поэзия трибьют
Спустя две недели после бессмысленного рок-фестиваля в честь умершего в Лондоне поэта и издателя Ильи Кормильцева в клубе "Б2" (Ъ писал о нем 2 марта) буквально за углом в театре "Практика", с которым тесно сотрудничал автор текстов "Наутилуса Помпилиуса", прошел еще один вечер памяти поэта. На этот раз для разговора о нем была выбрана куда более уместная интонация, считает БОРИС Ъ-БАРАБАНОВ.
"Господи, какой же мудак придумал эти поминки!" Так заканчивается стихотворение Ильи Кормильцева "Поминки", с которого актеры театра "Практика" начали вечер его памяти. Руководитель театра "Практика" Эдуард Бояков во вступительном слове обозначил вектор вечера, поставленного режиссером Еленой Невежиной: никаких воспоминаний о покойном, только его тексты. Такой сценарий позволял выйти на сцену с листками стихов кому угодно, однако, в отличие от мероприятия в "Б2", перед зрителями в маленьком подвале в Трехпрудном переулке по большей части выступали те, кто Илью Кормильцева хорошо знал. Из поэтического вечера не стали делать марафона, все уместилось минут в сто скромного черно-белого представления.
На этом вечере неожиданно подвергся переоценке тезис о том, что Илья Кормильцев был в первую очередь поэтом-песенником и без музыкального сопровождения, без голоса Вячеслава Бутусова его тексты сильно теряют в весе. Далеко не всегда одновременно с первыми прочитанными со сцены строчками в памяти всплывала мелодия. Эдуард Бояков читал "Ворота, откуда я вышел" ("Наутилус Помпилиус", альбом "Отбой", 1988), Анастасия Калманович, бывшая продюсер Земфиры, путь не слишком профессионально, но глубоко искренне произносила слова песен "Наутилуса" "Музыка на песке" и "Джульетта". Строки Ильи Кормильцева представлялись абсолютно живыми, самодостаточными и, как положено истинной поэзии, существующими вне какого-либо временного и музыкального контекста.
Вечер начали с телевизионного сюжета о "наездах" властей на издательство "Ультра.Культура", которым руководил Илья Кормильцев, и на радикальное искусство в целом. Зрителям еще раз напомнили об обвинениях "Ультра.Культуры" в "распространении порнографии", о сжигании книг Владимира Сорокина, о скандалах с арт-проектами Марата Гельмана. В телехронике Илья Кормильцев говорил о том, как он возмущен выступлением своего бывшего партнера Вячеслава Бутусова на слете "Наших", и выражал сочувствие молодым участникам политических движений: "им еще предстоит разочароваться в действительности, которую им навязывают". Впрочем, публицистика этим и ограничилась — авторы вечера сдержали слово. В центре внимания были стихи.
На жидкокристаллических экранах появлялись имена, на сцену выходили люди. Никто не запрещал участникам читать тексты классических песен "Наутилуса Помпилиуса", но бывший саксофонист "Наутилуса Помпилиуса" Алексей Могилевский исполнил недавно сочиненную песню на стихотворение Ильи Кормильцева "Золотой дирижабль". Актер Алексей Черных представил философскую сказку "Отец и Федор". Тексты Ильи Кормильцева читали галерист Марат Гельман, драматург Иван Вырыпаев, поэт Евгений Бунимович. Старые песни на стихи Ильи Кормильцева пел лидер группы "Урфин Джюс" Александр Пантыкин. Дмитрий Быков был единственным, кто прочел собственные стихи, но посвящены они были опять же памяти Ильи Кормильцева и точно вписались в ткань вечера. Из зала вместе со зрителями мемориальную программу смотрели поэт Дмитрий Пригов и композитор Владимир Мартынов.
Звучали и произведения, написанные Ильей Кормильцевым в последний период жизни — в Лондоне. Наиболее трогательным было выступление солиста группы "Агата Кристи" Глеба Самойлова. Земляк и близкий друг Ильи Кормильцева вышел без гитары, с тетрадью, в которой в больнице делал свои последние записи поэт. Хрупкий, похожий на подростка певец надел очки и прочитал текст, начинавшийся словами "Мир — это больница для ангелов, которые разучились летать".