце концов оказался прижат к этому острову с приказом оборонять его до последней капли крови.
Кен Ватанабе, сыгравший Курибаяши в "Письмах с Иводзимы", культовый актер и оскаровский номинант, чтобы проникнуть в глубь характера своего героя, даже поехал в родной город Курибаяши и был поражен, поняв, что никто из местных жителей не помнит земляка-героя.
Вот в этом — главный парадокс и главное потрясение: что кино, прославившее японских воинов, сделал американец. Последняя из живущих звезд голливудского золотого века Лоран Бэколл воскликнула по этому поводу: "Каков Клинт Иствуд! Этот парень, начинавший в спагетти-вестернах, снял великолепное кино про войну с точки зрения противника. Никому это просто бы не пришло в голову!"
Когда-то в фильме Михаила Ромма "Человек №213" всерьез ставился вопрос "Люди ли немцы?". В "Письмах с Иводзимы" есть эпизод, когда японцы встречаются лицом к лицу с молодым пленным американцем и вдруг убеждаются, что перед ними человек — а ведь их научили, что "все американцы — варвары". Пропаганда одинаково эффективно работала со всех сторон, но даже и спустя шестьдесят лет после войны художественный поступок Иствуда выглядит уникальным. Как он сам говорит, он носил для него личный характер и, работая, он всегда следовал инстинкту.
Есть старое правило в гольфе: ты можешь сколько угодно практиковаться, но, когда остаешься наедине с мячом, ты должен верить своему чутью. Иначе задавит разум. Точно так же и в кино.
С точки зрения жанра "Письма с Иводзимы" — образцовое кино про войну, в котором батальные сцены чередуются с крупными планами бойцов, от рядовых до генералов. При этом в фильме ни разу не нарушены пропорции большого и малого, он не впадает ни в монументализм, ни в сентиментальность, и даже несколько компьютерных вставок не отменяют эффекта натуральности, с которой воспроизведена битва. Режиссер далеко ушел от штампов в изображении японцев и заставил увидеть вместо роботов-фанатиков людей, для которых патриотизм не был слепым, а мужество автоматическим. Клинт Иствуд, начинавший свою карьеру с образов отмороженных ковбоев, оказался одним из последних реальных гуманистов классического кино — без иронии и без кавычек.